Время гнева (СИ) - Морох Ольга

— Ллойву все видит сквозь призму своего честолюбия. Он желает доказать всему миру, что он не менее полезен, чем все остальные. Ему хочется думать, что он спасет весь мир, но мир не нуждается в спасении, поверь. Тысячу лет уже Окто исправно питал наш остров энергией. Бывали взлеты, бывали падения. Это всего лишь более крутое пике, чем обычно. Все нормализуется, поверь.

— Слияние не нужно?

— Нет. По Статосу Слияние мы проводим раз в пятьдесят оборотов, это и именуется циклом. Недавнее стало исключением и опередило свой срок на десять оборотов. Второе Слияние ничего не решит.

— То есть ты считаешь, что все в порядке.

— Разумеется…

Кримм сел на свое место, Советник Лир убедил его, но не полностью. Кримм скользнул взглядом по дверям, за которыми скрылся страций. Даже можно сказать совсем не убедил.

Страты, чеканя шаг, провели Ллойву снова в личный кабинет Советника. На этот раз, зайдя вместе с ним, они не оставили его, так и остались стоять, молчаливые, напряженные. Две впереди и двое сзади. Браслеты Октисы мерцали синими бликами на руках, готовые отозваться на команду в любой момент. Ллойву прикинул, сколько было бы шансов с четырьмя стратами. Дженве как-то бился с пятью. Тогда, давно, когда Советник велел арестовать их обоих. Ллойву как-то быстро одолели, энергетический разряд дернул его за сердце и уложил на пол. А вот Дженве бился, как лев. Разряды кололи его один за другим, но брату было как будто нипочем. Веселое было время. Теперь Ллойву бы не рискнул выходить против стратов, тем более против четырех. Да и Дженве рядом не было.

Так они ожидали, когда придет Советник. Стоять пришлось немалое время. И вот, дверь отворилась, и вошел Изольтар Лир. Кивнул стратам, и те вышли из кабинета.

— Ты выставил себя на посмешище, — без предисловий начал Советник. — И меня вместе с собой.

— Я не хотел.

— Хотел, — Советник подошел очень близко. Кулаки его сжимались и разжимались. — Я просил тебя переписать отчет два раза, оба раза ты согласился. Что пошло не так?

— Обстоятельства, отец. Я посчитал, что глупо скрывать то, что очевидно даже детям. Почему ты сдался?

— Очевидно даже детям то, что перечить мне не следует. Только ты, упрямец, никак не желаешь это понять.

— Зато тебе не заскучать со мной, — усмехнулся Ллойву.

— Ты считаешь, что это смешно? — Советник сузил глаза. — Ты теперь — под арестом. До самого отъезда. Будешь сидеть дома. И придумывать новые шутки. Если захочешь.

— Это глупо…

— Глупо не слушать меня! Мне пришлось делать твою работу. Уговаривать Кримма не волноваться. Ты извинился перед Гайо?

— Я не успел, я был занят вчера…

— Чем?

— Я искал ответы…

— Твоя роль — счастливый жених. Исполни ее до конца, чтобы стать счастливым мужем.

— Позволь, я сам определю…

— Не позволю! — в ярости воскликнул Советник. — Долгие годы я веду нас к процветанию! И только ты вообразил, что можешь все сделать сам! Что ты есть? Ничто! Ты не станешь спасителем! Потому что ты слабый! Едва только нагрузка превысит твой лимит, и ты превращаешься в обузу! Поэтому не лезь! Тебя поддержат, помогут только, если ты делаешь то, чего от тебя хотят! А тебе говорят, чтобы ты не лез к Окто! Это уже прошлое!

— Я просто хочу попытаться…

— Не надо! — Советник разъярился еще больше. — Никто не желает пытаться! Ни Гайо, ни Вайзе, ни Оластери! Они все хотят покоя! И один ты, словно назло, хочешь попытаться… Окто уже прошлое, оставь его!

Ллойву прочистил горло.

— Знаешь, чего мне хочется сейчас? — снова подступился Советник.

— Вероятно — нет.

— Я хочу позвать стратов и приказать им разрядить в тебя Октис. Помнишь, каково это? Ты будешь лежать у моих ног и осознавать свою никчемность.

— Так позови, — Ллойву взглянул отцу в глаза. — Но ситуация от этого не изменится. Звезды не зажгутся на небе, и энергия не восстановится.

Советник сделал едва заметное движение рукой, и Ллойву силой разряда отбросило на двери. Сфокусировав расплывающийся взгляд, Ллойву увидел синие отблески на руке у отца. Слабость одолела все тело, сердце просело в ритме, но Ллойву упорно не желал сдаваться. Он всеми силами старался остаться на ногах. Достаточно унижений на сегодня.

— Тебе полегчало? — выдохнул он.

— Немного, — согласился Советник, поднимая запястье, охваченное ремешками. — Хорошая вещь, жаль, перестанет работать, когда Окто умрет.

Ллойву оперся всей спиной на двери, понимая, что попытка изменить хоть что-то провалилась. Он оказался бессилен. Ему не хватило ресурса. Советник победил. Безоговорочно.

— Тебя отвезут домой, — проговорил Советник, снимая Октис с руки. — Там ты проведешь все время до отъезда. За тобой заедут. И не вздумай вырываться. Я прикажу стратам бить на поражение. Постарайся избежать хотя бы этой глупости.

Ллойву с трудом встал прямо. Все тело словно обескровили. Руки и ноги двигались, как сквозь толстый слой воды. Советник вызвал стратов, как ни в чем ни бывало, и велел им отвезти сына домой.

Для страция выделили закрытый экипаж, старты сели внутрь вместе с ним и не сводили с него глаз всю дорогу. Даже взглянуть в окна на разоренные улицы не вышло. Экипаж въехал в ворота особнячка на площади Сти. Страты проводили арестованного к дверям. Ллойву оглянулся мельком. Никого из знакомых лиц. На кучера, ни садовника Пема, ни лакея. Вокруг стояли лишь суровые, безучастные страты. Один из них сделал приглашающий жест рукой и Ллойву вошел в собственный дом.

Дверь закрылась, отрезая всякие звуки. Страций огляделся. Ни кухарки, ни компаньона. Дом абсолютно пуст, словно выеденная скорлупа. Страций медленно прошел в гостиную и застыл. Некогда заставленные до отказа книжные полки зияли пустотой. Все до единой книги были вынесены. Бюро разорено. Ни одного листка не осталось.

Ллойву прошел наверх, в кабинет. Так и есть. Ни одного листка. Рабочий стол переворошили в поисках тайных ящиков. Все, на чем и чем можно было писать, было вынесено. Ни единого томика. Советник лишил его последних радостей. Придется коротать это время наедине с собой, ибо общаться так же было не с кем, дом стал совершенно пуст, за исключением единственного обитателя. Губы растянулись в едкой усмешке. Советник знает толк в издевательствах. В детстве Ллойву вот так же лишали всех книг в наказание, но тогда рядом был Дженве. Всегда. Пленник спустился в гостиную, сел в любимое кресло и закрыл глаза.

Следующие за этим дни слились в один. День начинался с гимнастики, затем скудная ванная. Где-то к обеду приходил один из тюремщиков и приносил что-то съестное. В первый день Ллойву даже не взглянул на дурно сваренную похлебку, но на второй день она показалась уже не такой ужасной. Дверь в сад не открывалась, её заколотили снаружи. Вокруг дома теперь постоянно несли службу молчаливые страты. Было непонятно, что они охраняют, то ли Ллойву от мира, то ли мир от него. Он пытался заговорить со своими охранниками, но те молчали. Браслеты Октисы угрожающе мерцали в полумраке. В конце концов Ллойву бросил попытки наладить контакт.

Спустя день ему принесли письма. Одно от Альмы, другое от компаньона. Альма Гайо написала на дорогой гербовой бумаге. Она выражала сожаление, что ее жених выказал недальновидность и не покинул Аст’Эллот, как того требовал Советник. Писала, что ждет его на поверхности, что было, конечно же ложью. Альме все равно. Она лишь исполняет свою роль. В последней строке открылась неприятная правда. Она уверяла, что расторгнет помолвку, если жених не объявится на поверхности ближайшее время. Стоило задержаться. Ллойву улыбнулся. Следующее письмо было похоже на записку, написанную второпях. Сигрид Армар извинялся за вынужденное окончание службы, так как Советник посчитал излишним его присутствие. Желал беречь свое здоровье и быть крайне осторожным в начинаниях. Славный малый, жаль, что так же, как и прочие, он станет жертвой обстоятельств. Ллойву откинулся в кресле и закрыл глаза. Скверное дело.