Анастасия Эльберг - Кольцо карателя
— Вы знакомая моего отца? — нарушила молчание Елена.
Женщина с улыбкой покачала головой.
— Даже если я знакомая вашего отца, то это, скорее, одностороннее знакомство: я его знаю, а он меня — нет. — Она прикоснулась к плечу Елены, и та невольно сделала шаг назад — наверное, и ей показалось, что в незнакомке с кладбища есть что-то не от мира сего. — Как я поняла, у вас проблемы. Я могу вам помочь.
— У нас нет никаких проблем, — отрезала Елена.
— Да, по правде говоря, мы испытываем некоторые затруднения, — возразил я, бросив на нее короткий взгляд.
Женщина скрестила руки на груди.
— Так вам нужна помощь? Или вы справитесь собственными силами?
— Если вы найдете в Париже священника, который согласится обвенчать нас без согласия моего отца, мадам, то я буду у вас в долгу, — язвительно сказала Елена.
На губах женщины снова промелькнула тень улыбки. На этот раз, не теплой, а холодной. Эта улыбка отлично гармонировала с ее взглядом: он был ледяным.
— Я знаю священника, который согласится обручить вас, мадемуазель.
— А… чего вы хотите взамен? — В глазах Елены появилась растерянность. — Денег?
Женщина поморщилась.
— Зачем мне деньги? Я хочу присутствовать на церемонии венчания.
Я не сдержал смеха.
— И все?
— И все, — закивала женщина с улыбкой. — Я ведь смогу заглянуть в церковь и посмотреть на красавицу-невесту и счастливого жениха? Хотя бы одним глазком?
— Разумеется. Вы можете быть там с самого начала церемонии до ее конца.
Женщина снова набросила на голову капюшон.
— Вы очень милы, Андре.
— Откуда вы знаете мое имя?
— О, это мелочи. — Она посмотрела на Елену. — А вы, мадемуазель, надо сказать, ни в чем не уступаете вашей знаменитой тезке Елене Троянской. Вы знаете, что воины нередко приказывали кузнецам выгравировать на их мечах имя царевны и верили, что это принесет им удачу? Трою ради вас Андре, конечно, не завоюет по понятным причинам. Но вы стоите того, чтобы как минимум завоевать Париж. Может быть, вам нужна помощь с выбором свадебного наряда?
— Нет. — Елена помотала головой, пытаясь осмыслить слова собеседницы. — У меня есть платья.
Женщина продемонстрировала нам открытые ладони в древнем жесте прощания.
— Я напишу вам записку с адресом церкви и датой. И отучитесь от привычки бродить ночью по кладбищу. Радуйтесь жизни. Она коротка …
Винсент
Дана вернулась домой около полуночи: как раз тогда, когда я уже был готов отложить книгу и отправиться ее проведать. Конечно, я знал, что ничего страшного с ней не произошло и произойти не могло, но сидеть в одиночестве, осознавая, что она совсем рядом, было невыносимо.
— Твои поиски увенчались успехом? — спросил я.
— О да. — Она сняла плащ. — Правда, есть небольшая проблема: этот идиот успел не только найти кольцо, но и подарить его своей смертной сучке. Он предложил ей руку и сердце и подарил мое кольцо! Впрочем, у меня есть отличный план.
Выслушав рассказ Даны, я закрыл книгу, положив между страниц закладку.
— Да, план неплохой. Но как ты собираешься войти в церковь?
— Ты недооцениваешь меня. Я выпросила приглашение. Тебе надо было видеть их лица. Они ждали, что я попрошу у них денег или чего-нибудь в этом духе.
— Уж лучше бы вы сошлись на деньгах. Уверен, что будет лишним напоминать тебе о том, что никто не должен пострадать, верно?
Дана подняла бровь.
— Если бы дело обстояло иначе, то я бы перегрызла горло им обоим на кладбище, верно? — спросила она в тон мне.
— Верно. Просто я хотел еще раз напомнить тебе, что ни один из этих смертных не виноват в том, что ты потеряла кольцо.
— Мы, женщины, такие рассеянные, Винсент. Я могла бы и голову свою потерять, если бы она отделялась от тела.
Дана подошла к зеркалу и взяла расческу.
— Я голодна, — сказала она. — Кого ты приведешь мне на ужин?
— Того, кого ты захочешь.
— Ну почему ты никогда не делаешь мне сюрпризов? — Она принялась расчесывать волосы. — Я бы не отказалась от этой хорошенькой девочки.
— Предлагаю оставить девочку на десерт. — Я улыбнулся. — Послесвадебный десерт.
Дана вернула мне улыбку, бросив через плечо короткий взгляд.
— Дело говоришь, Винсент. Знаешь, а оказалось, что проторчать почти сутки на кладбище — это не так уж скучно! Днем я даже решила подремать, закопавшись в землю — так, как делали наши предки-вампиры. Это так волнующе. Ты почти физически чувствуешь, что в тебе просыпается первобытная сила. Кстати, я звала тебя, а ты не пришел.
— Я был занят.
— Мы могли бы поспать вместе. Мне кажется, тебе понравилось бы.
— Мне больше по душе теплая постель. Зов предков одолевает меня не так часто, как тебя.
Дана подошла ко мне.
— Иногда мне жаль, что мы такие. Родись мы больше трех тысяч лет назад, мы не видели бы солнца, не ели бы человеческой пищи, но зато охотились бы вместе. Говорят, когда-то это сближало двух существ. Ничто не сближает так, как пыл охоты. А потом можно и поесть вдвоем.
— От совместной еды я откажусь по определенным причинам, а вот от охоты не отказался бы.
— Давай поохотимся вместе, Винсент.
— Обещаю, так оно и будет.
Дана протянула мне руки, и я осторожно сжал ее запястья. Я никогда не сделал бы ей больно, даже если бы захотел, да и смысла в этом не было: каждый раз, когда я прикасался к ней, она становилась мягче, нежнее, иногда мне даже казалось, что теплее, хотя, конечно, это было далеко от истины. Когда-то, еще до того, как мы с ней поклялись друг другу в любви и верности, я часто смотрел на нее и размышлял о том, как она будет себя вести, если окажется наедине со мной. Темные хозяева не утруждали себя чтением мыслей карателей, потому что верили им как самим себе, но если кому-то из них взбрело бы в голову это сделать, то меня развоплотили бы за святотатство. Даже случайно промелькнувшая мысль о ком-то нам подобном в таком ключе считалась грязной и в высшей степени недостойной.
Хотя, я уверен, о Дане так думал почти каждый. Каково это — прикоснуться к ней? Как изменится ее взгляд? Как она отреагирует? Останется ли она такой же высокомерной, величественной и властной, женщиной, перед которой каждый из нас опускал голову? Вряд ли нашелся бы среди нас кто-то, кто не мечтал бы обладать ей полностью, разделять с ней все, что отпускает на нашу долю Великая Тьма, гладить ее по волосам, говорить ей те слова, которые обычно говорят своим возлюбленным смертные, но не понимают и сотой доли их смысла. Мы могли бы многое рассказать им о любви. Жаль, что только рассказать, а не позволить им это испытать.
