Екатерина Федорова - Четырнадцатая дочь 2
- Иногда я приходил в себя. Ненадолго. Пытался остановиться, но не мог.
Они меня ненавидели. Все. Кто-то неявно, кто-то открыто… но не потому, что я эрни. Это так странно. Они ненавидели потому, что я мог больше чем они. Чуял, видел… я ощущал их мысли, и не мог остановиться. Я убивал.
Он помолчал, сказал уже совсем спокойно:
- Я готов умереть ради рода, наследник Рут. Думаю, разумнее отдать меня родственникам убитых. Вам нужно только сказать, как я должен отвечать на их вопросы…
Рут глянул на второго:
- Штерг?
Тот заметно вздрогнул, опустил голову ещё ниже.
- Я тоже готов умереть. Я… я вообще ничего не помню. Просто шел по двору, и вдруг блеснуло белым. Как будто молния ударила, прямо передо мной. И все. Очнулся я уже здесь, над телами.
- Может, позовем герцога? - Предложил один из эрни, стоявших рядом с приведенными.
- Не будем его трогать. Пока что не будем. - Рут склонил голову к плечу.
Словно нахохлился, подумала Таня, глядя на него.
- Мой отец должен… - Его голос чуть дрогнул. - Он должен оставаться на балу и поддерживать в гостях уверенность, что все идет как надо. Я сам сообщу ему - чуть позже… Вы осмотрели все тела? Кто эти люди?
- Сыновья и дочери наших властителей. - Ответил тот, что говорил о герцоге. - Один отец семейства. И одна весьма почтенная вдова, бывшая в его обществе, когда все это началось.
Рут вдруг быстро оглянулся на Таню. Спросил, наклоняя голову вперед:
- Там есть Тарлани?
- Нет, только наши, керсийские.
- Хорошо. Теперь… - Он на мгновенье задумался, обвел взглядом оранжерею. Продолжил твердым голосом: - Бал должен продолжатся. Мы закроем оранжерею до конца праздника. Используем выдумку княжны дадим людям возможность посплетничать обо мне, чтобы они не удивлялись закрытой двери. Постараемся задержать кареты, в которых приехали погибшие. Кравен, попробуй опознать хоть кого-нибудь, имена скажешь мне.
Если кого-то начнут искать родные, нужно помочь им в поисках. Водите их по всему Ваграну, отворяйте все двери, на которые они укажут. Кроме двери в оранжерею. Когда все разъедутся и останутся только родные погибших тогда и объявим им о случившемся.
Он помолчал, сказал почти мягко:
- Штерг, Ирлиг. Я сожалею. Я знаю, что вы ни в чем не виноваты. Так получилось. Вас использовали. Думаю, это месть Триры мне лично. А может, большое напоминание. В любом случае, я не знаю, что делать. Но, к сожалению, я знаю, что должно быть сделано…
- Нам придется выдать их родственникам убитых. - Тихо высказался один из эрни с той стороны мощенной камнем площадки. - Или мы навлечем на себя их месть. И тогда придется усмирять восставший против нас Тарус. А это, как ни крути, и наша родина…
Они обменялись с Рутом взглядами. Сероглазый кивнул, заявил:
- Но я не позволю, чтобы вас четвертовали. Смерть - да, но не это…
- Четвертовали?! - Изумилась Таня.
Её удостоили взгляда через плечо.
- Княжна. Если вы помните, я настаивал, чтобы вы ушли. Молчите, раз уж остались. У меня нет времени объяснять вам керсийские законы.
Феодал, убито подумала она. Я чуть было не согласилась на его предложение - а он потребовал, чтобы я заткнулась. …
Но мысли её сразу перекинулись на другое. Он говорил о четвертовании.
Ясно, что этих двоих убьют. Хотя они были не в себе, когда убивали. А значит, отвечать за свои действия не могут. И вообще, убивать - это не метод. Надо бы, самое малое, выяснить, почему это случилось. Потом узнать, как с этим бороться. Если вдуматься, то странная эпидемия безумия, бушующая в последнее время в Вагране, может поразить любого из его обитателей в любой момент…
Здоровые инстинкты двадцать первого века злобно выли внутри неё, требуя действовать и спасать. И начать спасение немедленно, прямо с этих двоих, понуро стоящих перед Рутом.
Но для начала следовало заставить его прислушаться к ней.
- Ваша милость. - Попросила Таня тоном насквозь официальным. - Прошу вас, выслушайте меня.
- Не сейчас, княжна. - Жестким тоном ответил он.
Больше всего её возмутило то, что именно в это мгновение Рут ничего не делал. Ни с кем не разговаривал, никого ни о чем не спрашивал… Просто стоял и смотрел на тела, нахмурившись и склонив лицо вперед, словно собирался с кем-то бодаться.
Ей захотелось пнуть его, но она сдержалась. Хоть это далось ей нелегко. И память услужливо вытащила одну из его фразочек - "я и мои сапоги всегда в вашем распоряжении!"
Вот и дать бы ему по сапогам…
Но нельзя. Раз уж он феодал - пинок от женщины станет для него оскорблением века. Она закусила губу, быстро окинула взглядом оранжерею.
Крутанулась на той ноге, что не болела. Ага, вот оно.
Вход в вольер с птицами закрывала дверца - железные прутья редкой решетки, тонкая сетка, прикрепленная с той стороны. Таня подошла, отодвинула засов и от души хлопнула дверцей об железную раму. Прутья загудели, птицы в вольере всполошились, заметались между решетчатыми стенками, срываясь с благодушного чириканья на истошные вопли.
Зато Рут развернулся и молча уставился на неё. Серые глаза под нависшими бровями казались почти черными.
- Я требую, чтобы меня выслушали. - Заявила она, немного обмирая внутри. Теперь на неё смотрели все - даже те двое, которых эти бравые ребята собирались убить. Взгляды у всех были совсем не радостные. - Я не хочу, чтобы этих людей… этих эрни убили. Слышите? Здесь и так умерло немало. В какой-то момент, ваша милость, надо спасать не репутацию рода, и не положение в обществе, а самих людей.
Глаза у Рута нехорошо сузились. Таня заторопилась:
- Помните, ваша милость, вы разнесли какой-то дворец в Илазире?
- Там были враги. - Без всякого выражения сказал он. - А те, кто лежат здесь - мои поданные…
Он меня не понял, с ужасом сообразила она. Торопливо исправилась:
- Нет-нет, я про другое… скажите, штука, с которой вы разнесли тот дворец, все ещё у вас?
Рут холодно глянул на неё и быстро расстегнул камзол. Извлек висевшую под нательной рубахой цепь с чуть выпуклым диском, сказал размеренно:
- Я взял его с собой на всякий случай. Не прошло и декады, как мы отбили нападение Илазира. Однако он принадлежит Тарланям. И если вы хотите его забрать…
Да что ж он такой непонятливый, вознегодовала про себя Таня.
- Я про другое. Скажите, наследник, насколько вы привязаны к этой оранжерее?
- К оранжерее? - Он вскинул брови. - При чем тут…
И смолк. Глянул на неё внимательно, потом обвел взглядом оранжерею.
Наконец-то начинает соображать, подумала она. И, забывшись, в нетерпении притопнула по камням той ногой, что подвернула на ристалище.
Зашипела, когда по лодыжке стрельнуло мозжащей болью.
Чертов феодал, стоявший напротив неё, не двинулся с места. Хотя должен был что-то почуять - сам же говорил, что чувствует её боль. Даже лицом не помягчел. Только заявил:
