Линн Абби - Взлет и падение короля-дракона
Это было долгое путешествие от его переулка к магазину булочника, и очень опасное. Малейшая ошибка, костыль поставленный не на тот булыжник, и он упадет на землю со своих нетвердых ног. Поэтому он был очень осторожен, и каждый раз проверял костыль, прежде чем доверить ему свой вес и свое равновесие. Когда он удостоверивался, что все в порядке, он хватался за него обеими руками и, задержав дыхание — он всегда задерживал дыхание в этот опасный момент — выбрасывал свою здоровую ногу вперед. А потом подтягивал покалеченную ногу, всегда болевшую, бесполезную ногу, к здоровой.
Его плечо болело не меньше чем нога, когда он наконец увидел перед собой веранду булочника. Король нищих, которому он платил за право быть здесь, сказал, что будет лучше, если он избавится от костыля, что он проживет дольше и заработает больше, если будет подтягиваться на руках, а не ходить. Может быть к этому он и придет. В некоторые дни солнце уже стояло высоко в небе, когда его руки приходили в себя после ежедневнего утреннего путешествия. Но у него была своя гордость, несмотря ни на что. Он будет стоять и ходить так хорошо, как только сможет, пока у него будет выбор, а когда выбора не станет, он выберет смерть.
Но не сегодня.
— Эй, калека! Потише, за тобой не угнаться, калека!
И приветствие в виде горсти гравия. Он отмахнулся и аккуратно поставил свой костыль в следующую подходящую ямку. Он не мог ни остановиться, ни даже замедлиться; не мог и повернуться к своим мучителям. Хулиганы, как он хорошо знал по долгому опыту, редко ходят одни.
— Эй, калека! Я тебе говорю, калека!
— Калека — какая разница между тобой и змеей?
Их было трое, он знал это уже прежде, чем мясистая рука ударила его по шее и он едва не упал на землю.
— Змеи не умирают до рассвета, калека, но ты умрешь сейчас.
Он отмахнулся своим костылем, со всей силы, что еще оставалсь в нем. Он не знал их, и, конечно, никогда не сделал им ничего плохого. Но это не имело значения. Они были хищниками; он — их жертва. Все случилось просто и быстро. Позади него был переулок, и хотя любой человек без сомнения сказал бы, что там слишком темно и всякие обломки внутри помогут только его мучителям, он потащился туда, держась за свой верный костыль. Трое позади него были как все и тоже видели преимущества переулка. Самый ближайший к нему отбил костыль в сторону, а двое остальных схватили нищего за руки и за ноги, и забросили в глубокие тени переулка.
* * *Ноери не смог бы сказать, что заставило его выйти из дворика его лавки, заполненной печами, и выглянуть за прилавок именно в этот момент. Возможно у него и была причина, но он забыл о ней. Рассвет был концом рабочего дня. Его основные покупатели были рабочими, которые покупали хлеб когда еще было темно, это вообще была их первая утренняя покупка, часть съедали сами, а остальное приносили домой после работы, чтобы накормить свои семьи. Возможно, однако, что это была причуда Льва: в зигзагах судьбы обыкновенно винили могучего короля Урика. В любом случае Ноери был за прилавком, выглядывая из открытой двери, когда увидел, что малолетние бандиты схватили нищего.
Его нищего.
Отец всегда говорил, что нищий полезен для бизнеса — вежливый и чистый нищий, с очевидным, но не отвратительным изъяном. Этот мальчишка-калека был то, что надо и даже больше: его разум не пострадал. Его глаз всегда глядел на улицу, а ухо слышало слова всех, идущих мимо, в том числе воров и бандитов, и иногда это приносило прибыль.
Если бы мальчик попросил, Ноери с удовольствием дал бы ему место на ночь, например под прилавком. Но мальчик был очень горд, по своему; он не хотел благотворительности, за исключением своего места на веранде и нескольких корочек хлеба.
Ноери всегда немного расслаблялся, слыша как мальчик топает и устраивается на веранде. Урик был опасным местом для того, у кого нет двери, которую можно закрыть за собой. Глубоко в сердце Ноери знал, что однажды придет такое утро, когда нищий не появится. Но он даже не мог себе представить, что его конец прозойдет не дальше, чем за пятьдесят шагов от веранды его лавки.
Инструменты для бизнеса Ноери висели на стене рядом с ним. Не самым легким среди них был клинообразный деревянный молоток, которым он пользовался, чтобы сбить вниз слишком поднявшееся тесто; впрочем он мог использовать его и для других целей… например чтобы прибить юных бандитов, решивших поиграть с мальчиком-калекой.
Жена Ноери, Майа, в это время была во дворе и вместе с тремя подмастерьями разгружала печь. Майа могла бы остановить его, если бы видела, как он с молотком в руке выбегает из двери. А любой из подмастерьев мог бы помочь ему самому в будущей драке: он, конечно, был сильнее любого из юнцов, но не всех троих вместе.
Если бы у него было время подумать, ему могла бы придти в голову мысль о лучшем правосудии. В Урике было достаточно много нищих, и его веранда была очень привлекательным местом для них; очень скоро у него был бы новый нищий. Ноери не был ни темпларом, ни бандитом; даже в гневе он никогда не бил людей, хотя бы и своих подмастерьев, которые всяко заслуживали парочку хороших ударов.
Но Ноери не остановился ни на секунду, чтобы подумать. Он пересек улицу и бегом ворвался в переулок. Взмахнув правой рукой, он ударил молотком по спине самого толстого из троицы, стоявшего ближе всех к нему. Юнец с криком полетел на землю, переполошив своих товарищей, самый высокий из которых был ближе всего к разъяренному булочнику. С побелевшим от страха лицом молодой бандит попытался защититься отнятым у калеки костылем, но молоток Ноери был тяжелее и легко отбил костыль в сторону.
А потом булочник ударил еще раз, и изо рта бандита потекла кровь вместе со слюной, раздался треск ломающихся зубов. На какой-то момент Ноери стал беззащитен и уязвим, ужаснувшись страшной картине, но напуганный третий бандит не воспользовался его секундным замешательством. Вместо этого он бросился бежать из переулка, даже не бросив взгляд на своих товарищей, один из которых лежал, слабо постанывая, а другой истекал кровью.
— Убирайтесь, — сказал Ноери голосом, который не узнал бы никто из тех, кто его знал. — Убирайтесь немедленно, и чтобы я никогда не видел здесь ваших рож.
Это был хороший совет, и Кровавому Рту хватило ума принять его. Он помог подняться на ноги своему товарищу, и держась друг за друга они заковыляли по улице, стремясь уйти подальше от этого места.
Свободной рукой Ноери поднял непострадавший костыль. Помимо оглушительного стука его сердца и тяжелого дыхания, в переулке не было ни звука; ничто не двигалось. Не было ничего, что сказало бы ему, что он не один.
