Терри Пратчетт - Вор времени
— Немного знаю теорию, но…
— Сото сказал, что в городе ты сам остановил время. Это называется Стойкой Койота. Ее очень сложно принять, и, насколько мне известно, в Гильдии Воров этому не учат.
— Думаю, мне просто повезло, метельщик.
— Отлично. Так держать. У тебя будет достаточно времени попрактиковаться, прежде чем мы выйдем из полосы снегов. Научись все делать правильно, прежде чем ступить на траву, иначе можешь попрощаться со своими ногами.
* * *Они называют это «резать время»…
Существует способ игры на определенных музыкальных инструментах у который называется циклическим или круговым дыханием и позволяет людям играть на диджериду или волынке так, чтобы не взорваться и не оказаться засосанным в трубу. Нарезка времени была чем-то похожим, только время заменяло воздух и вело себя значительно тише. Хорошо обученный монах мог растянуть секунду на целый час…
Но этого недостаточно. Еще придется научиться перемещаться в жестком, неподатливом мире. Придется научиться видеть по отблескам, слышать по отзвукам и делать так, чтобы время потихонечку все ж просачивалось в эту маленькую новосозданную вселенную. Научиться всему этому нетрудно, нужно только обрести уверенность в себе, ведь нарезанный мир может выглядеть почти нормальным, за исключением цвета…
Это было похоже на предзакатную прогулку, разве что солнце зависло в небе и почти не двигается. Мир впереди был окрашен в лиловые тона, а мир позади, когда Лобсанг оглядывался, походил по цвету на старую кровь. А еще ему было одиноко. Но хуже всего, как скоро понял Лобсанг, тишина. Какие-то звуки все же доносились, но они напоминали глухое шипение на самом пороге слышимости. Шаги звучали странно и приглушенно, и раздавались они совсем не в такт опускающимся на землю ногам.
Наконец они подошли к краю долины и покинули мир вечной весны, чтобы оказаться в реальном мире снегов. К телу подкрался холод — медленно, как нож садиста. Лю-Цзе шагал впереди и, казалось, не испытывал ни малейших неудобств.
Ну да, конечно, ведь одна из легенд о Лю-Цзе гласила о том, как он преодолел долгий-долгий путь в погоду, когда сами облака замерзали и падали с неба. Поговаривали, якобы холод на него вообще не действует.
И тем не менее…
В легендах Лю-Цзе был большим и сильным… совсем не похожим на тощего лысого старичка, который предпочитал лишний раз не лезть в драку.
— Эй, метельщик!
Лю-Цзе остановился и повернулся. Очертания его тела были нечеткими, и Лобсанг сбросил с себя покров времени. В мир вернулись краски, холод перестал пронизывать до костей, но все же был весьма ощутим.
— Да, отрок?
— Ты будешь меня учить, верно?
— Если еще осталось то, чего ты не знаешь, о чудо-отрок, — сухо ответил Лю-Цзе. — Ты хорошо нарезаешь время. Уж мне можешь поверить.
— Но как ты выдерживаешь такой холод?!
— А, ты не знаешь этот секрет…
— Путь госпожи Космопилит придает тебе сил?
Лю-Цзе подобрал рясу и сплясал на снегу, явив изумленному Лобсангу толстые желтоватые кальсоны, в которые были облачены его костлявые ноги.
— Молодец, отличный ответ, — похвалил он. — Госпожа Космопилит по-прежнему присылает мне эти одеяния двойной вязки — внутри шелк, потом три слоя шерсти, с утепленными вставками и парой весьма предусмотрительно размещенных клапанов. И по весьма разумной цене шесть долларов за пару, как постоянному покупателю! Ибо написано: «Одевайся тепло, иначе так и смерть словить недолго».
— Так это простой обман?
Лю-Цзе выглядел удивленным.
— Что?
— Я спросил, обман ли все это? Все считают тебя великим героем, а ты… даже не дерешься! Все думают, что ты обладаешь разносторонними знаниями, а ты… просто обманываешь людей. В том числе и настоятеля! Я думал, ты научишь меня тому, что… действительно нужно знать…
— У меня есть ее адрес, если тебя это интересует. Можешь сказаться от меня, и тогда… О, понимаю, ты вовсе не это имел в виду.
— Не хочу показаться неблагодарным, я просто подумал…
— Подумал, что я держу свои ноги в тепле лишь благодаря неким мистическим знаниям, обретенным в процессе долгого и трудного обучения? Так, да?
— Ну…
— И ради своих коленок я пренебрег святым учением? Да?
— Ну, если ты так ставишь вопрос…
Затем что-то заставило Лобсанга опустить глаза.
Он стоял в шестидюймовом снегу. А Лю-Цзе — нет. Его сандалии тонули в двух лужах. Лед таял вокруг пальцев ног. Теплых розовых пальцев ног.
— Пальцы — это совсем другое дело, — пояснил метельщик. — Госпожа Космопилит вяжет чудесные кальсоны, но так и не научилась правильно вязать пяточку. — Он подмигнул поднявшему глаза Лобсангу. — Не забывай о Первом Правиле, понятно?
Лю-Цзе похлопал потрясенного юношу по плечу.
— У тебя все получается, — сказал он. — Давай посидим немного, попьем чайку.
Он показал на большие скалы, которые могли немного защитить от пронизывающего ветра. С наветренной стороны скал громоздились огромные белые сугробы.
— Лю-Цзе?
— Да, отрок?
— У меня есть вопрос. Ты можешь дать на него прямой ответ?
— Попробую, конечно.
— Что, черт возьми, происходит?
Лю-Цзе смахнул снег с камня.
— О, — сказал он. — Сразу к самому сложному.
ТикИгорь вынужден был признать: когда необходимо было создать что-то действительно причудливое, благоразумие укладывало безумие на обе лопатки.
Он привык к хозяевам, которые исполняли впечатляющие сальто на самом краю пропасти, ведущей к полной умственной катастрофе, и в то же время не могли без карты надеть собственные штаны. Как и все Игори, он научился сживаться с такими людьми. Честно говоря, работа не была сложной (хотя иногда приходилось работать в ночь), и, привыкнув к распорядку дня хозяина, можно было спокойно заниматься собственными делами, потому что беспокоили тебя только тогда, когда нужно было поднять громоотвод.
С Джереми все обстояло иначе. По этому человеку воистину можно было проверять часы. Игорю не доводилось прежде встречать человека, жизнь которого была настолько организованной, такой расписанной, такой спланированной по времени. Он скоро понял, что думает о своем новом хозяине как о… тиктакщике.
Один из прежних хозяев Игоря создал заводного человека, состоящего из рычагов, шестеренок, кривошипов и часового механизма. Вместо мозга у него в голове была длинная лента с пробитыми отверстиями, вместо сердца — мощная пружина. При условии, что всё на кухне было расставлено по местам, это устройство могло подметать пол и заваривать вполне сносный чай. А вот если на кухне не было все расставлено точно по своим местам или если это тикающее, пощелкивающее существо натыкалось на неожиданное препятствие, оно сдирало со стен всю штукатурку и подавало чайник с хорошо заваренной и бешеной от ярости кошкой.
