Вячеслав Дедовский - Мастер по дереву
- Я никого не оставлю, - шепчет мама. Прибирает, как наседка цыплят, под себя младших. - Никого. Или все доплывем. Или умрем. Все вместе...
Ошиблась мама. Саша от голода, холода, неустроенности заболел и сгорел простудой, изошел кашлем за несколько дней. Как лечить ребенка на плоту, если от голода всех шатает, небогатую одежку не высушить и отставать от других нельзя?
Но даже тело ребенка мама не бросила. Довезли до места ссылки, там и похоронили.
А старшие пошли горбатиться в артели золотодобывающие да рыбачьи. То ли замаливали свою вину, то ли ответственность так въелась в плоть малолетних сибирских мужичков, но подняли они сестренок, а Нину вообще, единственную в семье, выучили до высшего образования.
Сначала педучилище, потом институт. Десятилетия преподавала биологию. Вышла замуж за ссыльного украинца из-под Чернигова, родила. Вырастили славного задиристого мальчишку. Пережили, перегоревали смерть сына в Афганистане. Через полгода не выдержало сердце у мужа.
Чтобы не остаться на старости лет одной, взяла из детдома девочку. Тянула из последних жил, все ей отдавала. Но грянули девяностые, накопления сгорели.
Пенсию назначили не сравнимую с советскими временами, такую, что только нищенствовать.
А падчерице, которой хотелось обеспеченной жизни, со временем приемная мать стала помехой.
И вот на старости лет приходится умирать в чужом доме...
На деревню обрушился проливной осенний дождь, стучал в стекла, барабанил по гнилой, разваливающейся крыше. По стенке потекла струйка воды. Еще одна.
Сосна под окнами багровела устремленным в хмурое небо стволом и пахла так же остро и больно, как плоты из детства...
***
Шишок протянул короткий, с темной и узловатой, как кора, кожей палец к кнопке звонка. Послушал доносящийся, словно издалека, проигрыш мелодии. Еще раз. И еще.
Открылась внутренняя, деревянная дверь. Гостя долгое время внимательно рассматривали, а он смирно и стойко терпел на коврике.
Наконец скрежетнул засов. Туша хозяина выкатилась к порогу, нависла над мастером.
- Ну! - рыкнул лысый детина, будто не узнавая. - Чего надо?
- Так работу посмотреть, - робко выдохнул Шишок. - Там не провисло, не просело что? Поправить...
- Да там уже делать нечего, - хмыкнул хозяин. - После того как ты мне все запорол, уже ничего не исправить. Одних материалов на две штуки баксов было! Кто мне их теперь вернет? Ты, что ли?!
- Быть того не может, - обмер Шишок. - Давайте гляну...
Шагнул вперед. Уперся в широкую, со штыковую лопату, ладонь.
- Э, нет. Теперь я тебя к себе не пущу. Хватит. Набедокурил.
Постояли, рассматривая друг друга. Пётр - насмешливо, мастер - непонимающе.
- Ну дак, - помялся, переступая с ноги на ногу, Шишок. - И что теперь делать?
- Что делать? Я не знаю, что делать. На тяп-ляп, кое-как мне антресоль срубил, а теперь еще спрашиваешь?
- Ну, если что, я ведь поправлю, - успокоился и догадливо из-под кустистых бровей глянул на заказчика мастер. - Давай посмотрю, и разберемся.
- Уже не надо! - помахал перед его носом указательным пальцем Пётр. - Теперь других звать придется, после тебя все переделывать. - Резюмировал: - В общем так, за испорченный материал я с тебя возьму...
Он окинул гостя взглядом от бейсболки до странной, похожей на лапти обувки. Разочарованно покачал головой:
- Ну, пять тысяч рублей. - Добавил страшную для мастера угрозу: - А в залог пока возьму твои инструменты. Хоть они таких денег не стоят.
Впрочем, рук к ящику протягивать не стал. Стоял горой над Шишком. Ждал: то ли возмущения, то ли бегства. Но явно не того, что последовало...
***
Лёха был хорошим ментом. «Правильным». Такие тоже встречаются. «Еще» или «уже» - трудно сказать, это только время покажет. Вверенный участок он изучил пока не всесторонне, но про дважды судимого Петра Шашкова был в курсе, пока с расстояния, но внимательно к нему присматривался.
Про выселенную бывшую хозяйку тоже знал, собирался в это дело вмешаться, хотя не понимал, как к проблеме законным порядком подойти. Чтобы решить ее на правовой основе, позитивно и без дальнейших серьезных проблем для Нины Ивановны.
Во дворик заходил постоянно. Общался с пенсионерками на скамеечках. Соседями. Собирал информацию. Обдумывал ее.
Заодно гонял бомжей. Нечего им делать, справедливо считал участковый, на подведомственной территории. У них там вши, чесотка, туберкулез, неизвестно какие болезни. А тут дети играют.
В этот визит Алексей все же решился навестить Веру с супругом. Для начала просто поговорить с ними. Присмотреться. Может, удастся пристыдить и все обойдется без излишних движений?
По-разному в жизни бывает.
Даже так, как оно на этот раз произошло.
Неожиданно для всех участников истории.
Кроме Шишка, конечно. Который в этот самый момент тоже вспомнил Нину Ивановну.
***
- Маму, значит, то есть тещу в ссылку умирать отправил? - неожиданно и без всякой связи с прежним разговором обвинил Петра стоящий перед ним, а если учитывать разницу в росте, то под ним, недомерок.
- Чего? - возмутился тот наглости плотника. - А я ведь тебе денег еще хотел дать! Ну, если так, то пошел на хрен!
Собираясь пихнуть нежеланного и вдобавок нахального гостя в лоб, спустить с лестницы, протянул толстую лапищу.
Но осекся, замер, наткнувшись на прямой, туманящий голову и лишающий воли взгляд.
С кухни подлетела жена.
- Да гони его! - взвизгнула, по бабьей дурости попыталась закрыть внутреннюю, деревянную дверь. Но та не поддалась, словно схваченная сваркой в петлях.
Вера впилась красными от возмущения и злобы глазами на лезущего не в свои дела наглеца.
И тоже замерла, вцепившись в створку будто приклеившимися к ней ладонями.
- Пока мне были не должны, не было у меня над вами воли! - торжественно и страшно провозгласил Шишок, и все деревянные вещи в доме словно зашевелились, заскрипели на разные голоса. - А теперь будете отрабатывать долг, пока не погасите. Или не изменитесь настолько, что решу я вас отпустить.
Засмеялся ухающим, словно филин в ночном лесу, смехом. Стал увеличиваться в размерах - вместе с проемом двери, в которой стоял.
Пол приблизился к потерявшим голос, волю, возможность говорить, возмущаться супругам. Встал на дыбы. Ударил в лица Веру и Петра так, что вышиб из них сознание...
***
Греющегося на скамеечке мужичка участковый засек сразу, как вошел под арку.
Подозрительно волосат. Одет бедно, но опрятно. У ног деревянный ящик с ручкой. На бомжа, несмотря на очень несовременный вид, не похож. Шло от незнакомца впечатление такой чистоты, даже, показалось, запаха тайги, где дедок смотрелся бы гораздо органичнее, что Лёха сразу понял - это не бродяга. Во всяком случае, не привычный, опустившийся, пропитый да вонючий «городской».
