Кэтрин Куртц - Святой Камбер
— Прошу прощения, Джеб. Меня слишком многое занимает, А мое здоровье после битвы, как ты знаешь, оказалось хуже, чем я желал бы.
Джебедия ответил так тихо, что Камберу захотелось придвинуться поближе, он едва разбирал слова.
— Вы сравнительно молоды, Элистер, всего на пять лет старше меня. Неужели Целители ничем не могут помочь?
Камбер пожал плечами.
— Райс говорит, что заметно улучшение. Однако в исцелении нуждается не только тело.
— Что же, еще печаль по Камберу? — в голосе Джебедии слышалась насмешка. — Я знаю, что вы с ним были близки, но и раньше вам случалось терять друзей. Джаспер тоже умер, да и многие другие, долго перечислять. Кроме того, не так давно вы с Камбером были противниками, едва ли не врагами.
— Мы никогда не были врагами, — прошептал Камбер. — Никогда. Кроме того, меня тревожат не смерти.
— Нет? — Джебедия поднял глаза, его рука и щепка в ней застыли над фигурами, которые он чертил в каминном пепле.
— Надеюсь, не я тому виной.
Камбер покачал головой и улыбнулся.
— Нет, не ты, мой друг. Ты всегда придавал мне силы. Тень Камбера здесь ни при чем, хотя, по-моему, ее присутствие буду ощущать всю жизнь, Нет, боюсь, меня тревожат другие демоны.
— Демоны? — Джебедия был удивлен, бросил щепку в камин и поднялся. Когда он опустился на пол рядом с Камбером, на его открытом лице читалось беспокойство. — Какие демоны, Элистер? Что за суеверная чушь? Наследство Эриеллы? Расскажите же, поделитесь тем, что тревожит вас, и я помогу справиться с этим.
Камбер отвел глаза, гадая, не слишком ли далеко он зашел. Сам того не понимая, Джебедия наткнулся на то, чем можно было обусловить любые расхождения в поведении Камбера и Элистера, и что следовало бы приберечь. Теперь придется рассказать значительно больше, но явно недостаточно для возбуждения опасных подозрений; они и так бродят в голове у друга Келлена. По крайней мере идея продолжающейся борьбы с влиянием Эриеллы позволит Джебедии успокоиться, не чувствуя обиды за недомолвки (Камбер знал, что это чувство в нем было столь же сильно, как и беспокойство за Элистера). Но как половчее подвести его к этому?
— Нет, не проси о слишком многом, — Камбер легонько коснулся плеча Джебедии, встал и подошел к камину. — В день сражения произошло нечто, тебе не известное. Смерть Эриеллы не прошла бесследно, я уже не говорю об остальных смертях. Платить за это мне одному, чтобы между мной и тем, кто создал нас всех, воцарился мир.
— Вы только позвольте… Я мог бы помочь…
— Не могу поделиться этим, Джеб, даже если бы захотел и тебя подвергнуть опасности, которую предстоит одолеть мне. Я не могу делиться этим ни с кем.
Джебедия, оставаясь на коленях, откинулся на пятки и следил за каждым движением Камбера — тому оставалось только неотрывно глядеть в камин. Он боялся, что объяснения не будут приняты, но возражений не последовало. Выждав, Камбер, широко улыбаясь, повернулся к Джебедии и с покорностью судьбе вздохнул.
— Прости, но так должно быть, по крайней мере сейчас. Пока я не избежал опасности и не расплатился по счетам, мои слова должны предназначаться только моему духовнику, и даже он не узнает всего.
Джебедия опустил глаза, с трудом проглотив подкативший к горлу комок.
— Когда-то я был для вас почти духовником.
— И, возможно, снова станешь им, — мягко произнес Камбер, все более изумляясь тонкости душевного общения этих двоих. — Пока это невозможно. Прошу тебя, давай не будем продолжать об этом.
— Как… пожелаете.
Наступила тишина, которая, казалось, будет длиться вечность, потом Джебедия поднялся и вынужденно улыбнулся.
— Теперь вы должны отдыхать, отец настоятель, меня ждут дела. Если что-то будет нужно, вы знаете: стоит меня позвать, и я приду.
— Я всегда это знал, — благодарно отозвался Камбер, подумал и добавил. — Да благословит тебя Бог, друг мой.
Джебедия кивнул, развернулся на каблуках и, уныло повесив голову, вышел. Камбер вздохнул, вернулся в кресло и поставил ноги на небольшую скамеечку. Ему будет в чем-то проще после предстоящей ночи — с этой надеждой Камбер погрузился в сон. Несколькими часами позже он проснулся от шороха штор на широком окне. В камине горел огонь, в подсвечнике, на полу, слева от него, стояли зажженные свечи; в полумраке за ними было трудно что-то разглядеть, и Камбер прищурился. В видневшемся силуэте угадывались знакомые черты, но еще не пробудившийся мозг никак не мог подсказать точный ответ.
— Райс? — позвал он и улыбнулся, когда фигура у окна обернулась к нему.
— Кто же еще мог войти в комнату, не разбудив тебя? — Целитель еще раз поправил плотно закрытые шторы и вступил в круг света на полу, очерченный свечой. — Правда, могу назвать еще двоих, но они появятся только через час. Так что сейчас придется побыть в моем обществе. Как ты себя чувствуешь?
Он присел возле Камбера, тронув запястье своей прохладной рукой. Отлично понимая, что именно беспокоит Целителя, Камбер улыбнулся.
— Превосходно или, по крайней мере, вполне нормально для подобной ситуации. Головная боль почти прошла, а после сна я чувствую себя отдохнувшим. Соответствует ли мой отчет вашим предположениям, о, могущественный Целитель?
Райс убрал руку с запястья Камбера и сел в кресло.
— Разумеется, я хотел бы видеть тебя более крепким, но этого стоит ожидать не раньше, чем мы справимся с нашей ночной работой. Уже завтра должно наступить заметное улучшение.
— Завтра я буду в лучшей форме, обещаю. Кстати, кто сегодня в карауле?
— Юноша, что сопровождал тебя из собора. Кажется, его зовут Дуалта. А что?
Камбер вздохнул.
— Уже лучше. Я боялся, вдруг это будет Джебедия.
— Чего боялся?
— Когда я вернулся из собора, у нас была с ним беседа, очень обеспокоившая меня. Очевидно, я вел себя не совсем естественно, по крайней мере, в его глазах. Все больше убеждаюсь, они с Элистером были куда более близки, чем мы предполагали. Если мы не будем чрезвычайно осторожны, он может оказаться проблемой не меньше Синхила.
— К тому же он Дерини, — заметил Райс. — Поверь, я ни на минуту не забывал об этом.
— По-моему, в конце концов я успокоил его. Объяснил свою слабость поединком с Эриеллой, дав понять, что за победу должен заплатить какую-то таинственную цену. Разумеется, все это правда, хотя и несколько в другом смысле. Но в самом конце мне показалось, что его чувства оскорблены тем, что я отверг прежнюю близость. Одному Богу известно, как должно было вести себя. Может, Джорем это знает. Или, возможно, что-то скрыто в воспоминаниях.
