Юрий Ижевчанин - Первая колония
Мало того, что статус высокородных гетер был высок по законам и обычаям Империи, Кисса была настолько знаменита, что ее могли бы признать Королевой гетер, если бы она не принесла в свое время нерушимую вассальную присягу принцу Клингору. Королева не может быть вассалом князя, даже знаменитого… У Атара пробежал холодок по спине. Правом Высокородной гетеры было бросить вызов на поединок любви кому угодно. Отказаться от вызова без уважительнейших причин было исключительно позорно и даже бесчестно. Атар почувствовал себя кроликом перед удавом.
Невысокая, золотокожая, кареглазая, темноволосая Кисса с улыбкой посмотрела на принца Атара, который до конца не смог спрятать свое замешательство, смешанное с искренним восхищением.
— "Победитель в сотне битв" в жизни, в любви и в беседе, кажется, несколько смущен? — чуть иронично спросила гетера, намекнув на знаменитый сонет. — Боится в бою последнем потерпеть пораженье?
— "Званий я не уступлю", — ответил Атар в тон ей, почувствовав, что перед ним раскрывается пропасть, а спиной ощутив слегка насмешливую улыбку князя Клингора.
Рожденный под счастливою звездой
Горд титулом и всенародной славой,
А я, триумфом обделен судьбой,
Живу своей любовною отравой.
Расцвел под солнцем ласки фаворит,
Но благосклонный взор отвел властитель:
Мгновенно он фортуной позабыт,
И в лучшем случае — обычный житель.
Воитель, победитель в сотне битв,
Единственное терпит пораженье,
И, если в этой битве не убит,
Теряет честь, добытую в сраженьях.
Я рад, что я любим и что люблю,
И этих званий я не уступлю.
(Шекспир, сонет XXV)
Неожиданно Кисса открыто улыбнулась.
— Князь наш соизволил разрешить всем своим вассалам присоединиться к тебе, Атар, чтобы основать новую колонию. Я пользуюсь этим великодушным разрешением и объявляю тебе и своему любимому и благородному сюзерену, что я отправлюсь с вами осваивать новые земли.
— Ну, дядюшка Атар, я чувствую, ты одержал первую блестящую победу, — солнечно улыбнулся князь. — Подойди сюда, Кисса, моя ненаглядная. Я условно освобождаю тебя от вассальной присяги. Освобождение станет окончательным в тот миг, когда ты вступишь на борт корабля, отплывающего в колонию.
— Я благодарна, князь, — поклонилась Кисса. — Я клянусь, что, если почему-то колонизация не состоится, я вернусь в твое подданство.
— Я думаю, что ты будешь для нас ценнее сотни рыцарей, — ответил Атар, поцеловав Киссу в щеку. — Варвары будут валиться к твоим ногам, нам останется лишь брать их в плен.
— Неужели ты столь бесчеловечен, что заставишь меня, слабую женщину, встать в ряды войска? — Кисса сразу уловила возможность поддеть принца.
— Почти все битвы на самом деле решаются не сталью, а еще до их начала духом и разумом, — улыбнулся принц. — А насчет слабости: ты сильнее в этом почти всех мужчин.
— Я очень рад, прекрасная, что теперь я могу отпустить себя на волю и поухаживать за тобой как обычный рыцарь, — с улыбкой сказал князь.
Атар понял, что настала пора сказать свое стихотворение, а не отделываться цитатами из классики. И он выдал экспромт:
Нет, не мужчина
Первым в команду вошёл.
Духом и мыслью
Ты еще выше,
Чем знаменитой красой.
Кисса ответила:
В зале громадном
Вижу лишь двух я мужей.
На земле новой
Будет побольше
Тех, кто достоин любви.
Князь вступил в поэтический диалог:
На земле новой
Силу с порядком мужи
Сталью наводят.
Ты же красою
Сразу культуру ей дашь.
— Все верно! — улыбнулся принц Атар. — Мы должны сразу создать там и порядок, и культуру. Я не хочу ни жить в варварском княжестве, ни даже править варварским царством.
— А если империей? — поддел принца князь.
— А стоит ли империя души? — ушел от ответа Атар.
Князь сразу же стал демонстративно и красиво ухаживать за Киссой, которой ничего не оставалось, как принимать его ухаживания лишь с необходимой для свободной женщины долей непокорности. Впрочем, Киссе князь, при всей прагматичности его натуры, всегда нравился. Князь не допускал по отношению к драгоценности своего двора никаких намеков на возможность любовных отношений. Конечно, в свое время он ответил на вызов Киссы, но затем по отношению к ней на людях всегда был изысканно-вежлив, благосклонен и чуть отрешен. Кисса понимала, что князь боится попасть от нее в зависимость или же просто пожалеть в решающее мгновение свое прекрасное, ядовитое и смертоносное оружие, которое он пускал в ход за все годы вассалитета всего два раза.
Внутри себя князь, конечно же, кипел: мало кого он отдал бы с меньшей болью в сердце, чем Киссу. Достаточно даже того, что ни один больше из королей и князей Империи не имел личным вассалом Высокородную Гетеру, не говоря уже об уме, красоте и славе Киссы. Но князь прекрасно понимал, что, допусти он хоть намек на недовольство, он опозорит себя. А, значит, нужно принять новую ситуацию и постараться использовать ее как можно полезнее и приятнее для себя и своего княжества.
Князь перед расставанием предупредил принца, что к границам княжества приближается лев из саванн Тромы, и что, видимо, будет королевская охота, поскольку король Красгор не высказал никакого интереса к охоте, а другие князья проморгали момент.
На следующее утро принцу доложили, что его желает видеть какой-то воин. Когда тот вошел, принц узнал знакомого по рокошу сотника Лана Асретина.
— Приветствую тебя, твое высочество! Я слышал объявление, что ты набираешь людей в колонию. Это будет где-то поблизости на острове? — Асретин сразу приступил к делу.
— Нет, Асретин. Далеко.
— Ну тогда я прошусь к тебе. А то мне так и не повезло стать дворянином. Деньги у меня есть, но настоящего дела нет. Школю солдат да пью вино.
— Я думаю, в колонии настоящее дело для тебя найдется и титула тебе тоже долго ждать не придется. Я беру тебя, но пока что ты будешь заниматься тем, что станешь школить моих солдат.
— Ну что же, дело привычное!
— И еще. Пей теперь поменьше.
— Ясное дело! Теперь солнце у меня впереди, а не позади!
Атар был доволен: прекрасное начало! Уже есть украшение колонии и будущий владетель… Ясно, что теперь и другие потянутся. Надо будет организовать на рыночной площади запись колонистов.
В тот же день на рыночной площади встали зазывалы принца, а за ними сидел его слуга с баночкой туши, листками бумаги и кисточкой для записи колонистов. Люди с интересом подходили к зазывалам и расспрашивали про будущую колонию. Принц строго запретил нанятым им зазывалам обманывать людей и дал им ответы на самые важные. по его мнению, вопросы. Диалоги стали проходить в таком стиле.
