Р. Бэккер - Воин кровавых времен
Безумие.
Единственным, против чего Найюр не протестовал, был распад Священного воинства — именно то, чего так боялось напыщенное дворянство. Что такое с этими айнрити? Они что, спят с собственными сестрами? Или их в детстве часто бьют по голове? Ведь чем больше войско, тем медленнее оно продвигается. Чем медленнее оно продвигается, тем больше припасов съедает. Что тут непонятного? Проблема не в том, что Священное воинство разделилось. У него просто не было другого выхода: Гедея, судя по описанию, страна бедная и малонаселенная. Проблема в том, что они разделились, ничего не обдумав, не выслав разведку, не согласовав маршруты продвижения и способы связи.
Но как заставить их понять это? Понять, что от этого согласования зависит жизнь Священного воинства. Зависит все…
Найюр сплюнул в пыль, послушал их перебранку, посмотрел, как они размахивают руками.
Важным было лишь одно: убить Анасуримбора Моэнгхуса. Вот мера всего.
«Любое унижение… Все, что угодно!»
— Лорд Ингиабан! — крикнул Найюр…..
Спорщики умолкли и повернулись к нему.
— Скачите обратно к главной колонне и приведите хотя бы сотню людей. Фаним любят внезапно обрушиться на тех, кто отходит посмотреть на покойников.
Когда никто из толпящихся внизу дворян не сдвинулся с места, Найюр выругался и поскакал вниз по склону. Пройас нахмурился при его приближении, но ничего не сказал.
«Он меня испытывает».
— Меня не волнует, считаете ли вы меня наглецом, — сказал Найюр. — Я говорю только то, что должно быть сделано.
— Я съезжу, — вызвался Ксинем и уже развернул было коня.
— Нет, — отрезал Найюр. — Поедет лорд Ингиабан. Ингиабан заворчал, провел пальцами по синим воробьям, вышитым на котте, — знаку его Дома — и гневно взглянул на Найюра.
— Из всех псов, которые осмеливались мочиться мне на ногу, — бросил он, — ты — единственный, кто прицелился выше колена.
Несколько придворных загоготали, а палатин Кетанейский с горечью усмехнулся.
— Но прежде чем я сменю брюки, — продолжил Ингиабан, — пожалуйста, объясни, скюльвенд, почему ты решил помочиться именно на меня.
Найюра эта речь не позабавила.
— Потому что твои люди ближе всего к нам. Потому что на кон поставлена жизнь твоего принца.
Худощавый длиннолицый придворный побледнел.
— Делай, как он говорит! — крикнул Ксинем.
— За собой последи, маршал! — огрызнулся Ингиабан. — Если ты играешь в бенджуку с принцем, это еще не значит, что ты выше меня.
— Это значит, Ксин, — язвительно заметил лорд Гайдекки, — что ты не должен описывать его выше пояса.
Новый взрыв смеха. Ингиабан печально покачал головой. Он немного задержался, прежде чем уехать, и слегка наклонил голову, глядя на скюльвенда, но трудно было сказать, то ли это знак примирения, то ли предостережение.
Воцарилось неловкое молчание. На миг группу придворных накрыла тень грифа. Пройас взглянул на небо.
— Итак, Найюр, — сказал он, щурясь от яркого солнца, — что же здесь произошло? Их превзошли числом?
Найюр хмуро посмотрел на принца.
— Их превзошли мозгами, а не числом.
— Что ты имеешь в виду? — спросил Пройас.
— Твой кузен был глупцом. Он привык строить своих людей колонной. Они свернули в эту низинку и начали подниматься по склону, по трое-четверо в ряд. Кианцы, заставив лошадей лечь, поджидали их наверху.
— То есть они попали в засаду…
Пройас приставил руку козырьком ко лбу, вглядываясь в гребень холма.
— Ты думаешь, язычники натолкнулись на них случайно?
Найюр пожал плечами.
— Может быть. А может, и нет. Поскольку Содорас считал свой отряд передовым, то не видел нужды самому высылать разведчиков. Фаним более благоразумны. Они вполне могли выслеживать его так, что он об этом не знал, и рассчитать, что рано или поздно он подойдет сюда…
Он развернул коня и указал на раздувшихся мертвецов у самого гребня. Они выглядели до странности мирно, слово группа евнухов, вздремнувших на солнышке после купания.
— Ясно одно: фаним атаковали их, когда первые всадники поднялись на гребень, Содорас — в их числе…
— Какого черта! — не сдержался лорд Гайдекки. — Откуда ты знаешь, как…
— Кавалеристы, которые находились ниже, сломали строй и кинулись защищать лорда, да только обнаружили, что фаним заняли весь гребень. А этот склон, хоть и кажется безобидным, весьма коварен. Песок и щебень. Многих перебили стрелами в упор, когда их кони увязли в песке. Те немногие, кому удалось добраться до вершины, все-таки доставили фаним неприятности — там куда больше пятен крови, чем мертвых тел, — но в конце концов враги одолели их в связи с численным превосходством. Прочие — человек двадцать, более здравомыслящие, но безнадежно храбрые, — поняли, что лорда уже не спасти, и отступили — во-он туда. Возможно, они намеревались заманить фаним вниз и хоть немного отыграться.
Найюр взглянул на Гайдекки, проверяя, осмелится ли дерзкий придворный оспорить его слова. Но тот, как и все прочие, разглядывал, как и где лежат мертвецы.
— Кианцы, — продолжал Найюр, — остались на гребне… Я думаю, они пытались спровоцировать уцелевших, осквернив труп Содораса — вон там кого-то выпотрошили. Затем они попытались сократить численность противника путем обстрела. Айнрити, сражавшиеся на гребне, должно быть, изрядно подорвали их силы, и даже на короткой дистанции стрелы не принесли особого результата. В какой-то момент фаним начали стрелять по лошадям — хотя обычно они этого не делают. Что, кстати, стоит запомнить… Как только люди Содораса оказались спешены, кианцы просто затоптали их.
Война. Он почувствовал, как волосы на загривке встают дыбом…
— Они обобрали убитых, — добавил он, — и ускакали на юго-запад.
Найюр вытер ладони об штаны. Они поверили ему — это было ясно по ошеломленному молчанию. Прежде это место было упреком и грозным знамением, но теперь… Тайна делает все колоссальным. Знание умаляет.
— Сейен милостивый! — внезапно воскликнул Гайдекки. — Он читает мертвых, словно рукопись!
Пройас, нахмурившись, взглянул на него.
— Не богохульствуйте, пожалуйста, господин палатин.
Он потеребил аккуратную бородку; взгляд его снова метнулся к мертвецам. Казалось, будто он вот-вот кивнет своим мыслям. Затем он спокойно взглянул на Найюра.
— Сколько?
— Фаним? Скюльвенд пожал плечами.
— Шестьдесят. Может, семьдесят. Не больше. Легковооруженные всадники.
— А Саубон? Значит ли это, что он окружен? Найюр ответил ему таким же спокойным взглядом.
— Когда пеший воюет против конного, он всегда окружен.
