Маргарет Уэйс - Шадамер и всякие небылицы
У Шадамера, связанного по рукам и ногам, из рассеченной брови сочилась кровь. Двое стражников крепко держали его. Один из них потирал распухшую челюсть, другой то и дело ощупывал разбитую губу. У него за спиной, в комнате, Алиса увидела еще одного стражника, без сознания лежащего на полу.
— Доброе утро, милая, — сказал Шадамер. — Прости за раннее пробуждение. Я говорил этим кривоногим олухам, что ты хотела поспать подольше, но они меня не послушали.
— Мне все равно снился плохой сон, — ответила Алиса. — Что происходит?
Шадамер пожал плечами и покачал головой. Времени на разговоры им не дали. Двое стражников потащили их вниз по лестнице, мимо полуодетого хозяина, который отчаянно пытался доказать какому-то мужчине в военной форме, что в первый раз их видит. Небо за окнами только начинало наливаться розоватым золотом зари.
Мужчина в униформе был высокий и крепкий, с черными вьющимися волосами и смуглой кожей уроженца Карну. Его мундир выдавал в нем начальника карнуанского гарнизона, а на боку у него висел совершенно поразительный меч.
Алиса впилась глазами в оружие. Рукоять и ножны были инкрустированы рубинами и гагатами, образовывавшими замысловатый узор. Поскольку прикоснуться к нему рукой она не могла, то потянулась к нему иными чувствами, пытаясь уловить магию. Влияние Пустоты было очевидным. Ее чуть не вывернуло от запаха тления. Она перевела взгляд с меча на его владельца.
Темные глаза были тусклыми и холодными, маленькими и неприятными. У него были тонкие губы человека, который очень редко улыбается — да и то лишь тогда, когда кому-то плохо. Но врикиль он или нет? Как определить по виду? Судя по тем крохам, которые она читала, никак. Только если на нем будут магические черные доспехи. Ведь врикили могли принимать облик любого из смертных, а их жертвы ни о чем не догадывались до того самого мига, когда похищающее души лезвие вонзалось им в сердце.
Хотя… был же меч. Он определенно принадлежал Пустоте. Когда Шадамер бросил на нее вопросительный взгляд, Алиса кивнула.
— Отведите этих в тюрьму, — велел командир. То были первые произнесенные им за все время слова.
— Прошу прощения, сэр, но я не прочь бы узнать, за что нас арестовали, — начал Шадамер как ни в чем не бывало, как будто это маленькое недоразумение должно было вот-вот разъясниться.
— Вы арестованы за убийство, — сказал командир.
— Убийство? — вполне резонно поразился Шадамер. — Мы никого не убивали. Мы только что прибыли в город. Мы — друзья брата Юльена. Вчера вечером мы были у него. Можете спросить…
Голос Шадамера дрогнул и прервался. Впервые за многие месяцы знакомства Алиса видела Шадамера растерявшим весь свой апломб.
Командир гарнизона не сводил с него неумолимых глаз.
— Значит, ты сам во всем признался. Вчера вечером вы были у него. Похоже, самыми последними. Сегодня утром его обнаружили мертвым в своей постели. У его кровати нашли пустой флакон — точно такой же, как эти. — Он указал на пояс Алисы, который держал в руках один из стражников. — Это доказывает, что дело не обошлось без земного мага.
— Но он же умер не от того, что было во флаконе, так ведь? — спросила Алиса.
Командир гарнизона усмехнулся.
— Тебе отлично известно, как он умер, ведьма.
— Думаю, да. Он умер от удара кинжалом в сердце, — сказала Алиса. — Если вы взглянете на наше оружие, то убедитесь, что им нельзя нанести такую рану.
Шадамер молчал — должно быть, корил себя за то, что оставил своего друга на смерть.
— От такого орудия несложно избавиться, — пренебрежительно отозвался капитан. — А у меня есть свидетель.
— Еще бы у тебя его не было, — пробормотал Шадамер.
Капитан положил ладонь на рукоятку украшенного драгоценными камнями меча.
— Один дворф. Мы нашли его рядом с телом, поэтому сначала даже решили, что убийца — он. Но потом он сказал нам, что видел, как вы двое выходили из этого дома, и слышал, как вы говорили об убийстве, которое только что совершили.
— Именно так мы и поступили, — кивнул Шадамер. — Мы кричали об этом на каждом углу. Мы хотели, чтобы всем в городе, до последней собаки, непременно стало известно, что мы убили человека. Нет, беру свои слова обратно. На самом деле мы пели. У моей спутницы чудесное сопрано, а у меня…
— Заткните его, — рявкнул капитан. — Не так уж и важно, кто убил преподобного брата. Может быть, вы с дворфом заодно. Его мы тоже упекли в тюрьму. В конце концов я все равно узнаю правду. Обожаю допрашивать.
Ухмыляясь, капитан сделал короткий жест большим пальцем. Стражник, который держал Шадамера, влепил ему такую затрещину, что рана у него над бровью снова открылась и из нее хлынула кровь.
— Ну вот, господин мой, — вполголоса проговорила Алиса, когда стражник повел их прочь, — нас только что арестовал за убийство убийца. И как мы будем выпутываться из этой передряги?
— Из прошлой передряги нас вытащил я, милая, — сказал Шадамер, ухмыляясь окровавленными губами. — Теперь твой черед.
Тюремные камеры располагались под штабом гарнизона, массивным каменным строением, окруженным высокими стенами, внутри которых находились казармы, стойла для лошадей, здание штаба и учебный плац. Освещенная факелами, трещавшими в железных подставках, подземная тюрьма вмещала также и «камеры для допросов», в изобилии оснащенные самыми разнообразными пыточными инструментами, а в соседнем помещении располагался морг.
— Весьма предусмотрительно, — похвалил Шадамер. В тесной холодной комнатушке на каменной плите покоилось тело брата Юльена. Его еще не обмыли. На нем до сих пор было коричневое одеяние, в котором его убили. Крови почти не было, с профессиональным интересом отметила Алиса. Рана, в точности такая, как описал Шадамер — небольшая, проникающая в самое сердце, — не могла вызвать сильное кровотечение. Лицо Юльена заливала восковая бледность, губы и ногти на руках уже начали синеть. Широко раскрытые глаза смотрели в потолок. На лице застыло выражение смертельного ужаса.
— Остановитесь! — приказал Шадамер, когда его проводили мимо морга.
В голосе Шадамера было что-то такое, что стражники по его команде остановились не раздумывая. Он отошел от них и встал, впившись взглядом в тело друга.
— Прости, Юльен, это я во всем виноват, — тихо проговорил Шадамер. — Прости меня. — Затем добавил великодушно: — Отлично, господа. Можете продолжать.
Сообразив, что они только что подчинились приказу пленника, стражники принялись виновато оглядываться по сторонам — не заметил ли капитан, — затем быстро схватили Шадамера и погнали его прочь.
