Василий Жабник - Та сторона озера
В её расширившихся зрачках полыхал тот же дикий огонь, что накалил и вздыбил его плоть. Выронив пустой кубок и длинным гибким движением высвободившись из платья, с шелестящим вздохом проскользившего по обнажаемому телу, она поцеловала Филиппа. Её горячие губы пахли живыми цветами, а прохладные волосы — сухой травой. А я думал, ты будешь вонять рыбой и гнилыми водорослями, прошептал он.
Её зовут Альбата, а не Албаста, и она — внучка Перанта Первозданного, короля альбов и владыки Эксории — вот что она заявила, когда буря улеглась, дурман развеялся и опустошённый Филипп, завернувшись в простыню, потребовал ответов на десяток вопросов сразу. Певучий, переливчатый язык, на котором она говорила, не был знаком Филиппу — однако он прекрасно понимал каждое слово. Заметив, что тёмно-красный камень её венца слегка мерцает в такт её речи, Филипп догадливо спросил — и она сказала, что это «грифонье сердце» и что с его помощью можно беседовать даже со зверями и птицами: когда я шла сюда, добавила она, я попробовала уговорить твоего пса не поднимать тревогу — и он послушался... «Он не сообщил тебе, что его зовут Шерлок? Вот невежа! — хмыкнул Филипп, хлопнув себя по лбу. — А комаров можешь попросить, чтоб не кусали?» Могу, кивнула Альбата, но они глупы и сразу же забудут о моей просьбе...
Он иронизировал изо всех сил, уподобляясь своим наименее удачным персонажам, но усомниться в правдивости её слов у него не очень-то получалось: тот бесспорный факт, что Филипп сам общался с ней посредством магического кристалла, успешно противодействовал скепсису. Особого удивления, впрочем, это тоже не вызывало: оказывается, за почти пятнадцать лет сочинительства сказок для взрослых так привыкаешь к волшебству, что даже подлинные, невыдуманные чудеса начинают казаться чем-то вполне естественным, осознал Филипп, а вот будь я детективщиком вроде Пашки, наверняка убедил бы себя, что Альбата говорит на чистейшем русском, который воспринимается как абракадабра из-за остаточного эффекта наркотика, подмешанного в вино. Да и то, что она поведала мне о целях своего визита, вряд ли бы кто-то охарактеризовал иначе, нежели как наркотический бред, — а я, тем не менее, ей верю!..
Давным-давно, когда Мир был юн и многое в нём было совсем иначе, альбы жили не в Эксории, а здесь. В те далёкие времена они владели высоким искусством Слов Повеления и могли приказывать ветру дуть, воде течь, дереву расти, а скале — двигаться, отчего в лесных городах альбов, где дома были сплетены из цветущих ветвей и трав, никто и никогда не ведал ни нужды, ни ненастья. Болезням и старости альбы тоже не были подвластны, ибо Создатель даровал любимым чадам вечную молодость, создав их по Своему образу и подобию. Не знали они и страха смерти, ибо альб, непоправимо повредив своё тело, покидал его, становясь зримым духом, и в скором времени обрастал новой плотью взамен сброшенной, что быстро и бесследно истаивала.
Но не во всём Сотворённые были равными Творцу, ибо Он, не желая, чтобы кто-то мог умножить сущности против Его замысла, не научил альбов Величайшему Мастерству превращения глины в плоть и вдыхания живой души в мёртвые вещи. И когда Он отвернулся от Мира, дабы не смущать всепроникающим взором созданных Им, возроптали иные альбы за Его спиной: «Он дал нам лишь те знания, какие счёл нужными, однако разве нет у нас права знать всё, что известно Ему? Или мы не дети своего Отца, наследующие тварный мир, а безвольное и неразумное стадо в загоне?» Остальные возразили смутьянам, призвав довериться мудрости Создавшего их, ибо Он один ведает смысл Своим деяниям и недеяниям, и тогда королевич Атер, сын Перанта Первозданного, преисполнился юношеской гордыни и звонко выкрикнул: «Создатель не открыл нам всех Своих тайн, испугавшись, что ученики станут мудрее Учителя и больше не будут нуждаться в Нём! Я выясню Слово Жизни и докажу, что никакой другой причины хранить его в секрете не было!» Он поклялся в этом на мече и ушёл прежде, чем его отец сумел подобрать верные слова разубеждения.
Многие века скитался королевич, напрягая слух и понапрасну стараясь найти эхо Слова Жизни в самых дальних уголках Мира, пока не догадался, что искать следует в других местах. Но в стуке сердца он обрёл только Слово Любви и Слово Ненависти, в первом плаче ребёнка — Слово Радости, а в последнем вздохе старого животного — Слово Свободы, и наконец понял, что не сумеет исполнить свою похвальбу, ибо искомое было спрятано на диво хорошо. Тогда он поселился в забытом лесу, избегая показываться на глаза другим альбам, и стал проводить дни и ночи внимая звукам Мира, отчего научился многим разным Словам, но Слово Жизни так и осталось неведомым ему.
Однажды утром его разбудило дивное пение. Покинув хижину, в напоминание о клятве срубленную из мёртвых деревьев, он вышел на поляну, откуда доносился чарующий голос, и увидел там златовласую деву, рвущую цветы для венка — то была Беата, дочь лесничего. Красота её, затмевающая блеск рассветного солнца, сразила Атера подобно метко пущенной стреле, он пал на колени и поведал свою историю. Его бунтарство, искренность и королевская стать приглянулись Беате. Она согласилась стать его женой, и когда супруги разделили моховое ложе, Атер расслышал в слитном стоне страсти тихий отголосок Слова, которое давно уже отчаялся найти.
На следующий день они взяли две пригоршни синей глины и слепили двух птиц: голубя и голубку. Прозвучало Слово Жизни — и голуби расправили крылья и упорхнули с ладоней. «Теперь мы отправимся к моему отцу! — ликующе воскликнул Атер, подманив пернатых созданий обратно. — Мне нужно сказать ему и всем остальным альбам, что мы произнесли Слово Жизни, и земля не разверзлась под нашими ногами, а небеса над нами не окрасились кровью! Я был прав — оно не несёт угрозы ни нам, ни Миру, Предвечный просто не хотел, чтобы мы превзошли Его в мудрости!»
Поначалу многие альбы с опаской отнеслись к недозволенному знанию. Они упрашивали Атера и Беату забыть Слово Жизни, но убедившись, что чудо Сотворения ни к чему дурному не приводит, перестали бояться навлечь на себя гнев Создателя, и вскоре сушу, воду и воздух заселили самые диковинные порождения изощрённой фантазии, ибо каждый альб стремился удивить других собственной выдумкой и оригинальностью. Атеру особенно удавались гигантские чудовища, вооруженные острыми клыками и облачённые в чешуйчатую броню, а Беате — крошечные, ювелирно сработанные разноцветные твари, питающиеся нектаром. Жизнь всех новосотворённых существ была скоротечна, ибо альбы, не обученные Величайшему Мастерству, творили не умея и по наитию, но вдохновенных творцов, увлечённых созданием небывалого, это огорчало лишь потому, что свидетельствовало об ущербности их творений. Тем не менее в один из дней альбы бездумно дерзнули полностью уподобиться Создателю.
