Маргарет Уэйс - Битва близнецов
Прошло много лет, прежде чем мудрые эльфийские короли сумели убедить упрямых гномов, что эльфам нет никакого дела до их драгоценного камня. Эльфам по сердцу пришлась живая красота гор, и хотя их странная любовь ко всему переменчивому и недолговечному была гномам абсолютно непонятна и чужда, они в конце концов согласились начать переговоры. В результате выяснилось, что две расы не представляют угрозы друг для друга и вполне могут жить в дружбе.
В честь достигнутого эльфами и гномами соглашения и был выстроен Пакс Таркас. Могучая крепость охраняла горный перевал, по которому проходила дорога из Торбардина в Квалинести, и служила одновременно напоминанием о естественных различиях между двумя расами и памятником их единству, к которому народы пришли через кровавое противостояние.
Незадолго до Катаклизма эльфы и гномы вместе стояли на крепостных бастионах, однако теперь — сто с лишним лет спустя — одни только гномы несли дозор на двух самых высоких башнях. Трудные времена снова разделили два этих народа.
Эльфы, отступив в леса своего возлюбленного Квалинести, чтобы залечить раны, заставившие их искать уединения, поставили Пакс Таркас. Чувствуя себя в безопасности на лесных просторах, они закрыли границы для всех без исключения.
Непрошеных гостей — будь то человек или гоблин, великан или гном — убивали на месте без суда и следствия.
***Обо всем этом размышлял Дункан, король Торбардина, стоя на башне Пакс Таркаса и глядя, как солнце опускается за горы — в страну эльфов. На мгновение он отвлекся и подумал о том, станут ли эльфы атаковать само небесное светило, вторгшееся в их пределы.
При мысли об этом король презрительно фыркнул. Впрочем, у эльфов было достаточно оснований для столь сурового затворничества. Что, в конце концов, мир сделал им хорошего?
Нет, эльфы достаточно пострадали, когда незваные пришельцы вторглись в их страну, насиловали женщин, убивали детей, сжигали дома и резали скот. И разве были это гоблины или дети зла — великаны-людоеды? Нет, тысячу раз нет! Это были те, кому эльфы доверяли и всегда встречали как лучших друзей, — люди.
«Теперь настал наш черед, — мрачно подумал король, шагая по бастионам и разглядывая западный край неба, окрашенный в кровавый закатный цвет. — Теперь и нам придется поплотнее захлопнуть за собой двери и попрощаться со всем остальным миром. Пусть он отправляется в Бездну своим путем, но даст нам возможность идти своим…»
Погруженный в размышления, король не сразу заметил, что рядом с ним на площадке появился еще один гном. Внимание его привлек сначала цокот подбитых железом башмаков, который звучал эхом его собственных шагов. Второй гном хотя и был на целую голову выше своего короля и мог сделать один шаг, пока Дункан делал два, однако из уважения к монарху нарочно приноравливался к поступи своего коротконогого сюзерена.
Дункан недовольно нахмурился. В любое другое время он был бы рад обществу своего ближайшего друга, но только не сейчас. Появление гнома показалось ему чем-то вроде дурного знака: его высокая фигура заставила короля обратить внимание на длинные и мрачные тени гор, протянувшиеся к Пакс Таркасу, словно холодные хищные пальцы.
— Эльфы будут неплохо охранять нашу западную границу, — сказал король, не имея больше сил выносить затянувшееся молчание.
— Да, тан, — ответил его собеседник почтительно, и король бросил на него острый взгляд из-под насупленных мохнатых бровей. Несмотря на то что гном согласился с Дунканом, в его голосе была холодная сдержанность и легкое неодобрение.
Король раздраженно хмыкнул и круто повернулся на каблуках, направляясь в противоположную сторону. Он уже предвкушал некое злорадное удовольствие от того, что обескуражил своего собеседника, однако гном, вместо того чтобы повторить маневр, просто остановился посреди дозорной площадки и остался стоять, печально глядя с высоты башни вниз, на земли эльфов, которые уже окутались осенними сумерками.
Сначала Дункан хотел продолжать свою прогулку в одиночестве, но потом остановился, давая возможность слишком высокорослому по гномьим стандартам советнику догнать себя. Второй гном, однако, так и не сдвинулся с места, и король сам подошел к нему.
— Клянусь бородой Реоркса, Харас, — пробормотал он. — Что случилось?
— Я думаю, тебе нужно встретиться с Огненным Горном, — медленно сказал Харас, разглядывая темно-пурпурное небо. Высоко над его головой, почти в зените, сверкала первая яркая звезда.
— Мне нечего сказать ему, — коротко ответил король.
— Тан мудр. — Харас произнес это ритуальное обращение с легким поклоном, как и полагалось по этикету, однако от Дункана не укрылся ни его легкий вздох, ни то, как его советник заложил руки за спину.
— Ты хотел сказан.: «Тан глуп как осел»! — взорвался Король. — Или я не прав? — Он схватил Хараса за плечо.
Вместо ответа Харас лишь улыбнулся и слегка наклонил голову, легко поглаживая ладонью серебристую курчавую бороду, которая мягко переливалась в свете развешанных по зубчатому ограждению факелов. Когда же он попытался что-то ответить, площадка башни вдруг огласилась громкими криками, топотом ног, сердитыми окликами и звоном железа на стенах сменялась стража. Капитаны зычно выкрикивали приказы, один солдаты покидали посты, другие их принимали. Харас молча прислушивался к этой какофонии, затем кивнул, как бы услышан в этих звуках подтверждение своим невысказанным мыслям.
— Я думаю, тебе следует, по крайней мере, выслушать то, что он хочет сказать, тан Дункан, — заговорил наконец советник. — Ходят слухи, будто ты хочешь подтолкнул, наших двоюродных братьев начать войну.
— Я?! — прогремел Дункан. — Я этого хочу? Это они выступили в поход, это они покидают свои холмы, словно крысы, бегущие из горящего дома! Они сами решили оставить наши пещеры под горами и переселиться на холмы; мы не просили их уходить из того дома, где веками жили наши общие предки. Но нет, в своей глупой гордыне они…
Некоторое время король излагал долгую историю действительных и мнимых обид, закончившуюся расколом некогда единого народа. Харас снисходительно слушал, терпеливо дожидаясь, пока король выговорится и его гнев поостынет.
— Выслушать его тебе ничего не стоит, тан, — сказал он, когда Дункан наконец выдохся. — А мы можем от этого только выиграть. Будь уверен, на нас направлены взоры не только народа холмов, но и других наших соседей.
Дункан проворчал что-то себе под нос, но на лице его ясно отразилась напряженная работа мысли. Несмотря на то что в запальчивости он совсем недавно как бы обвинил самого себя в глупости, король Дункан вовсе не был «ослом». И уж конечно Харас не считал глупцом своего короля, скорее наоборот. Вождь своего клана, тан Дункан сумел объединить в союз все семь гномьих кланов, став правителем Торбардина. Даже племя деваров хотя и не слишком охотно, но все же признало Дункана своим вождем.
