Сергей РАТКЕВИЧ - Девять унций смерти
— Милая леди, передайте вашей… э-э-э… графине… что подобные… э-э-э… приглашения вежливые люди делают лично, — едва сдерживаясь, выдохнул он.
Девица вздрогнула, покраснела до корней волос и сбежала. Ее как ветром сдуло, а Якша тут же подхватили под локти двое.
— Коллега, похоже, вы тут все сейчас крушить начнете, — услышал он голос старшины гильдии каменщиков.
— Пойдемте-ка лучше ко мне, — добавил господин судья, держащий его за другую руку.
— Пойдемте, — с облегчением выдохнул Якш. — Не могу выразить, как вы вовремя!
— Наши горожане так любопытны, — вздохнул господин судья.
— А случается так мало интересного, — сокрушенно добавил старшина гильдии.
* * *
— Совет Мастеров никогда не признает все эти человечьи глупости настоящими ремеслами, а занимающихся ими гномов соответственно — мастерами! — возмущенно тряся бородой, возгласил старейшина Цвайберг, глава Совета Мастеров.
— Нипочем не признает! — вторил ему старейшина Тифбауэр.
— Вот как? Не признает, значит… — опасно улыбнулась владыка. — Пусть Совет подумает еще чуть-чуть. Быть может, он успеет переменить мнение раньше, чем я действительно рассержусь. А теперь насчет Эрнста Хумперфенкеля. Он-то вам чем не угодил? Кажется, совершенно гномские ремесла освоил. Кузнец. Механик. Изобретатель. И какой!
— Хумперфенкель?! взвился старейшина Цвайберг. — Хумперфенкель слишком молод! Слышать ничего не желаю о столь юном мастере! Не было такого никогда!
— Слишком молод… — протянула Гуннхильд. — Моложе вас, старейшина, верно?
— Я в его возрасте еще без штанов бегал, а ему, видите ли, звание мастера давай! — гудел старейшина Цвайберг. — Возмутительно! Слышать ничего об этом не желаю!
— Вот-вот, одному такому дашь, так потом от этих молодых нахалов не продыхнуть будет! — вновь поддержал его старейшина Тифбауэр. — Они еще и в Совет захотят, сопляки обнаглевшие!
— Но ведь — за дело, — заметила владыка.
— За дело? — скривился старейшина Цвайберг. — Какое там дело?! Баловство одно. Игрушки детские!
— Мастер Фрайштерн всю жизнь делает игрушки, — напомнила Гуннхильд. — Это не помешало ему стать мастером.
— Мастер Фрайштерн — почтенный гном, а Хумперфенкель — сопляк безголовый! — непререкаемым тоном заявил старейшина Цвайберг.
— Знаете что, старейшина Цвайберг, вы, конечно, как хотите, но подумайте вот о чем — долго ли еще молодые будут вообще приходить к вам за одобрением своего мастерства, раз вам так не нравится все то новое, что их интересует, и раз вы считаете, что мастер — это тот, кто отрастил бороду до колена?
— Да у этого наглого сопляка Хумперфенкеля вообще бороды нет! — громко возмутился старейшина Тифбауэр.
— Отрастить бороду мастерства не требуется, — вздохнула владыка. — Вы лучше подумайте, что будет с теми самыми гномскими традициями, о которых вы так печетесь, если молодежь предпочтет вообще обходиться без мастерских рангов. А потом и еще без какой-нибудь традиции. Тут ведь достаточно лишь начать. А там одно за другое само зацепится.
— Этого не должно случиться! — гневно воскликнул старейшина Цвайберг. — Обязанность владыки — охранять наши священные традиции и устои!
— Но это непременно случится, если вы будете продолжать гнуть ту же линию, старейшина Цвайберг, — сказала владыка. — Я могу сколько угодно потрясать обычаями и традициями, но если отвернутся все… А вы просто из сил выбиваетесь, чтоб так оно вышло. Вот уж спасибо вам за вашу неоценимую помощь, ревнители традиций! Я не собираюсь устраивать показательные казни из-за вашей глупости и упрямства.
— Никогда я не признаю сопляка мастером! — возмущенно выдохнул старейшина Цвайберг. — Это ведь и будет нарушением традиций! Чего будет стоить звание мастера, если любой сопляк сможет получить его?
— Не любой, — возразила владыка. — А только талантливый. Да бросьте, старейшина Цвайберг, вы же сами знаете, что он — гений. Ну так и дали бы ему звание по заслугам, невзирая на молодость.
— Никогда! У меня есть свои принципы! — окончательно уперся Цвайберг. — Слушать ничего не желаю! Да еще три насечки ему, паршивцу! — добавил глава Совета Мастеров с обидой.
— Вот-вот, — покивала владыка. — А у вас всего две, старейшина… Обидно?!
— Обидно?! Да я плевать хотел! — возмутился старейшина Цвайберг. — Сказал — нет, значит — нет!
— Не наплюйте себе в бороду, старейшина, — сказала Гуннхильд. — Что ж, нет — значит, нет. Видит Бог, я старалась. Значит, обойдемся без вас.
— Как?! Что значит — без меня?! Я — глава Совета! — старейшина Цвайберг аж выпучился от натуги и возмущения. — Фрейлих и Бромхерц нипочем не посмеют без моего ведома объявить кого-то достойным звания мастера, а без их совместного решения голоса всех остальных…
— Согласно древнему закону, о почитании коего вы столь печетесь, старейшина, владыка имеет право… — устало напомнила Гуннхильд.
— Но… владыка должен быть мужчиной! — торопливо произнес старейшина Цвайберг.
— Закон этого не оговаривает, — мстительно улыбнулась Гуннхильд.
— Но он это подразумевает! — в голосе старейшины Цвайберга зазвучали почти панические нотки. — Мастерский ранг не может присуждать женщина!
— Женщина не может, — согласно кивнула Гуннхильд. — Но женщина и не станет. А вот владыка…
В ее руках, словно по мановению волшебной палочки, появился мастерский обруч. Новенький. Без единой насечки.
— Ты не посмеешь! — от возмущения переходя на «ты», выкрикнул старейшина. — Чтобы какая-то…
— Не посмею?
Ловким движением владыка вырвала у старейшины Цвайберга особый ритуальный молот, коим и производились насечки на мастерском обруче, насечки, подтверждающие мастерское право и мастерский ранг, согласно заслугам каждого конкретного претендента. Уклонившись от взметнувшихся рук старейшины, владыка шагнула к наковальне.
Три взмаха.
Три удара.
Три насечки легли на мастерский обруч юного гнома.
Оба старейшины с гневным ревом двинулись вперед и остановились как вкопанные под грозным взглядом Гуннхильд.
— Ты посмеешь поднять руку на своего владыку, старейшина Цвайберг? — тихо спросила Гуннхильд. — Или ты, старейшина Тифбауэр?
— Нет, но… — ошарашенно выдохнул Цвайберг.
Тифбауэр молчал, тяжело дыша, будто вот только что самолично целый забой выработал, только кирки в руках не хватало…
— Я решаю это дело своей волей, старейшины. А с остальным… посмотрим. Пересматривайте свои взгляды, старейшины. Пересматривайте, пока есть что пересматривать. Пока на вас вообще обращают хоть какое-то внимание! — Она покачала головой, вздохнула и рукоятью вперед протянула ритуальный молот обратно старейшине Цвайбергу.
