Александра Лисина - Проба сил
Спасибо, что хоть ничего не сказал.
— Перемычки на наручах из обычной стали придется делать, — сообщил он, закончив с размерами и избавив меня от необходимости задерживать дыхание. — Ремни тут старой выделки, крепятся так, как уже давно не делают. Лет двадцать им, не меньше, потому-то и прогнили. Наплечники ничего, сойдут, на груди и спине материл сохранен. Но вот те кольца я бы заменил — не подходят под новые ремни. А поскольку лишнего адарона у меня нет, то и… короче, вот так.
"Покажи ему клыки выверны", — неожиданно шепнул изнутри Ас.
Я запоздало вспомнила про целый кулек выдранных у Твари зубов и послушно поставила его перед кузнецом.
— Возможно, с ними будет лучше, уважаемый?
Кузнец недоверчиво поднял лохматые брови, но все же открыл завязки и снова удивился.
— Кхм… да ты полон сюрпризов, гость! Сперва адарон, теперь — это… твои?
— Нет. Выверны.
— Тьфу! Спрашиваю, сам добыл?!
— Конечно, — усмехнулась я. — Кто бы мне их вдруг подарил?
— М-м-м… это гораздо лучше, чем простая сталь. Если истереть и смешать два к одному… нет, лучше три к одному или даже… но две трети точно уйдет. Если не больше. Беру. С остальными что думаешь делать?
Я пожала плечами.
— Пока ничего.
— Продай мне, — хитро прищурившись, предложил господин Дарн. — Десять золотых с работы сниму.
"Соглашайся, — так же тихо посоветовал Ас. — Это — хорошее предложение. Кто знает истинную цену, тот поймет, что это более чем щедро".
Я тут же кивнула.
— Хорошо. Забирайте.
И вот тогда мастер впервые улыбнулся.
— С тобой приятно иметь дело, гость.
— Если еще добуду, возьмете на тех же условиях? — неожиданно спросила я. — Выверн тут много. Зубы даже от одной замучаешься при себе таскать. А вам, наверное, пригодятся?
— А то, — окончательно повеселел мастер. — Каждый зуб по лару идет. А главные и верхние — по три. Так что имей в виду, если вдруг большую забьешь: возьму все. Без торговли. Признаться, нечасто мне такие предложения делают. Совсем… совсем, надо сказать, нечасто.
— Договорились, — повеселела и я. Отлично: теперь, если что, есть кому сбагрить это сокровище. Даже и думать больше не буду. Заодно, поищу-ка больших выверн повнимательнее: такой источник дохода просто грех упускать. Особенно если Лин научится дышать холодом так, чтобы и большую примораживать за один раз. Ух, мы с ним тогда развернемся!
Кузнец снова хитро прищурился.
— Что радуешься? Не хочешь добычу светить?
— Не хочу, — согласилась я, напоследок выкладывая перед ним оба добытых меча, чтобы занялся на досуге. Работы немного: рукояти заново перетянуть, отчистить от грязи и ржи, да наточить заново. Сущие мелочи по сравнению с тем, сколько усилий уйдет на броню. — У каждого свои секреты, а до моих и так много набирается охотников. Поэтому и не хочу.
Мы с пониманием переглянулись, как старые заговорщики, а потом дружно усмехнулись: что и говорить, у нас обоих были собственные тайны. И, разумеется, свои шкурные интересы. В том числе, и от этой сделки. Так что кузнец от нее выиграет едва ли меньше, чем я. А если мы и правда сработаемся на ниве взаимовыгодного сотрудничества, то я уж буду точно знать, куда обращаться.
— На примерку через три дня приедешь, — велел мне мастер на прощание. — Часть сделаю и сразу посмотрим. Если что убавить придется, тут же и убавлю. Заодно, сапоги себе закажи новые — под эти наголенники твои не годятся.
— Спасибо, мастер, — благодарно кивнула я. — Так и сделаю.
— А плату потом отдашь. Когда закончим.
Я снова кивнула и, окончательно успокоившись за судьбу своего сокровища, ушла.
К вечеру мы снова были в Норе. И снова, второй уже раз за последние сутки, удостоились крайне странных взглядов от стражников на воротах. Правда, теперь у нас не пытались перед носом закрыть тяжелые створки, а, вежливо подождав, пропустили внутрь и только потом стали греметь засовами.
Вернувшись в трактир, я опять удивилась: никого, кроме меня, в обеденной зале не было. Уже третий день подряд. А время-то к ночи. Самое то — прийти в приятное место и пропустить кружечку эля за долгим разговором о смысле жизни. Или же обсуждая извечный мужской вопрос: какие девки краше?
— Берон, а почему у тебя опять пусто? — спросила я, едва в зале появился хозяин.
Трактирщик почему-то насупился и, поставив на стол полную до краев миску, поспешно отвернулся.
— Берон, вернись, — в моем голосе (надо же, как быстро) прорезались властные нотки. — Сядь и ответь на мой вопрос.
Он удрученно вздохнул, однако все же послушался и, опустив взгляд, присел на краешек лавки.
— Ну? — нахмурилась я. — Так в чем дело? Я тут уже третий день, но за это время у вас не появилось ни одного постояльца. И желающих попробовать вашу стряпню что-то не больно много. Что не так? Почему твой трактир избегают?
— Так это… не нравится, наверное, что-то, — промямлил Берон.
Я нахмурилась еще сильнее и отодвинула горячую кашу.
— Подробнее. Что, почему и как так вышло, что ты живешь в центре города, а народ твой трактир избегает?
— Домовой у нас шалит, — неохотно признался хозяин. — С год как уже житья не дает. Постояльцев пугает, посуду бьет, еду портит. Как приедет кто, так и начинается. То завоет среди ночи, то одежду погрызет, то одеяло намочит. Пока мы вдвоем, все тихо. Но как только гости… все. Никакого сладу нету.
— А что ж не приструнишь тогда?
— Да как его приструнишь? Он же не живой — дух только. И не нежить, к тому же, так что ни один рейзер не поможет. Да и в наследство он нам достался, от моих отца с матерью, вот и не выгоняю. Но и дела вести не дает. Сам видишь — пусто у нас. Едва ли раз в день кто заглянет.
— Не понял, — озадачилась я. — А почему я до сих пор этого не почувствовал? Почему мне никто оделяло не портил и в суп пока что не наплевал… или же успел?
Берон от моего тяжелого взгляда заерзал и принялся нервно комкать фартук.
— Вы — первый, господин, кого он не тронул. И первый, кто остался у нас больше, чем на один день.
— Кхм… хочешь сказать, что эти три дня у тебя в доме ненормально тихо?
— Да, — беспокойно дернулся хозяин. — Кажется, он вас боится.
— Меня? С чего бы вдруг?
— Не знаю. Но в сарай к вашему коню он тоже боится заходить.
"Лин? — у меня вдруг забрезжила смутная догадка. — Лин, друг мой демонический, а ты, случаем, никого тут не видел? Мелкого такого, вредного и пакостного?"
"Видел, — с готовностью отозвался удалившийся в сарай шейри. — Приходил в первую ночь, гадость какую-то с собой принес, но я почуял и пообещал, что сожру, если он еще раз сунется".
