Олег Бондарев - Рыцарь понарошку
– А чего ты только сейчас в замок собрался? – спросил рыцарь. – Раньше не мог сходить, что ли?
– Бесплатный ужин в «Гречишной долине» – редкая удача, которую нельзя упускать даже мне, – оскалился Комод и, отсалютовав соседям по столику, пошел к выходу из таверны.
– Халява, сэр, – глубокомысленно заметил рыцарь и вернулся к трапезе.
Фэт, раскинув руки, лежал на кровати и смотрел в потолок.
Завтра начинается турнир, на который он так жаждал попасть. Сможет ли он показать, на что реально способен, или проиграет, не дойдет до финала?
Помнится, Ровэго тогда, в избушке, сказал, что Фэту не обязательно выигрывать турнир – достаточно победить сэра Холигана. Но ведь проиграть турнир – значит, погибнуть от меча более ловкого рыцаря?
А что если это действительно случится? И не вернуться ему тогда домой через двадцать лет, и не рассказать односельчанам о геройствах своих… Да и подвигов, значит, не будет?
Не нужно волноваться, успокоил себя рыцарь. На самом деле все не так плохо. Все гораздо лучше. Ну, не стал бы Кушегар тратить столько времени на обучение полнейшей бездарности! И в столицу бы не поехал, если бы хоть чуть-чуть не верил в победу Фэта!
– И чего гадать? – тихо сказал сам себе рыцарь. – Завтра все и узнаю.
С такой мыслью он и заснул: сказалась долгая дорога. Да и кровать в таверне была не в пример мягче, чем опавшая листва в лесу или скальпы в логове Шамана.
Элви, как ни пыталась, никак не могла заснуть. В голову упрямо лезли мысли о Дане.
Нет, в ней не воспылала вдруг любовь к юному волшебнику, кроме фейерверков и огненных шариков ничего толком делать не умеющего.
Ее беспокоил длинный язык, который с первого дня обучения в Академии приносил много бед не только людям, о которых он трепался, но и самому его обладателю – магу Огня Туроски.
Особенно доставалось как раз ей: впервые увидев Элви, студент влюбился. Окончательно и бесповоротно.
На стенах общежития под ее окном свободного места не найдешь: все испещрено признаниями в любви, которые Дан выжег подвластным ему огнем.
Встретить Туроски на перемене было равносильно самоубийству: он тут же начинал рассказывать Элви стихи, выученные за ночь. Причем без передышки.
Когда девушка покинула Академию, Дан, небось, сильно загоревал. Но молодая душа – ветреная… Возможно, он бы вскоре о ней и забыл, если бы волшебница в тот день отправилась не в сам Бурретаун, а в гости к Хорхиусу, как и собиралась! И чего она увязалась за Фэтом и Кушегаром? Ну, до столицы довезли – ладно, спасибо, сочтемся. Но в сам город-то – зачем?
Элви села на кровати. Надо уходить. Если промедлить, можно не успеть.
Дан уже наверняка растрепал всем знакомым, что Элви, студентка факультета Перевертышей, спокойно разгуливает по городу.
А маги своих так просто не отпускают.
Элви хотела зажечь стоявшую на тумбочке свечку, однако властный и очень знакомый голос предупредил:
– Не надо, девочка. Я сам.
Волшебница замерла и повернула голову на голос.
Миг – небольшой, размером с яйцо, жарошар осветил комнату, и Элви увидела высокого человека в просторном сером балахоне.
Морри Файнэ – декан факультета Перевертышской магии.
ЕЕ факультета.
– И как тебе не стыдно, Элви, девочка моя? – покачал головой этот седовласый старец с большими зелеными глазами, длинным, с горбинкой носом и тонкими губами человека, не склонного к долгим задушевным беседам. – А я всегда старался обходиться с тобой помягче – ты ведь была единственной девушкой на моем факультете! Много, очень много лет мы не видели среди студенток красивых девичьих лиц…
Похоже, форма губ не значила, что Морри не умеет говорить.
– Простите, мастер, – стыдливо склонила голову Элви. – Я просто… влюблена в одного человека…
– В того шулера? – гневно выгнул брови маг. – Да он же разорил бедолагу Квоми Пейриша, куратора фейерверков с Огненного! Старик до сих пор вечерами стоит у входа в Академию с протянутой рукой!
– Мой возлюбленный не шулер, – мягко возразила девушка. – Он просто очень хорошо играет в покер. Я сама наблюдала за игрой.
– Ну, может и так… Да только не занятие это для порядочного молодого человека – карты! Вот магия Воды, Оборотничества… Огня…
– Огня? – хмыкнула Элви. – Похоже, я знаю, кто сказал вам обо мне!
– О, поверь, Туроски лишь подтвердил наши предположения: ты ведь не хуже меня знаешь, что кураторы факультета прекрасно чувствуют учеников, особенно в городе!
– Но почему же тогда за мной пришел не Сержи Ибалье, а вы?
Морри Файнэ скривился так, будто только что отведал все известные ученым Астрата яды.
– Не городи ерунду, – сказал он наконец. – Этот старый олух не почуял бы тебя и тогда, когда ты развалилась бы на его столе и периодически дергала за нос. Я взял на себя смелость перекинуть нить, соединяющую его с тобой, еще месяц или два назад. По-этому я и здесь.
– Понятно… Вы, конечно, заберете меня обратно в Академию?
– А как же иначе? И, к слову, это не все…
– Что же еще?
– Завтра на заседании Совета мы будем выбирать для тебя наказание.
Элви вздрогнула: входящие в Совет волшебники были сборищем крайне неуравновешенным и могли предложить все – начиная от отцовского ремня и кончая мгновенной магической казнью.
– Но ты не волнуйся: ректору я за тебя слово замолвлю! – сказал старик и, взяв Элви за руку, закрыл глаза.
И мир померк, чтобы секундою позже взорваться ярчайшими красками, от которых у волшебницы закружилась голова, и она потеряла сознание.
Проснулся Фэт от громко хлопнувшей двери.
Открыв правый глаз, он увидел Кушегара, который, широко улыбаясь и потирая руки, прошествовал к койке и сел. А потом лег. А потом – снова сел. И радостно, искренне захохотал и захлопал в ладоши.
Заинтересованный, Фэт открыл и второй глаз. Даже на правый бок повернулся и голову рукой подпер.
– Чего смотришь?! – воскликнул Комод, увидев недоумевающее лицо ученика. – Все здорово, Фэт, все просто здорово!
– Да что же случилось?
– Холиган болен! Холиган приехал на турнир и за-бо-лел! – последнее слово Комод произнес по слогам, показывая, что оно и никакое другое главное во всей его фразе.
– И что? – сухо спросил рыцарь.
– Как что?! Как что?! Он болен, Фэт. Болен!
– То есть болезнь его ослабила, поэтому он теперь и в седле не держится, и меч в руках не может держать, а махать им и вовсе – не дай Бог?
– Вот! Наконец-то понял! – обрадовался Комод.
– Я не буду с ним драться, – сказал Фэт и перевернулся на другой бок.
Барон аж рот раскрыл, услышав такую новость. Не будет? Да как можно? Кто ему, Холигану, виноват, что простуда настигла?
