Клыки и монеты (СИ) - Яшкин Алексей

— Интересная у тебя работница, уважаемый. И, можно сказать, известная. За очень плохой поступок.

Кабатчик тяжко вздохнул. Он печально посмотрел на собеседника и тихо спросил:

— Узнал ее, да?

Симон молча сунул руку за пазуху и достал ученический жетон охотника на вампиров. Кабатчик рассмотрел в полумраке и присвистнул:

— Вот оно как. Охотник, значит. Специально сюда пришел или действительно напали?

— Напали. Считай, что это счастливая случайность.

— И что ты будешь делать?

— Просто уйду, — честно ответил Симон. — Тебе же пора закрываться.

— Я могу как-нибудь убедить тебя не возвращаться?

Симон внимательно оглядел кабатчика. Он пытался понять, попытается ли тот решить вопрос силой, если не удастся договориться. Охотник не хотел ввязываться во вторую драку за вечер. Симон решил поговорить:

— Ты знаешь, что она вампир. И точно знаешь, что ее ищут за убийство брата-лоренцианца. Почему покрываешь?

— Ты не поймешь. Хотя, может быть, как раз ты и поймешь. Мы же с Лили вместе росли, знаю ее, сколько себя помню. Когда это случилось с монахом, от нее же все отвернулись, даже семья. А я не смог смириться с этой несправедливостью.

— Несправедливостью? — искренне удивился Симон. Это был неожиданный выбор слова.

— Да. Вот живешь ты как обычный человек, ни хороший и не плохой, со своими радостями и печалями. А однажды вечером возвращаешься со свидания, а на тебя нападает вампир. Одного этого уже хватает, чтобы всю прошлую жизнь пополам переломить. И это ведь даже не самое плохое. Потом ты сам начинаешь превращаться в чудовище, которое на тебя напало. Идешь за помощью к братьям монахам, они же никому не отказывают. И вот это животное внутри заставляет напасть на бессребреника, который пытается тебя вылечить. Понимаешь?

— Понимаю.

— Сбегаешь и прячешься. Потому что сам не понимаешь, почему набросился на лоренцианца. Потом узнаешь, что монах умер из-за тебя. Это еще одно потрясение. За тебя назначают награду и обличают во время проповедей. Я нашел Лили на улице, полностью сломленную и спрятал у себя. Понимаешь меня?

— Все еще понимаю.

— Лили сейчас помогает мне по вечерам. Ее почти никто не видел. Только свои.

— Сколько она здесь прячется? Больше месяца же? Вампир не продержится так долго без крови. Как ты ее кормишь?

— Свиной кровью.

— Она не подходит. Вампиру нужна человеческая.

— Как видишь, работает. Ей после этого плохо, много выпить не получается. Ты видел, как болезненно Лили сейчас выглядит. Но зато без греха.

Симон молча обдумывал рассказ кабатчика. Его действительно тронула эта история. Одно только нападение беззубого сильно поменяло жизнь Анны в худшую сторону. А если представить, что укус только первый шаг на пути превращения в вампира, то этой Лили можно было исключительно посочувствовать.

— Что скажешь, охотник?

— Она действительно заслуживает жалости и понимания.

— И что ты будешь делать?

— Как и сказал, просто уйду. Я не буду сдавать вас жандармам. Не буду убивать Лили. Но время от времени стану наведываться, чтобы убедиться, что здесь все в порядке.

Кабатчик с благодарностью кивнул. Он подошел к стойке и вернулся с тремя серебряными монетами, которые до этого передал ему Симон.

— Держи. Не доброе это дело, брать деньги за помощь ближнему своему. Не этому нас учат проповедники с амвонов. И спасибо тебе за понимание.

Глава 17

Ближе к полудню следующего дня Симон вновь пришел в дом Шрайберов. Он плохо спал той ночью, отчасти из-за раны, отчасти из-за необходимости сделать непростой выбор. Под утро нашел лучший для себя выход — отказаться от принятия решения вовсе и передать инициативу учителю.

Вильгельмина отвела охотника в кабинет мужа. Увидев ученика, писавший за кафедрой охотник отложил перо и закрыл чернильницу.

— Ты вовремя, друг мой Симон. У меня есть новость, не слишком радостная, но… — Герхард только после этого заметил перевязанную голову. — Так, а что с тобой случилось?

— Долгий рассказ. Давай сначала твою новость.

Но Герхард решил лично осмотреть ранение Симона. Аккуратно развязал свежую повязку, оценивающе посмотрел на рассечение, смазал заживляющей мазью. После чего заново перевязал бинтом из плотного полотна. Они перешли в комнату с камином и уселись в кресла.

— Так вот, моя новость. С неделю назад в порту на карантин встала шхуна королевских курьеров. Как оказалось, у них на борту был заразный больной. Из восьми человек выжило только трое. Капитан, который закрылся в каюте и никого не пускал, и двое матросов. Они заразились, но смогли выздороветь.

— Что это была за болезнь?

— Пока не известно. До меня новость дошла меньше часа назад. И в весьма интересных обстоятельствах. У химиков скупают лекарства от лихорадки. И состоятельные жители города, и спекулянты из тех, кто побогаче. Так что химики готовы принять от нас следующих вампиров. Я уже готовился к тому, что после истории с беззубыми ближайший месяц придется бездельничать. А теперь расскажи, что с тобой произошло.

Симон пересказал события прошлого вечера, стараясь по возможности точно воспроизвести разговор с кабатчиком. Герхард откинулся в кресле и внимательно слушал рассказ. Когда ученик закончил, охотник проговорил:

— Похоже, уроки фехтования не прошли даром. Ты ловко отбился.

— Честно скажу, мне скорее повезло. Второго достал почти вслепую. В панике отмахивался кинжалом. И знаешь, что? Я вспомнил, где их видел. Это как раз связано с уроками мастера Кинзерта.

— Просвети меня, — Герхард звучал равнодушно, но подался вперед в кресле и подобрался, словно уже был готов броситься на обидчиков ученика.

— Это молодые китобои. Их тоже тренируют в танцевальном зале торговой гильдии. И несколько раз я их видел, когда уходил после урока.

— Как думаешь, они тебя узнали?

— Не знаю. Может быть. Но если и узнали, то только после первого удара.

Герхард замолчал. Он смотрел на остывший пепел в камине и размышлял. Наконец, когда пауза затянулась, он поднял взгляд на ученика:

— Главным вопрос. Была это их личная инициатива, или их поставил туда глава городского отделения компании морской торговли и всего прочего. Честно скажу, связываться с китобоями себе дороже. Но и прощать такое не хочется. Возможно, мне стоит осторожно поговорить с уважаемым Гюнтером Савьерном. И убедиться, что произошла неприятная случайность, а виновные были наказаны прямо на месте.

Симон признал, что сейчас нападение китобоев интересовало его куда меньше. Он помолчал и задал главный для себя вопрос:

— Что нам делать с русалкой? Я об этом думал всю ночь и все утро. И, как мне кажется, здесь нет ни одного правильного решения.

— Ты можешь считать это следующим важным уроком, — Герхард отвлекся от размышлений о ситуации с наемниками. — Давай я задам тебе несколько вопросов и, возможно, это поможет прийти к устраивающему всех выводу.

— Хорошо.

Надежда на то, что Герхард решит все сам, не оправдалась.

— Скажи мне, друг мой Симон, стало бы твое решение легче, если бы вампир был мужчиной, а не женщиной?

Немного подумав, Симон признал.

— Наверное, да.

— С женщинами сложнее. И в будущем легче не станет. Мы привыкли, что источником зла почти всегда является наш брат. Мужчины убивают мужчин, все естественно. А свыкнутся с мыслью, что нужно убить женщину, даже вампира, иногда очень непросто.

Симон кивнул, признавая правоту учителя. Ему действительно пока везло и все вампиры, с кем он сталкивался, были мужского пола.

— Следующий вопрос. Ты поверил, что эта Лили обходится исключительно свиной кровью?

— Да. Девушка выглядела заметно хуже, чем все остальные вампиры, которых я видел. И кабатчик все честно рассказал, с чего ему врать про кровь? Она действительно вампир, это она убила лоренцианца. Зачем после этого пытаться смягчить?

— Чтобы разжалобить. Потрудись ты изучить записи фрайхерра фон Зольре, то узнал бы, что он пробовал перейти на кровь животных. Сначала сам, но быстро отказался, когда понял, что подходит только человеческая. Потом провел опыт над обращенным крестьянином. Силой заставлял пить свиную и бычью кровь. Тот бедолага протянул порядка пяти недель, но в итоге скончался.