Андрей Марченко - Люди, дружившие со смертью
– Подстричься можно? – спросил я вместо приветствия.
– Отчего же нельзя? Раздевайтесь, садитесь. Я сбросил на вешалку куртку, потом подумал немного и отстегнул саблю. Когда я сел в кресло, он накинул на меня покрывало. Подтянул его мне на шее, затянул ремни на талии и я оказался будто спеленатый. Чисто инстинктивно мышцы напряглись, чтоб освободится.
– Расслабьтесь, молодой человек… Вы слишком напряжены. Я ведь так и порезать вас могу… Как будем стричься? В прическах я не разбирался совершенно, поэтому решил смухлевать:
– На ваш вкус. Челку сильно не подрезайте, а так покороче… Я смотрел в зеркало, как порхают ножницы над моей головой, и краем глаза следил в отраженье, что твориться за моей спиной. Когда он закончил стрижку, он спросил:
– Бриться? Я кивнул. Старик достал помазок, сбил пену, намазал шею и подбородок.
– Усы тоже сбривайте… – добавил я. Он кивнул и добавил еще немного пены мне на лицо. И тут холодная сталь прикоснулась к моему горлу. Я перестал дышать – а вдруг старик куплен кем-то и я сейчас умру. Но лезвие скользнуло к подбородку, снимая полосу пены. Он работал быстро и уверенно – не только не взрезал мне глотку, но даже не оцарапал меня. Постепенно в зеркале проявилось лицо, которое мне было знакомо, но которое я давно не видел.
– Минутку, юноша, – подтвердил мою метаморфозу цирюльник: я за полотенцами… Он пропал в соседней комнате. Почти сразу звякнул колокольчик над входной дверью. Я посмотрел в зеркало – в цирюльню входил Реннер.
– Знаешь, – сказал он, реши я тебя убить, лучше момента я не придумал бы.
– Ты не поверишь, но я только что об этом думал… Вернулся цирюльник. Он улыбнулся Ади – толи не узнал, то ли сделал вид, что не узнал:
– Вам тоже подстричься?
– Рекомендую…– встрял я
– Нет, спасибо… – ответил Ади, тихонько смеясь. Я тоже улыбнулся. Цирюльник быстро закончил свое дело, я расплатился и мы пошли на постоялый двор. Дорога была недалекой, но шла через центр города – люди расступались перед нами. Я подумал, что сегодня к моей дурной славе прибавится еще одна строчка. Я привязался к этому городу – не зажимал подать, даже жертвовал какую-то мелочь. Последнее время подумывал основать кадетскую школу. Но все равно, в городе меня не праздновали. И здесь я был чужим. Впрочем, я и не навязывался. Рядом со мной Ади пробыл недолго – ему не терпелось пуститься в путь. Он повторил место встречи и потребовал коня. Перед тем двинуться, Ади все тщательно проверил – подковы, затяжку ремней. Мы стояли чуть в стороне. Лишь сидя в седле, он прервал молчание:
– Знаешь, я понял, кого мы вчера встретили… Я не сразу понял, о чем он. Ади пришлось пояснять:
– Ну, подумай сам, что делать ребенку на кладбище. Та девочка – это смерть…
– Смерть?
– Смерть – а кто еще. Ты думал, что она курносая бабулька с косой? Она пришла за одним из нас, а мы ее не узнали. Потому что слишком долго замещали ее и даже забыли о ней. Но странно – не приди она, кто-то из нас достал бы другого. Она спасла нас. Мы с тобой – люди, что дружны со смертью. Я не ответил, он же ответа и не ждал. Ади ударил по бокам лошади и поскакал. Я смотрел ему вслед и подумал что с такой скоростью конь долго не выдержит. Надо было дать ему кобылу – они не такие быстрые, но гораздо выносливей… Таден подошел со спины:
– Еще приказы будут?
– Нет… Я осмотрелся по сторонам. Вечерело.
– А, впрочем, да… Приготовь факела на крышу…
Ночной полет
Когда я поднялся на крышу, уже давно стемнело. Факела лежали у входа. Я зажег их заклинанием и расставил по углам крыши. Затем разделся, разбежался и рухнул с крыши. Поверхность полетела в меня, набирая скорость. Я раскинул руки, будто пытаясь обнять землю. Но руки становились все короче, все шире, обрастая перьями. Мгновение – и у меня уже не было рук. Но были крылья… Выровнялся у самой земли и полетел в ровном туннеле улиц. Затем все выше и выше, туда где звезды. Воздух был просто чарующий. Крепкий, твердо ложащийся под крыло. Он пьянил, я ловил в нем сотни ароматов – далекого моря, яблочных садов в предместье, лесов… На земле царила ночь, но казалось, из-под горизонта бил свет. Луна карабкалась в вышину, горели звезды. Они отражались на воде, обозначая мне русла рек, озер. Часто набежавшая волна топила звезду, но она всплывала, перемигиваясь со своим оригиналом. Горели и огни человеческих жилищ. Чтоб не дразнить ночь, их прятали за ставнями, но свет проникал сквозь щели. Я видел его со стороны – не сам свет, а его следы: ровные лучи. Ниже меня тяжело прошел филин. По небу непонятный чертеж рисовали летучие мыши – гениальные летуны. Может ли кто сравниться с ними в искусстве полета? Наверное, только ласточки. Вираж, переворот на крыло, камнем вниз, стрелой вверх… Внизу козодои славили ночь. Что ж, отдадим ей должное: многим в ней было уютно. Я поднялся так высоко, что становилось холодно – здесь дул настоящий ветер. Сильный, разогнавшийся на просторах океана. Я шел на него – он отбрасывал меня назад – и вверх! Город уже был далеко внизу, я видел предместья и деревни вокруг города. В них люди ложились спать раньше, нежели в городе. И на фоне золотых полей, которые были светлыми даже ночью, они выглядели темными пятнами. Я сложил крылья и рухнул камнем. Разогнался в падении, вышел из пикирования почти над крышей и стрелой понесся над лесом. Скорость была такая большая, что мне не приходилось махать крыльями. Набегающий воздух сжал перья в тугой кокон, он пытался вывернуть мне крылья. Я внутренне улыбался – ведь птицы не могут улыбаться. Мне было бы забавно думать, что если завтра кто-то на дороге найдет птицу с вывихнутым крылом и свернутой шеей. Такая скорость не давала шансов на выживание. Или же после смерти чары рассеются, и я обрету человеческий облик? Я летал уже лет десять, но никто не мог объяснить природу магии, что держала меня в воздухе. Мне пришлось сделать несколько взмахов – я приближался к городу. Пройденный много раз туда и обратно, его план был в моей голове, но сегодня я был вне плоскости. Вот я заметил четыре огня. Они были выше остальных, светили ярко. Они указывали мне путь назад. И я часто замахал крыльями, гася скорость. Когда я приземлился, факелы уже догорали в своих подставках. И на крыше был кроме меня, был еще один человек:
– Не спиться, Таден?
– Не спиться, командир. Он вышел из тени. Вопреки своему обещанию напиться, он был трезв:
– Ты ведь маг… Я кивнул и начал одеваться:
– Довольно посредственный…
– Но ведь мог бы и выучиться. А стал солдатом… Почему?
– Я рассказывал, как на моих глазах однажды вырезали уйму магов. Только потому, что их дар куда-то делся?… А я еще ни разу не видел, чтобы куда-то исчезла сабля…
