Виктор Исьемини - Львы и Драконы
— А почему столько вина?
— Простите, ваше величество… при злом короле такой порядок заведен был… Наши сопляки забыли уже, как надо…
Пожилой слуга подтолкнул кухонных мальчишек, те торопливо кинулись убирать лишние кувшины. Они не забыли, они просто не знали, каковы были порядки прежде, до Кадор-Манонга. Этих ребят набрали в прислугу уже после Альдийской войны, взамен тех, что укрылись с Мертенком в Замке Вампиров.
Никлис, который сам себя назначил мажордомом, не впустил никого следом за королем и Ннаонной, решительно оттолкнул особо настырных, и закрыл дверь. За стенами слышался гул разговоров, люди и нелюди с нетерпением ожидали приема.
Торжественной трапезы не вышло, Ингви жевал и заранее размышлял, кто из просителей чего станет домогаться, и как кому половчее отказать. А ведь отказывать придется многим. Ннаонна несколько раз пыталась завести разговор, но, видя задумчивость короля, отстала и занялась дегустацией многочисленных блюд. Королевский стол при Кадор-Манонге стал богаче, это уж точно. Есть девушке не очень-то хотелось, но интересно было попробовать многочисленные диковинно выглядящие блюда из серебряных вазочек, тарелочек и сосудов, которым и названия-то вампиресса не знала. Постепенно она увлеклась, остановил ее только вопрос Ингви:
— Интересно, сколько вся эта посуда может стоить?
— Посуда? — девушка растерялась.
— Ну да. Поначалу потребуется очень много денег… Это все можно пустить в переплавку, так как художественной ценности утварь не представляет. Ладно, если хочешь, оставайся, поешь, а я…
Ингви встал, отодвинув тяжелый резной стул. Ннаонна торопливо вскочила:
— Нетушки, я с тобой! Ни за что не пропущу это зрелище! И это… слышище!
Король улыбнулся:
— Ладно, идем! Никлис, вели слугам… ну, кто здесь постарше — пусть разыщут какую-то мантию… или что там найдется для торжественного приема. Я совсем забыл…
— Уже, твое демонское, все готово! Я им и слова не говорил, сами притащили — и камзолов, и этих, с мехом таких…
— Мантий, что ли?
— А Гангмар их знает, как называются… Одних только корон четыре штуки! Эта… Твое демонское, слышь-ка… — Никлис опустил глаза, изображая смущение, хотя и не очень старательно. — А можно я себе кой-чего возьму из шмоток королевских?
— Уже стащил что-то, небось, а? — Ингви только теперь обратил внимание на то, что бывший воришка щеголяет в дорогом камзоле, который ему явно узковат в плечах.
— Есть такое дело, — бывший вор перестал смущаться, — но я, твое демонское, чего поплоше взял, чтоб мне лопнуть. А как же? Мне же теперь эта — небось, должность какая при дворе положена? Звание высокое? Могу ли я моего природного государя дрянной своей одежкой — это, опорочить? Что ж тогда послы чужедальних стран скажут? Скажут — вот он, самый, что ни есть, наивернейший слуга, а ходит в обносках! Разве ж мыслимо? Эта…
— Нет, Никлис, немыслимо. Пусть лучше скажут — вот наивернейший слуга, а и тот тянет у его величества все, что плохо лежит. Что уж тогда говорить о прочих, не наивернейших? Все, все, взял — пользуйся. Но впредь чтоб прекратил тащить. Я тебя… — Ингви задумался. — Я тебя начальником стражи сделаю! Будешь ловить воров и прочих преступников.
— Да как же я… Да мне… неможно мне… эта…
— И слушать не хочу! Все, Никлис, вели тащить сюда короны и мантии, а публика пусть собирается у тронного зала. Скажи всех сегодня приму… если выживу.
Пятнадцатью минутами позже король-демон воссел на старинный альдийский престол и аккуратно расправил тяжелые багровые складки мантии. Ннаонна, в неизменном черном наряде, заняла место на широком подлокотнике трона, подтянув одну ногу и свесив другую, положила подбородок на колено и покосилась на короля. Ингви сумел не рассмеяться.
— Впускай их по одному, господин начальник стражи! — велел он Никлису.
* * *В кабинете Гюголана жарко пылал камин. Подле стояло кресло, в нем — небрежно отброшенная отороченная волчьим мехом накидка. Король отшвырнул ее, когда слуги принесли весть о возвращении Гезнура.
Гюголан подобрал накидку, сел в кресло и закутался поплотней.
— Садись, сынок! — король указал стул. — Придвигай поближе, садись рядом… Я все не могу согреться… Возраст, по-видимому. Садись…
Гезнур огляделся, заметил стул, переставил к камину. Сел.
— Я не так представлял нашу встречу, — задумчиво произнес король, — мне бы хотелось, чтоб ты вступил в Геву под звуки труб, сопровождаемый свитой… я принял бы тебя, сын, в тронном зале, окруженный советниками и сыновьями… И чтобы ты предъявил нам оружие древних, способное спасти королевство… А Гева ныне нуждается в спасении! Появись ты таким образом, никто не стал бы покушаться на твою жизнь, и мы вместе…
— Ты имеешь в виду Адорика? — перебил короля Гезнур. — Вряд ли он перестал бы доискиваться моей погибели, даже владей я забытым оружием Проклятого Принца. Впрочем, тогда мы бы еще поглядели, кто кого…
— Адорик пал на поле брани, — строго заметил король, — стяжав победу. Благодаря его отваге мы разгромили фенадское войско. Но все равно я не смог бы принять тебя нынче в парадном зале. Представь себе, нынче лепные украшения обрушились со стены, и огромный кусок штукатурки свалился на сидение трона. Окажись я там, вряд ли бы выжил. Как ты полагаешь, что это было? Знамение? Случай? Или покушение?
Граф нахмурился.
— Я не слишком-то верю в случайности и знамения. Кому может быть выгодна твоя смерть, отец? Если бы Адорик не погиб, я бы подумал, что это он. Или Вортрих… Но мои братья мертвы… Скорее, кто-то из вельмож, намеревавшийся править от имени младших принцев. Или даже император?
— Я тоже бы думал на Алекиана, — согласился Гюголан, ухмыляясь, — но у сопляка не хватило бы времени, он нынче слишком занят тем, что карабкается на чересчур высокий для него отцовский престол. Но, как бы там ни было, с твоим возвращением нависшая надо мной опасность исчезла. Вряд ли среди наших противников найдется такой дурень, чтобы ценой моей жизни возвести на престол тебя. Ты ведь мечтаешь занять трон Гевы? И уничтожить младших братьев? Гезнур, я прошу тебя, пощади их!
— Но отец… разве я…
— Идем! — дряхлый король неожиданно порывисто встал. Одной рукой Гюголан стянул у горла накидку, чтобы не свалилась, другой схватил подсвечник. — Идем, я хочу кое-что тебе показать.
Гезнур пожал плечами, поднялся и последовал за стариком. Король увлек сына к дверце в задней стене кабинета. Миновав анфиладу погруженных в полумрак галерей, они оказались в небольшом зале, где дремали двое латников. Заслышав шум шагов, солдаты торопливо поднялись. Гюголан махнул рукой и повел графа в комнату, вход в которую стерег караул. Там была спальня. Едва тлеющие в камине угли скупо освещали две кровати, разбросанные по полу игрушки, груду одежды на полу. Двое мальчиков — младшие сыновья старого короля. Гюголан поднял свечу. Бледный болезненный Гюголан Младший обнимает подушку, тонкие пальцы мальчика почти сливаются с белоснежным бельем, а румяный Редлихт заснул, сжимая деревянный меч — он дышит неровно, то и дело вздрагивая. Должно быть, сражается с полчищами врагов во сне…
