Надя Яр - Огни и башни
Он замолчал. Ингер склонила голову на лапы, закончив завтрак.
— Принести тебе ещё кофе? — спросила я.
— Не надо, — ответил он, без выражения глядя на острую белую тень. — Я посижу.
— А может, хочешь чаю с молоком?
— Это как?
Он вскинул на меня прозрачные голубые глаза. Вокруг радужки был соломенный ободок. Крестьянские глаза, и волосы под стать, как спелое сено в стогу. Красиво…
— Сейчас покажу.
* * *Игер держал чашку двумя руками, как ребёнок, и осторожно пил чай с молоком. Это было для него внове.
— Можно положить сахар, — сказала я.
Ингер фыркнула.
— А что? — обиделась я и тут же осеклась.
Через дорогу к нам шёл вампир. Он был гораздо выше моего знакомца и двигался с большим достоинством. Я сразу поняла, что это вампир, по перчаткам и тяжёлому тёмному плащу с низко опущенным капюшоном. Он нёс в руках что-то круглое, завёрнутое в белое с красными пятнами полотенце. Не успели мы оглянуться, как он положил свёрток на стол.
— Это Лилиан, моя дочь, — спокойно сказал вампир.
Он начал разворачивать окровавленное полотенце. На мгновение Игер закатил глаза, а потом опять глянул на вывеску моего кафе, будто хотел удостовериться, что там не написано «Склад голов вампиров». Вывеска не изменилась. Я думала, что Игер сейчас сотрёт вампира с лица земли, но тут мой взгляд вернулся к столу и упал на голову девушки.
Её шея была перерублена одним мощным, профессиональным ударом. Кровь почти уже не текла из страшного красного среза. Клыков было не видать — вроде бы девушка как девушка… Когда-то красивое молоденькое лицо мучительно исказилось, а светлые волосы слиплись от крови. Убийца не удовлетворился тем, что отрубил ей голову — он изуродовал её лицо, пытаясь вырезать какой-то знак, отдалённо похожий на R. Кое-где плоть висела лохмотьями, обнажая нижнюю челюсть, зубы и кости черепа. Глаза Лили были закрыты. Наверное, рукой отца.
Игер отставил в сторону чашку с чаем, взял эту несчастную голову в руки и приподнял её, вглядываясь в раны. Всё замерло — и кошка-Ингер, и я, и старый вампир.
— Урод, — раздельно, медленно произнёс Игер. — Скотина. Маньяк вонючий.
Это был приговор.
* * *Старый вампир ушёл, унося с собой голову дочки. Все молчали. Утро, кажется, было испорчено. Или нет? Ингер встала передними лапами на стол и обнюхала то место, где лежала голова. Её усы при этом двигались — вперёд-назад — а лопатки выдались вверх, переходя в сильные плечи. Роскошная густая шерсть на животе отвисла, мягкая, длинная, блестящая, и мне вдруг захотелось погладить этот живот. Безумная, да, но такая понятная мысль. Ингер — прекрасная кошка. И женщина. Нелегко постоянно помнить о том, кто она на самом деле.
— А вот и Сандер летит, — человеческим голосом сказала кошка — пума? пантера? Я не успела остолбенеть, как она скользнула под стол и вышла с другой стороны уже женщиной. Красавица встряхнулась, пригладила скрывающее беременность матово-чёрное платье и блестящие волосы цвета смолы на сколах — и указала на западный горизонт.
Мотофлайер стремительно удалялся от Башни. Его не сопровождали. Траектория явно вела его мимо города, над Салемом и дальше на восток. Странно, подумала я, когда в Салеме кишмя кишели опасные упыри, а у нас нечисть заела шерифа, героем Сандером почему-то не пахло в округе. Духу его здесь не было, а теперь, когда Игер навёл тут порядок и все, кто остался в живых, кое-как учатся жить вместе, герой явился помахать мечом. Неспроста это, неспроста.
— А ну-ка лети сюда, — сказал Игер, глядя на флайер.
Мне показалось, что на губах у него полыхнул огонь. Глюк, что ли?.. Машина в небе мгновенно затормозила и сбилась с курса. Я видела, как дёрнулась крохотная фигурка седока, и испугалась было, что он свалится и разобьётся, но это было, конечно же, невозможно. Игер звал Сандера, а не его флайер. Если бы охотник свалился с седла, он бы прилетел сюда, аки ангел во облацех, сам. Может, крылышки б отрастил.
— Ингер, побудь в кафе. Не высовывайся. Ты тоже, ладно?
Когда мы заняли пост наблюдения у окна, флайер уже вовсю спешил на рандеву с судьбой.
Встань передо мной, как лист перед травой… Через минуту он пролетел над проезжей частью, резко затормозил, и Сандер Хоффман кубарем скатился к Игерову столу.
— Сегодня утром ты убил девушку, — сказал Игер.
Он смотрел прямо перед собой, а не в глаза противнику, как поступают во время конфликта другие мужчины. Сандера это явно ободрило. Он поднялся, отряхнулся — большой, опасный тип с рыжеватыми волосами — и сказал:
— Нет.
В его болотных глазах было понимание и издевка. За спиной в ножнах висел изогнутый длинный клинок. Сандер не нравился мне и чем-то нравился одновременно.
— Ты порубил ей лицо в куски. У тебя, Сандер, кривые руки. Что это был за знак?
— А, ты про вампира, — Сандер глянул на корзинку с хлебом, шагнул вперёд, взял кусочек поджаренной лепёшки и сунул в рот. — Буква R. Rules.
Он стоял перед столом, чуть ли не нависая над Игером, и нахально жевал мой хлеб. Мне показалось, что моё кафе осквернили.
— Rules, — произнёс Игер. — Правила. Она не нарушала здешних правил. Не убивала людей. Чем она заслужила такую кару?
— Это не кара, а последствия, — Сандер прожевал хлеб, проглотил и опять полез рукой в корзинку. У него были короткие, ловкие, сильные пальцы. Он занимал как-то чересчур много места. Игер был малозаметен в его присутствии, словно тень. — Если нарушишь инструкцию. Правила. Rules.
Игер приподнял брови, как будто до него что-то ещё не дошло, хотя всё было ясно даже мне. Они играют, поняла я; разыгрывают ритуал, продолжают — заканчивают — разговор, который когда-то где-то вели. В Нортуорте или где они там познакомились.
— Правила говорят: не суйте пальцы в розетку, ударит током, — продолжал Сандер, явственно наслаждаясь звуком собственного голоса. — Не становитесь вампирами, отрубят голову. Но люди, вестимо, свободны в выборе. Они суют пальцы в розетку и меняют чужую кровь на вечное существование своего тела. Стоит ли называть карой логичный итог подобных решений?
— Вампиры могут пить и донорскую кровь, — всё тем же ровным тоном сказал Игер. — Здесь они так и делают. Я им так приказал.
— Какая разница? — ухмыльнулся Сандер. — Автор инструкции — Господь Бог. Он говорит: чтобы жить вечно, не пей кровь людей! Пей Мою кровь, ешь Мою плоть! Шо неясно? О чём тут ещё дискутировать, — и он презрительно кивнул на стол, — за чашкой чая? Бог тут автор инструкции, и не тебе её править. Я, так сказать, переводчик.
