Шейн Тортлотт - Дерево Ханой
Я ушел разочарованный. И сел за уроки прямо с вечера, вместо того, чтобы смотреть видео или подключиться к игротеке. Закончил после темной ранней субботы еще до обеда. Папа вошел на кухню к нам с мамой, держа в руке читальник с билетной полоской. Он поцеловал маму и показал ей читальник.
— На вечерний концерт? — спросила она, тоже его целуя. — Как мило! Спасибо, дорогой. — Она снова взглянула на читальник. — Только два места?
— Я не знал, захочет ли Кеван пойти. — Он обернулся ко мне. Хочешь с нами, Кев?
— Э… — я чуть не улыбнулся, но сумел удержаться. — Не могу. У меня не все уроки сделаны. — Я уставился маме прямо в глаза. — Мне на выходные очень много задали. А то бы я, конечно, пошел.
— Не огорчайся, Кеван. Ты очень ответственный человек. — Она еще раз улыбнулась папе. — И так мило с твоей стороны.
Еще бы!
* * *
После обеда они ушли. И я тоже.
Наконец я придумал, как его обогнать. Показал Йиналу половинное дерево на том же расстоянии, что и прежнее, но с парой кружевных кустиков на полдороге. Я раза три перепрыгнул через них, чтобы он понял, чего я хочу. И мы вернулись к старту.
Я чуть не победил. Перед прыжками он замедлял бег, и на повороте у дерева я его чуть не обогнал, но все равно победил он. Мы тут же побежали еще раз. Он меня намного обошел, но на обратном отрезке споткнулся о кустик и упал. Не ушибся, но все равно растянулся на земле.
Я завопил. У, теперь-то я буду победителем! И от радости забыл прыгнуть.
Подкатился к нему, а на мне чуть не весь кустик. Он уже почти встал, но тут так закудахтал, что опять свалился на землю. Я тоже хохотал. И смеяться мы перестали только тогда, когда я наконец стряхнул с себя все прутики и листья.
Йиналу поглядел на меня, и глаза у него опять зазолотились.
— Нет! — и я было спрятал руки за спину, но рот у него стал до того узеньким, что я передумал, протянул ему руку и позволил, чтобы он обвил ее пальцами. Вроде дерева ханой — шире у запястья.
Это свое «нерво» он, наверное, оставил закрытым. Меня даже толком не пощекотало. Но все равно я понял.
* * *
Мне необходимо было поделиться с кем-нибудь. Только вот с кем? Тад был в классе первым учеником и знал ну просто все. Луис считался самым сильным и, значит, не должен был испугаться.
Я сказал, что хочу их кое с кем познакомить в раннее воскресенье, как начнет светать. Тад сразу согласился, а Луис задрал нос: это его не интересует. Пришлось взять его «на слабо», но он пообещал, что я очень пожалею, если мой знакомый не окажется по-настоящему интересным. Ну, тут я мог не тревожиться.
Мама не возражала, когда я сказал, что пойду погулять с другими ребятами.
Но выпустила она меня из дома, только когда увидела Тада с Луисом. Я побежал к ним навстречу, чтобы они не заговорили с мамой и не испортили все дело. Папа глянул на нас из окна: наверное, он понял.
Всю дорогу Луис приставал, чтобы я сказал ему, кто мой таинственный знакомый, не то он сейчас же вернется домой. Я еле затащил его в лес. Но едва он завидел далеко впереди тень, как помчался посмотреть, кто это. Когда мы с Тадом нагнали его, он уже стоял, разинув рот.
— Это же… это… один из них!
— Ш-ш-ш! Не вопи! — Йиналу уже начал пятиться. Я побежал вперед, призывая его подойти поближе. — Эй, вы там! Он свой парень, только немножко застенчивый.
Вытянутая рука Луиса тряслась.
— С-с-с ними встречаться не положено. Вроде бы даже запрещено законом. Или что-то там. Я не хочу ввязываться в неприятности. — И парень пустился бежать.
— Вернись, трус! — закричал я. Ему следовало обернуться и врезать мне за «труса», но он еще наддал.
Тад остался. Но и ему было не по себе.
— Кеван, может, лучше вернуться в город?
— И ты туда же! Послушай, если не хочешь с нами, то хотя бы посмотри. — Я побежал к нашему любимому дереву и полез на него. — Эй, Йиналу! За мной!
На седьмой ему влезть не удалось, а потому я спустился на шестой. Тад сидел на земле под нами и щипал перистый мох.
— Я думал, тебе будет интересно! — крикнул я вниз. — Ты что, уже знакомился с фрухами?
— Heт! — будто это, и правда, было противозаконным. — А твои родители знают, что ты и… и оно?
— Что я и он, — поправил я твердо. — Да, знают. — Я умолчал о различии их мнений. Мы с Йиналу спустились. — Тад, оставайся, а? Ты же смелее Луиса. — Я подвел Йиналу к нему. — Видишь, все в норме.
Тад заставил себя посмотреть на фруха и вроде расслабился.
— Он что, взрослый? Раз ты говоришь «он»?
— Нет. Хватит цепляться. Разве он похож на девочку?
Тад ехидно фыркнул. Он пялился на Йиналу. Даже слишком. Но ведь я и сам вначале пялился.
— Говорит по-нашему?
— Нет. Мы научили друг друга немножко считать. И кое-каким словам.
— И ты приходишь сюда только для того, чтобы лазить с ним по деревьям?
— Нет, мы много чего делаем. Все, что нам захочется.
Тад задал еще немало дурацких вопросов, но тут начал накрапывать дождик. Он воспользовался этим, чтобы сбежать домой, и я тоже скоро ушел. Сказал Йиналу, что прошу у него прощения, только он этих слов пока не выучил.
Когда я пришел домой, дождик еще не кончился. Я как раз снял ботинки и поставил их на половичок, как вдруг мамин голос сказал:
— Кеван-Леонард Марек!
Я знал, чего ждать, и уже почти открыл дверь. Мама появилась непонятно откуда.
— Нам недавно позвонила миссис Коста, — грозно сказала она. — Ну-ка, куда ты отвел ее сына Луиса?
Я не рискнул ответить. Поглядел ей за спину и увидел на пороге гостиной папу. Он стоял там и разочарованно хмурился. Помочь он не мог.
Я пропал.
* * *
Три месяца. Мама на полгода заперла меня дома. Ну хорошо еще, что это не были папины земные полгода!
В школе все узнали. Я слышал, что родители Тада наказали его очень строго. Он даже не захотел больше сидеть рядом со мной. А через месяц они переехали.
Луис по-всякому меня допекал, но всем было наплевать. Ну, если совсем честно, паре-тройке ребят это не нравилось — тем, кто считал, что я ничего страшного не сделал. Вот бы с собой их позвать!
И учителя, и директор никакого внимания на то, что Луис ко мне пристает, не обращали. Мама сказала, что я должен терпеть последствия своих поступков. Папа промолчал.
День Учреждения Колонии прошел ужасно, а мой день рождения и того хуже, особенно потому, что папа вел себя так, будто это был настоящий день рождения, и старался меня подбодрить. А я хотел, чтобы он не мешал мне чувствовать себя из рук вон плохо.
Я все думал про Йиналу: как он меня ждал, как, наверное, огорчался и чувствовал себя обманутым, как решил, что я больше ему не друг. И что же я сумею объяснить ему, когда снова увижу… если когда-ни-будь увижу…
