Екатерина Белецкая - Настоящие
— Сволочи, — ошарашенно пробормотал Каин. — Значит, это они тоже. Тоже хотели ей смерти. Как же ты там прожил три года? — с ужасом спросил он. — Я бы не смог.
— Меня не спрашивали, — ответил Радал. — Я для них всего лишь экземпляр. Зверёк для опытов, а не человек. Куда ты денешься, если тебя запрут и никуда пускать не будут?
— Да, деваться некуда, — кивнул Каин. — Хотя… ты же сумел убежать. Знаешь, — вдруг оживился он, — а как бы ты поступил с этими… Раулем и его этой «рыбой»? Вот если бы мог, что бы ты с ними сделал за то, что они сделали с тобой?
— Если бы я мог это сделать, я бы их убил, — ровно сказал Радал. — За сестру. За наших. За твою Ниамири. И за всех тех, кого они погубили.
— И этих… — Каин задумался, низко опустил голову. — Сам сдохну, но их уничтожу.
Радал скептически усмехнулся.
— Скорее сами сдохнем, — заметил он. — Как ты их уничтожишь? У блонди знаешь какая охрана! А Сэфес — те вообще, говорят, неуязвимы совершенно.
— Мало ли что говорят, — недобро усмехнулся Каин. — Если мы, как в лесу, сумеем просто в жизни, а? Мы же там управляем всем чем хочется. Потому что там нас двое. Теперь нас тут двое, — может, сумеем?
— Действительно. — Радал заинтересованно глянул на Каина. — Если бы потом ещё представить, что Ниамири оживёт… и остальные!
Каин тяжело вздохнул.
— Вот про «оживить» я не думал, — признался он неуверенно. — Оживить… может, потом. Наверно.
— Хорошо бы, — проговорил Радал. — Наверное, самое главное — верить в то, что это возможно. Я чувствую, что это важно.
Каин кивал в такт его словам. Затем подошёл к столу, снова сел напротив.
— Как же мы дальше будем? — спросил он. — Что же нам делать?
— Я не знаю, Каин, — серьёзно сказал Радал. — Наверное, жить. Главное, чтобы вместе. Я обратно ни за что не вернусь.
— Где жить-то? — Более практичный Каин вздохнул. — Тут, что ли? У тётки? Жрать нечего, одеваться не во что. А соврать, что ты приехал откуда-то, не получится, потому что тётка, крыса, не согласится. Может, убить её, а? — Каин с надеждой посмотрел на Радала. Мы бы тогда тут смогли жить. В этой квартире.
— Ты чего, — осадил его Радал. — Мы не они… Не убийцы. А у вас же интернаты есть какие-нибудь? Мне всё равно где. Была бы крыша. Я бы работать стал.
— Ты её не видел, тётку! — взвился Каин. — Это не человек, животное! Интересов у неё нет, кроме хацтера, в жизни ничего не надо. Днём дороги расчищает, она в СЭХ работает. А вечером пожрёт, покурит да спать завалится. Как доска. Лежит, тупая, вся комната воняет, где не крысами, там химией. Знаешь, гадость какая?
Каину было трудно объяснить новому человеку всю степень своего омерзения. Он ненавидел тётку всеми фибрами души, не без основания считая её первопричиной своих несчастий. Она ничего не умела, не хотела и не могла. Она была никчёмнее, чем крыса в дыре, та хоть что-то полезное делала, по мнению Каина. Хотя бы жрала объедки. А вот тётка… Каин скривился от бессилия, но Радал вдруг ощутил всю меру отчаяния друга.
— Пока она тут, мы не сможем быть вместе, — добавил Каин. — Тебя в приют отправят, на государство. А меня она не отпустит. Кто у неё будет сигареты тушить?
— А ты не можешь сам от неё уйти? Объяснить, что она, ну… плохо с тобой обращается, что ты не хочешь с ней жить. И мы бы тогда вместе были в интернате. Или что тут у вас. Вместе мы уж наверняка не пропадём!
— Не могу я уйти, мне шестнадцати нет ещё, — мрачно ответил Каин. — Она меня сама решила оставить. Ну и оставила. Я права не имею. И ты тоже не имеешь. Нам до шестнадцати ещё полгода. Если бы её не было, мы бы их тут прожили, а всем бы сказали, что она… ну уехала, что ли. Из СЭХ её тут же уволили бы, и всё. Кому она нужна, метёлка?
— А она скоро вернётся? — спросил Радал. — Может, поговорить с ней?
Каин взглянул в окно, в подступающие синие сумерки.
— Скоро, — с неприязнью ответил он. — Только поговорить не получится. Сегодня шестой день, а завтра — пустой. А перед пустым днём они всей бригадой курят сволочи. Придёт обкуренная, крыса. Как же я ненавижу когда люди себе так мозги поганят, — с ненавистью добавил он. А потом вдруг осёкся и посмотрел на Радала с удивлением. — Ради, слушай. Чего-то до меня только сейчас допёрло. Мы с тобой на каком языке говорим?
— Хм… — озадаченно проговорил Радал. — Да, и правда странно. Знаешь, я до города на автобусе ехал, расспрашивал шофёра и ещё удивился, откуда он знает русский. Но не стал спрашивать, мало ли. Это язык той страны где я жил на Терре. Он мне не родной.
— Ну и дела. — Каин оживился. — Тётка придёт — проверим. Вот уж кто-кто, а она точно никакие языки не знает.
Они говорили и говорили, и всё никак не могли остановиться. Тем, как оказалось, было множество, и они разговаривая, то падали в пропасть отчаяния — что же делать, как жить дальше? — то впадали в эйфорию. Сны становились явью, и тот, кто за год стал дороже жизни вот он, сидит рядом, можно, если захочется, протянуть руку, дотронуться, ощутить под пальцами не призрака; но живое и дышащие существо. Они обсудили всё, что было доступно, — и то, что они похожи, и то, что надо будет ночью пойти к могиле Керр, и то, что в лесу надо наведаться в деревню, прибраться в доме, и кучу других вещей.
— Как же хорошо, что ты тут! — вздохнул Каин. — Что ты настоящий. Знаешь, я каждое утро думал, что вот если бы я в школу не один шёл или в столовую.
— А что у тебя по дороге? — с интересом спросил Радал.
— Эти… ловят, — неохотно сказал Каин. — Побить могут. Они думают, что я родителей убил. Ну и вот. — Он беспомощно развёл руками. — Одному против троих не получается.
— Кто — эти? — удивился Радал. — У тебя враги есть? Так, что до драки? Ничего себе!
— Вот тебе и ничего себе. — Каин опустил глаза. — Недавно коробку с мусором на голову надели, а Аки, гадёныш, в неё ещё и нассал до того, в коробку эту! Чтобы веселее было. Сам «государственный», а туда же. Пригрелся при этих, домашних. Корчит теперь из себя самого лучшего! Правильно! Утром у Халда пожрёт, днём в столовке, да сворует ещё что-нибудь, вечером к Огле забежит, там пожрёт. Учится хорошо, учителя у нас любят, когда умно и долго говорят, вот он и разводит трепотню. Вроде и не сказал ничего, а, глядишь, пол-урока прошло. И гадости делает, он хорошо умеет копировать чужой почерк.
— Так это потому, что ты один был, — уверенно сказал Радал, — а теперь мы вдвоём. Ничего они нам теперь не сделают, вот увидишь. Я, может, полгалактики до тебя пролетел. И каких-то уродов бояться?!
— Ты не видел их, — мрачно ответил Каин. — Ой, тётя Рура, кажется, идёт.
В прихожей хлопнула дверь, и неуверенный голос позвал:
