Иар Эльтеррус - Гнев императора. Незваные гости
Посмотрев в лицо раненого, почтенный ремесленник вскрикнул от ужаса. Перед ним лежала его средняя дочь, Раха, ставшая ученицей горного мастера. Умирающая.
– Ой, да это же… – пикнула тоже узнавшая сестру Хада.
– Раха-а-а! – взвыла вышедшая на шум мать. – Да как же это?! Создатель Вселенных! Да за что-о-о-о…
– А ну тихо мне тут! – рявкнул взявший себя в руки Раст. – Она еще жива, не вой! Хада, галопом к шаману! Быстро!!!
Та перепрыгнула через Раху и понеслась прочь по улице, на ходу всхлипывая. Найдя взглядом замершую позади старшую дочь, ткач приказал:
– А ты, Вахья, немедленно в Кагал Старейшин, сообщи, что с ученицей горного мастера случилась беда, что она у меня в доме. Очень плоха.
– Н-н-н-о-о-о…
– Я тебе что сказал?!
Больше спорить с отцом Вахья не решилась и, бочком протиснувшись мимо залитой кровью сестры, тоже побежала по улице, только в другую сторону. А Раст, приказав жене принести горячей воды, принялся осторожно обтирать мокрым полотенцем лицо раненой дочери. При этом он едва слышно шептал:
– Держись, девочка моя… Держись… Шаман скоро придет… Только не умирай…
С трудом удерживая истребитель на курсе, Ммар-Гейт зашел на второй круг над площадью, где сбилось несколько сотен орков. Странно, но командование приказало садиться именно здесь… А как садиться прикажете? Однако на подлете он заметил, что цепочка солдат в форме оттесняет остальных горожан с площади, освобождая место для посадки. Ну, слава тебе, Создатель! Пилот повел машину на третий круг. Когда он снова приблизился, большая часть площади была уже свободна.
Истребитель завис над ней и медленно пошел вниз. Его так водило со стороны в сторону, что полковник засомневался сумел бы он удержать машину в пределах посадочной аппарели крейсера или нет. Скорее всего, задел бы стены, и не раз. Хорошо, выходит, что садится на открытом месте. Опоры коснулись брусчатки, двигатель замолчал, истребитель в последний раз вздрогнул и замер. Пилот обессиленно откинулся на спинку кресла и счастливо улыбнулся. Он снова победил и выжил при этом!
Однако пора было выходить, ждут. Одно только беспокоило полковника – как встретят его орки? Ведь он – один из тех, кто разнес в щебень крепость Врарх-Роторм. Впрочем, не суть важно – что будет, то и будет. Не идиоты же они, должны понимать, что сейчас он их защищал. Кто-то приставил к истребителю длинную деревянную лестницу. Увидев это, полковник открыл фонарь кабины, выбрался наружу и спустился вниз. Его встретил высокий офицер в камуфляже.
– Сбили мы чужака… – ответил на незаданный вопрос Ммар-Гейт. – Справились…
Офицер зачем-то поднял вверх руки, и площадь взревела. В гардианца полетели цветы, они буквально засыпали его. Полковник растерянно улыбался, никак не ожидал такого. Хотя приятно, конечно, когда тебя после тяжелого боя встречают цветами. Дома бы так встречали…
Окинув взглядом горожан, Ммар-Гейт удивился их сходству со своими сородичами – элианцы на них походят меньше. Отличали орков только большие клыки и красноватая кожа, но какое это имеет значение? Он подхватил букет белых цветов и помахал им. Горожане ответили слитным ревом. Правда, что они кричали, пилот не понял – не знал урук-хее.
– От имени всего нашего народа благодарю вас! – сказал по-карвенски офицер, он говорил с шипящим акцентом, но понять было можно. – Позвольте представиться – Трид Черный Волк, череп егерского полка «Мертвые Волки».
– Не за что, я просто исполнил свой долг, – улыбнулся ему гардианец. – Полковник Ммар-Гейт, к вашим услугам. Кстати, эльдар, вместе с которым я сбил чужака, был сильно ранен и куда-то телепортировался. Вы не в курсе, что с ним? Жив ли?..
– Не знаю, к сожалению… – огорченно вытянулось лицо черепа. – Но постараюсь выяснить и сразу сообщу вам.
«Внимание! – прозвучало в наушнике. – Отбой тревоги! Нападение отбито, все бомбардировщики сбиты».
– Каковы наши потери? – бросил в микрофон Ммар-Гейт.
«Двадцать семь истребителей, – ответил оператор. – Также, по недостоверным данным, погибло четырнадцать эльдаров».
– Святой Создатель! – у пилота потемнело в глазах от таких известий.
Значит, двадцать семь его товарищей не вернулись… Кто именно? Узнает… Заметив вопросительный взгляд Трида Черного Волка, полковник сообщил ему о потерях. Орк опустил голову и глухо сказал:
– Вечная память героям… Мы не забудем их подвига…
Затем он щелкнул пальцами, и кто-то принес три стакана с чем-то спиртным. Сунул один в руку пилоту, второй взял сам, а третий поставил на брусчатку и накрыл куском хлеба. Обычай был незнаком, но Ммар-Гейт сразу понял, для чего это. Он поднял свой стакан и, не чокаясь, залпом выпил. С трудом отдышался – оказывается, ему дали чистый спирт. В голове сразу зашумело.
В этот момент из толпы выбралась девушка и двинулась к гардианцу, что-то неся в руках. Настолько красивая девушка, что у пилота перехватило дыхание. Выдающиеся вперед клычки ничуть не портили ее, наоборот – украшали. Талия столь тонкая, что можно было пальцами двух рук обхватить, широкие бедра, высокая красивая грудь. Блестящие любопытством большие черные глаза. Приблизившись, красавица смущенно протянула Ммар-Гейту положенные друг на друга лепешки, между которыми что-то лежало. Кажется, ломоть сыра. И неуверенно поинтересовалась на ломаном карвенском:
– Возможно, уважаемый герой примет от меня рхад-роторх?
– Благодарю вас, – поклонился полковник. – Но что это значит?
– Он ведь не урук-хай, красивая, – хохотнул череп. – Откуда ему знать? Извините, уважаемый. Если девушка предлагает вам рхад-роторх, то это значит, что она просит вас провести с ней ночь.
– Ночь?.. – смутился Ммар-Гейт, ощущая, что его щеки принимают алый оттенок. – Э-э-э…
– В этом нет ничего плохого, – заверил его Трид, скалясь во все зубы. – Таков наш обычай. Вернувшемуся из боя герою всегда предлагают рхад-роторх.
С грустью посмотрев на красавицу, полковник вздохнул. Если бы его душа была свободна, он бы охотно принял ее дар. Но…
– Простите меня… – Ммар-Гейт достал из нагрудного кармана голографию погибшей жены и протянул девушке. – И поймите. Это моя жена. Любимая. Ее больше нет, она погибла на моих глазах, тоже была пилотом-истребителем, я не успел перехватить врага… Я не могу… Я ее слишком любил и… люблю. Я провел эти десять лет в холодном сне, для меня ее гибель – словно вчера. Слишком свежа память. Не могу пока ни с кем, не могу никого представить на ее месте… Простите… Может быть, позже…
– Здесь нет оскорбления, красивая, – сразу стал серьезным череп. – Многие хранят верность умершим.
