Юлия Григорьева - Волчья ночь (СИ)
— Это и смущает. Он прошел границу, не разрыв, именно прошел границу территорий. Мне это не нравится. Я был на взводе. — и добавил уже тише. — Прости меня, родная. Я не хотел срываться на тебя.
Я промолчала, пытаясь найти тему для разговора, потому что понимала, что мой волк хочется выговориться, а говорить о произошедшем я совсем не желала. Я вспомнила, что в семьях волков обычно всего по одному волчонку, не смотря на долгий срок жизни.
— Эдик, — теперь я его позвала.
— Что, родная? — с готовностью отозвался он.
— Почему у оборотней всего один ребенок? — спросила я.
— Ты хочешь поговорить об этом сейчас? — удивился мой волк, но все же ответил. — Это из-за двойственности нашей сущности. Слишком многое должно совпасть у родителей, потому чаще всего бывают выкидыши или у волчицы совсем не получается забеременеть. Потомство мы бережем, как никто. С человеком беременность таких проблем нет, но очень редко передается и зверь. Были случаи, когда оборотень в ипостаси зверя сходился с волчицей, обычной волчицей, живым такое потомство не рождается.
— Гадость какая, — фыркнула я.
— Гадость, — усмехнулся Эдуард. — Поэтому в моем лесу не водятся иные волки, кроме нас. При моем отце еще были, при мне нет. Не хочу, чтобы мои оборотни шли на запах течки.
— Прекрати, меня сейчас стошнит, — скривилась я, и он негромко рассмеялся.
— Это звериная натура, Эля, природа иногда жестоко шутит, — сказал мой волк и развернул меня к себе. — Что еще ты хочешь узнать?
Я задумалась. Был еще вопрос, который меня интересовал.
— Ты говорил, что ведьма прокляла ту деревню, сказав, что они только по ночам будут волками. Почему вы можете менять личину в любое время суток, и почему луна на вас не действует, как принято считать.
— Луна действует, но не на смену личины, — ответил Эдуард, нежно целуя мое лицо. — При полнолунии мы становимся агрессивней.
— А что по поводу смены облика? — напомнила я основную часть вопроса.
— Проклятье ведьмы распространялось только на деревню, а потомство Кнуда было от волчицы-оборотня из стаи на большой земле. Для смены личины не нужны особые условия, таковы все оборотни. Это одинаково развитые сущности одной личности. В нашем роду смена облика происходит практически моментально.
— Да, помню, вы рождаетесь вожаками, — усмехнулась я. — Давай спать, Эдик, я устала.
— Эля, — начал он, но я отвернулась, и Эдуард замолчал.
Мы долго лежали без сна, но когда веки начали смыкаться, раздался волчий вой. И, если бы Эдуард не лежал рядом, я бы подумала, что это он. Хотя, нет, тональность чуть отличалась. Но столь незначительно, что этого можно было вовсе не заметить. Мой волк вскочил с постели, обернулся зверем и убежал. Я мысленно сказала неведомому волку спасибо и уснула совершенно спокойно.
Глава 20
… Ночь наполняет огромный особняк тишиной. Эдуард крепко спит, привычно положив на меня руку. Я осторожно выбираюсь из-под его тяжелой длани и отползаю на край кровати. Он спит крепко, но всегда чутко, потому сразу открывает глаза, как только я покидаю пределы широкого ложа.
— Ты куда? — спрашивает он.
— Мне надо, — отвечаю и, уже не скрываясь, направляюсь на выход из спальни.
Мой волк следит за мной, но не успеваю я коснуться ручки двери, как его темные глаза уже снова закрыты. Я иду в его кабинет, осторожно захожу туда, оглядываясь и затаив дыхание, и направляюсь к сейфу. Некоторое время стою, рассматривая его, но не решаюсь трогать сейчас и возвращаюсь в спальню. Стоит мне лечь, как широкая сильная ладонь ложится мне на бедро. Он не просыпается, просто чувствует, что я вернулась, даже во сне.
Мне не спится до рассвета, я думаю. Думаю много, думаю об одном и том же. О том, что он рассказал мне, расслабленный моими ласками. А я старалась, я очень старалась, потому что мне нужно было знать секрет волчьего мира, на который мне намекнул Эдуард после последней попытки сбежать.
Наверное, волки уже делали на меня ставки, настолько я была постоянна в своем стремлении сбежать от них. Каждый год, раз в два-три месяца, я стабильно искала лазейку и бежала. Меня уже даже сильно не отлавливали, давали добежать до границы владений черного волка, а там ждала стража, которая спокойно сопровождала до особняка. Эдуард теперь не всегда участвовал в моей поимке и спокойно ждал, он даже перестал меня истязать за это, отнесясь к побегам, как к моему основному развлечению. А я рыдала, бесилась, злилась, кричала в пустоту, когда руки Эдуарда принимали меня у волков. Это было уже не отчаяние, это стало делом принципа. И вот после такой истерики, мой волк усадил меня на стол в своем кабинете и насмешливо сказал, то, что довело меня почти до обморока:
— Ты не сбежишь, родная, никогда не сбежишь, потому что выхода с территорий нет. Мы живем в пространственной аномалии, пройти через границы которой могут лишь посвященные. Обычный человек, даже простой оборотень, не могут покинуть этот мир. Есть только один ключ, способный открыть врата. Но я тебе про него расскажу только тогда, когда ты примешь дар, не раньше. Так что, девочка моя, заканчивай уже издеваться над собой, смешить стаю и ставить меня в идиотское положение. Выхода нет, Эля.
— Совсем? — оторопело задаю я дурацкий вопрос.
— Совсем, родная. — кивает Эдуард и добродушно улыбается, глядя на досаду, ясно отразившуюся на моем лице.
Несколько дней я примерно веду себя По ночам послушная и ласковая, днем заботливая и внимательная. Мой волк светится, он решил, что я, наконец, все поняла и смирилась. А я подготавливаюсь к сегодняшней ночи, когда выдаю все, на что способна, даже сама получаю крайне яркое удовольствие. И мне легко ластиться к нему, очень легко называть его ласковыми именами, предугадывать его желания, потому что у меня есть цель, и я начинаю разговор, издалека, очень аккуратно. Он так ошеломлен моим поведением, что начинает рассказывать все без утайки, не ожидая моего обращения в волчицу.
И вот теперь я лежу, вспоминая все раз за разом, прокручивая в голове каждое слово. Эдуард не сказал лишь одного, где лежит камень с Волчьего острова, но в его кабинете стоит сейф, и я думаю, что ключ на выход из западни лежит именно там. С рассветом я засыпаю и не слышу, как мой волк целует меня и покидает спальню, но просыпаюсь сразу, когда он уходит из особняка.
Некоторое время уходит на обдумывание кода, я решаюсь набрать свою дату рождения. Замок послушно щелкает, и я с жадностью рассматриваю содержимое железного ящика. В дальнем углу сейфа, скрытая бумагами и документами, стоит шкатулка, очень красивая и очень старая. Я открываю ее дрожащими руками и радостно вскрикиваю, там, действительно, лежит небольшой синий камень с белыми прожилками. Он немного светится, чем напоминает лунный камень, но цвет темней и насыщенней. К камню приделана цепочка, я хватаю ее и зачарованно смотрю, на ключ к моей свободе, раскачивающийся, словно маятник. Потом убираю все назад и закрываю сейф, еще рано.
