Дэвид Эддингс - Келльская пророчица
— Да, волк знает об этом. Волк все объяснит своей волчице.
— Сестренка благодарит тебя. — Волчица помолчала, настороженно озираясь. — Будьте осторожны, — предупредила она. — Здесь живет какое-то существо. Волчица несколько раз почуяла его запах и, хотя ни разу не видела его, знает, что существо это очень велико.
— А каких оно размеров?
— Больше, чем животное, на спине которого ты сидишь.
Волчица оценивающе поглядела на Кретьена. Огромный серый жеребец уже попривык к зверю, отметил Гарион, однако он был бы благодарен волчице, если бы она не подходила к коню так близко.
— Волк передаст твои слова вожаку нашей стаи, — пообещал Гарион.
По неизвестной причине волчица явно избегала Белгарата. Гарион предполагал, что такое поведение диктует ей таинственный волчий этикет, правил которого сам он не знал.
— А теперь сестренка продолжит свои поиски, — сказала волчица, вставая. — Возможно, мой брат встретится с неизвестным зверем, и тогда мы узнаем, кто это. — Она помолчала. — Но если судить по запаху, он очень опасен. Он ест все подряд — даже тех животных, которых мы опасаемся.
И волчица побежала в чащу, двигаясь легко и бесшумно.
— Знаешь, даже жуть берет, — сказал Закет. — Я и прежде слышал, как люди разговаривают с животными, но не на их языке, как ты.
— Это фамильная способность, — улыбнулся Гарион. — Поначалу я тоже в это не верил. К Полгаре все время прилетают поболтать разные птички — обычно они судачат о яйцах. Птицы больше всего на свете любят поболтать о яйцах. Иногда их глупость просто потрясает. Волки — существа куда более достойные. — Он помолчал и прибавил: — Знаешь, вовсе не обязательно передавать Полгаре эти мои слова…
— Неужто это трусость, Гарион? — рассмеялся Закет.
— Нет, благоразумие, — поправил его Гарион. — А теперь я должен поговорить с Белгаратом. Гляди вокруг во все глаза. Волчица сказала, что где-то неподалеку обитает некий зверь. Говорит, он больше лошади и очень опасен. Она даже вскользь намекнула, будто бы этот зверь — людоед.
— А как он выглядит?
— Она его не видела, только учуяла, а еще набрела на его следы.
— Я буду внимателен.
— Неплохая мысль. — И Гарион, поворотив коня, поскакал к Белгарату и Полгаре, увлеченным беседой.
— Дарнику нужна башня где-нибудь в Вейле, — говорил дочери Белгарат.
— Не пойму, зачем ему она? — отвечала Полгара.
— У каждого апостола Алдура есть своя башня, Пол. Таков обычай.
— Да, старые обычаи живучи — они сохраняются, даже если давно утратили смысл.
— Ему придется много учиться, Пол. Ну посуди сама, как сможет он заниматься, если ты будешь постоянно путаться у него под ногами?
Полгара ответила отцу долгим ледяным взором.
— Ну, может, я неловко выразился…
— Поступай как знаешь, отец. Я подожду его сколько потребуется.
— Дедушка, — Гарион натянул поводья, — я только что говорил с волчицей, и она сказала мне, что в здешнем лесу обитает какое-то очень крупное животное.
— Может, медведь?
— Не думаю. Волчица несколько раз почуяла его запах, но ведь запах медведя она наверняка узнала бы, правда?
— Полагаю, ты прав.
— Она не говорила напрямик, но из ее слов я заключил, что зверь этот не слишком-то разборчив в еде. — Гарион помолчал. — Либо это плод моего воображения, либо она — необычная волчица…
— Не говорила напрямик? Что ты имеешь в виду?
— Вроде бы говорит все как есть, но остается ощущение, будто многого недоговаривает.
— Она умна — вот и все. Это качество нечасто, встретишь у самок, но тем не менее такое случается.
— Какой забавный поворот принял ваш разговор! — едко заметила Полгара.
— Ах, ты еще здесь, Пол? — ласково спросил Белгарат. — А я думал, ты давным-давно занялась делами…
Ответом ему был ледяной взор, но Белгарата это нимало не смутило.
— Поезжай и предупреди остальных, — сказал он Гариону. — Такая волчица и словом не удостоила бы обычного зверя. Как бы там ни было, но это таинственное существо безусловно необычно, а значит, опасно. Вели Сенедре держаться поближе к остальным. Одна в своем возке она чересчур уязвима. — Он минутку поразмыслил. — Не говори ничего такого, что могло бы ее встревожить, — просто пусть Лизелль едет вместе с нею в возке.
— Лизелль?
— Блондинка. Девушка с ямочками на щеках.
— Я прекрасно знаю, кто она такая, дедушка. Но, может быть, пусть лучше с Сенедрой поедет Дарник… или Тоф?
— Нет. Если кто-нибудь из них появится в возке, Сенедра тотчас же заподозрит неладное и испугается. А зверь, который охотится неподалеку, почует запах страха. Не следует подвергать ее такой опасности. Лизелль прекрасно натренирована, и под одеждой у нее наверняка припрятано по меньшей мере три кинжала. — Он тихонько хмыкнул и прибавил: — Полагаю, Шелк может точно сказать тебе, где именно…
— Отец! — укоризненно воскликнула Полгара.
— Хочешь сказать, что ты ни о чем не подозревала, Пол? Какая ненаблюдательность!
— Прекрасный удар! — оценил Гарион.
— Рад, что тебе понравилось, — довольно улыбнулся Белгарат, глядя на Полгару.
Гарион вынужден был пришпорить Кретьена, чтобы Полгара не смогла увидеть в этот момент его лица.
В тот вечер они особенно тщательно разбивали лагерь, избрав местом для ночлега осиновую рощицу, с одной стороны защищенную высокой крутой скалой, а с другой — глубокой горной речкой. Когда солнце опустилось за заснеженный горизонт и сумерки наполнили скальные расщелины призрачными синеватыми тенями, из дозора возвратился Белдин.
— Не рано ли мы остановились? — проскрипел он, приняв человеческий облик.
— Лошади устали, — ответил Белгарат, искоса наблюдая за Сенедрой. — Тропа слишком крута.
— Это еще цветочки. — Белдин, хромая, приблизился к огню. — Дальше подъем будет еще круче.
— Что у тебя с ногой?
— Не поладил с одним орлом — до чего же тупые они, эти орлы! Даже ястреба от голубя отличить не могут! Пришлось преподать ему урок. Покуда я выдирал перышки у него из крыльев, он цапнул меня за лапу.
— Ох, дядя, дядя… — осуждающе покачала головой Полгара.
— Он первый начал.
— Не видно ли позади солдат? — спросил Белгарат.
— Да тащатся какие-то даршивцы — мы опередили их дня на три пути, не меньше. Армия Урвона отступает. Теперь, когда нет ни его, ни Нахаза, солдатам незачем здесь оставаться.
— А это означает, что, по крайней мере, часть преследователей от нас отвяжется, — заключил Шелк.
— Не спеши радоваться, — остудил его пыл Белдин. — Учти, что теперь, когда нет ни церковных гвардейцев, ни карандийцев, даршивцам не на кого охотиться, кроме нас.
