Вероника Иванова - Отражения (Трилогия)
К реальности меня вернул смех принца, которому Борг в красках описывал одежду, преподнесённую мне в качестве извинения. Я задвинул засов на Дверях Хранилища Воспоминаний и холодно осведомился:
— Над чем вы теперь потешаетесь?
Борг, хмыкая в усы, кончиками пальцев подцепил и поднял, растягивая во всю ширину, нечто, предназначенное для пополнения моего гардероба... Я бы посмеялся. В другое время. Сейчас же я — рассержен, а в таком состоянии чувство юмора бежит от меня сломя голову.
— Ну и что в этом смешного? Никто не виноват, что у старосты нет детей мужеского пола. — Мой лишённый эмоций голос вызвал новый взрыв смеха: принц тоненько подвывает, Борг гулко фыркает. А вот мне невесело. Впрочем, грустить я тоже не собираюсь...
Длинные нижние рубашки вполне сойдут для носки. Ну, покрой... специфический, не спорю. Зато полотно тонкое, приятное на ощупь. И не слишком застиранное. Только вышивка... В носу засвербело.
Эй, не смей этого делать!
«Почему?»
Ты подставляешь меня под удар! Просто успокойся — я сам спорю узоры. Попозже...
«Как знаешь...»
Чуть приструнив Мантию, я продолжаю копаться в ворохе одежды.
Кожаная безрукавка с шерстяной подкладкой сгодится для тепла, но с этим придётся подождать до наступления осени... О, штаны всё-таки есть! Правда, размерчик совсем не мой... А, я догадался: это уже не старостиной дочки, а её мужа. Ну ничего, затянем пояс, глядишь, не упадут... Хотя в одну штанину влезут обе мои ноги...
О... А... Это ещё что?
Я держал в руках что-то вроде штанов, только они были вполовину короче обычных. На ребёнка? Не похоже. Не бывает у детей такой... задницы. А штаны замечательные — из мягкой кожи, с кожаным же пояском, продёрнутым через кучу шлёвок, со шнуровкой на боках... Кажется, по бёдрам мне будут — самое то... Но КТО это носил, хотел бы я знать? Ладно, разберёмся...
А что у нас насчёт обуви? Негусто. Стоптанные грубые сапоги, для ношения которых мне придётся обматывать ноги рулонами ткани, да сооружения из кусочков кожи и верёвочек, годные для хождения разве что по стриженому газону королевского парка...
— Ваше высочество, к вам гость! — долетел с первого этажа голос доктора, и я, наконец-то, избавился от назойливых зрителей...
* * *— «Ваше высочество, к вам гость!» — передразнивая доктора, мой голос ехидно задребезжал. Получилось неплохо, и я довольно ухмыльнулся. Самое главное — оставить за собой последнее слово.
Гость? Как мило! Кто же посещает нашу коронованную особу? Непременно надо узнать, тем более что комната выходит окном как раз во двор... Любопытство — мой самый любимый порок. После упрямства, разумеется...
Гость прибыл верхом и, судя по усталому виду лошадки, издалека. Невысокая фигурка в дорожном костюме, плаще и широкополой шляпе — и это по такой-то жаре: день только разгорается, а над землёй уже висит зыбкое марево горячего воздуха. Сразу видно, что личность не желает быть опознанной... Я бы ни за что не стал так кутаться летом — когда пытаешься спрятаться от любопытных глаз подобным образом, только привлекаешь ненужное внимание. Впрочем, с моим теперешним внешним видом любая маскировка не была бы лишней... Кого же нелёгкая принесла сегодня?
Я не смог бы угадать, даже если бы очень постарался, хотя ответ был очевиден. Когда Дэриен ступил на двор, плащ и шляпа полетели под ноги лошади, открыв миру тёмно-рыжие локоны, милое личико и стройную фигурку, на которой костюмчик, напоминающий одеяние придворного пажа, сидел ладно, но несколько... вызывающе. Сначала я решил, что девица — сестричка известных мне принцев, но после того, как она повисла на шее у Дэриена, впиваясь своим сочным ротиком в его губы, отпали все версии, кроме одной. Они — любовники. Почему не супруги? Хм. Принц не выглядел семейным человеком, да и если бы он был женат, то жена находилась бы рядом с ним, скрашивая, так сказать, его несчастье. А поскольку рядом с Дэриеном всегда был только Борг... Уж они-то супругами быть не могли, не так ли? Хотя... Всякое случается в подлунном мире...
Я нахмурился, гоня взашей забавные, но совершенно глупые мысли. Не буду над этим смеяться. Незачем. Пусть делают, что хотят, как хотят и с кем хотят. В мою-то личную жизнь никто не лезет... А как хочется, чтобы залезли, правда, Джерон? Тьфу ты напасть! Подглядывание за другими в моменты интимной близости — недостойно благородного человека. А разве я благородный? Ну-у-у... Отчасти. Ладно, скажем: недостойно воспитанного человека. Бэ-э-э-э! И с воспитанием у меня проблемы. Хорошо, ещё немного посмотрю и займусь своими делами. И я снова уставился на красивую молодую пару, не размыкающую страстных объятий.
Ещё через минуту я сделал весьма полезный вывод: под палящими лучами солнца целоваться несподручно — можно перегреться. И снаружи жарко, и внутри... пламя бушует. Очевидно, парочка подумала о том же, потому что скрылась в дверях, и я услышал шаги на первом этаже. Ну и чудненько, ну и славненько! Какое-то время принцу будет не до меня, и я могу совершенно спокойно спуститься вниз, найти нож, чтобы спороть с рубашек заговоренные узоры, а заодно и что-нибудь поесть, а то совсем ноги протяну. Да, но голым спускаться как-то... неудобно. Дама, опять же... Я натянул широченные штаны, решив, что обувь в доме не так обязательна, как снаружи, подхватил рубашки и крадучись выполз на лестничную площадку.
Никого. Тишина. На сей раз спуск вниз вызвал у меня чуть меньше затруднений — мышцы болели, но после растирания повиновались куда с большей охотой, чем до. Мимо двери в коридор, где располагались комнаты принца, я шёл почти на цыпочках, хотя ни одной живой души поблизости не видел. Даже телохранитель принца куда-то запропастился...
Ага, как же! Борг сидел на кухне, наслаждаясь холодным морсом и булочками. Морс был из мочёной прошлогодней горчанки — должно быть, она хранилась в закромах у доктора. Или селяне преподнесли в дар... Я невольно сглотнул, почувствовав вязкий кислый запах. Рыжий верзила хохотнул:
— Что, жарко стало? Угощайся! — Он кивком указал на запотевший кувшин.
Я буркнул нечто, могущее сойти за благодарность, плеснул в кружку густой красно-коричневой жидкости и потянулся за булочками, которые ещё оставались в миске. Что это он сегодня такой добренький? И косится в мою сторону как-то странно. Сочувствующе? Изучающе? Дружески? Нет, наверное, меня даже в комнате припекло — ерунда всякая начинает мерещиться...
— Много не ешь! — Окрик Борга заставил мою руку притормозить на полпути.
— Почему? — наивно спросил я.
— Почему, почему... Что ты вечно как маленький... Видел женщину?
