Евгений Цепенюк - КУДА ГЛАЗА НЕ ГЛЯДЕЛИ
– Неужели из самого Залужанска?! - завосхищался Стебель. Пеон даже испугался - а ну как начнёт выискивать общих знакомых, но обошлось. - Я, правда, сам там ни разу не был, но наслышан… Это ведь, кстати, неправда, будто у вас там гоблины прямо по улицам ходят?
– Конечно, неправда! Кто тебе такую чушь рассказал?
– А я так и думал! Мало ли чего досужие люди болтают. Кстати, о досуге. Папа минут через пятнадцать вернётся, не раньше. Надо бы тебя как-то развлечь на это время… Как насчёт партии в кости?
– Спасибо, конечно, но я не играю.
– А почему?! - совершенно искренне изумился Стебель, извлекая из-за пазухи складной кожаный стаканчик и пару кубиков. - Правила-то простые. Есть, конечно, продвинутые варианты, но можно ведь и по-любительски, в чёт-нечёт… Да мы сейчас покажем. Ну-ка, Ствол, загадывай!
– Нечёт. Я всегда сначала на нечёт ставлю, - очень серьёзно пояснил старший брат.
– Один загадывает, другой мечет - всё по-честному… Ну вот, выпали тройка и четвёрка - в сумме семь, нечёт. Значит, он выиграл. Вот и всё! Ну, так как - чёт или нечёт?
– Но это же азартная игра… - промямлил Пеон.
– «Азартная» - это буквально значит всего-навсего «интересная»! И потом, я же не на боги весть что играть предлагаю, - Стебель, погремев содержимым стаканчика, перевернул его, прижав к столешнице, - а на просто так.
– Ну, разве что на просто так…
– Чёт или нечёт?
– Чёт!
Стебель поднял стаканчик. Кубики уставились на Пеона гранями с четырьмя… и, кажется, пятью точками? Точно, пятью.
– А ты ведь нас, наверное, обмануть пытался, - добродушно усмехнулся Стебель, сгребая кости. - Вовсе ты не в первый раз играешь.
– Почему это?
– Потому что новичкам везёт. А тебе вот - не повезло.
– Сейчас точно повезёт! Давай теперь нечёт.
– Ну, давай. Почему бы и нет. А что на кон ставишь?
– Как что?! - не понял Пеон. - Мы же на просто так играем.
– Простотак свой ты уже продул. - Подняв глаза, Пеон обнаружил, что усмешка на лице Стебля сменилась ухмылкой, а в прищуренных глазах играет злой огонёк. - Только не говори, что в Залужанске не знают, что это значит.
– Лично я не знаю.
– А зачем тогда ставил? Ладно, консультация для лохов сегодня бесплатная: «простотак» - это «все деньги с кошельком».
– Но… ведь надо же предупреждать!
– Незнание закона не освобождает от ответственности. Верно, Ствол?
– Проиграл - плати, - пробасил Ствол, незаметно очутившийся у Пеона за спиной.
Пеон почувствовал в коленях противную слабость.
– Да вы что, ребята?! У меня и денег-то нет, и даже кошелька. Меня как раз сегодня утром на рынке облапошили. Мне ехать ещё далеко…
– А вот твои проблемы нас не интересуют, - отрезал Стебель. - Хотя стоп! А как это ты собирался без денег расплачиваться за ночлег и за пиво? Ты что же это - папочку нашего обмануть хотел?! Да ты, оказывается, просто жулик! Вовремя мы тебя на чистую воду вывели…
– Колечком рассчитается, - предложил Ствол, приставляя к Пеоновой шее что-то холодное и острое.
Лишаться обручального кольца было никак невозможно. Продавать жизнь - дороговато получится за дурацкий должок. Рассчитывать не на что…
«Вот и вся моя сказка, - успел подумать бывший Прекрасный Принц. - И звать меня никак…»
– Что это у вас тут происходит? - вкрадчиво и в то же время грозно осведомился откуда-то сверху знакомый голос. - Какие-то претензии к моему оруженосцу?!
Ехали молча. Пеон постепенно переваривал пережитое, его великодушный спаситель то ли размышлял о чём-то своём, то ли проявлял деликатность. Что, конечно, вряд ли, но Пеон уж и не знал, чего от него можно ожидать. Возможно даже, что в силу пресловутого опыта он уже не нуждался в вопросах вроде «Как же это тебя угораздило»…
– Как же это тебя угораздило-то? - вопросил Ястреб. - Ты же пиво сразу заказал - значит, мы за него, считай, заплатили.
– Ну не брать же с собой кувшин!
– Так перелил бы во флягу.
– Но ты же сам торопил, мол, поехали скорее отсюда…
– Да перестань ты оправдываться! Вообще никогда не оправдывайся. Если прав - значит, прав. А если не прав… Тогда всё равно молчи - за правого сойдёшь.
– Я не оправдываюсь, а объясняю!
– Ну вот, опять, - Ястреб тяжело вздохнул. - Ты когда-нибудь про разбойника Соловья слышал?
Пеон пожал плечами.
– Ну конечно, откуда тебе… В общем, был такой профессионал с большой дороги. Прославился тем, что, в отличие от большинства коллег, никогда не брал на дело ни дубины, ни топора, ни даже ножа. Орудовал исключительно силой убеждения. Выходил как бы случайно из кустов навстречу путнику, спрашивал что-нибудь совершенно безобидное, заводил разговор. Слово за слово - и как-то так получалось, что путник перед Соловьем оказывался сильно виноват. Причём сам потом не мог вспомнить, в чём конкретно, но угрызения совести испытывал страшные. Сначала начинал оправдываться, потом извиняться, потом каяться. И в итоге безо всякого насилия сам отдавал разбойнику всё своё добро в качестве компенсации.
Никого Соловей не щадил, и никто перед ним не мог устоять - ни купец, ни мудрец.
Когда совсем уж житья от него не стало, король придумал хитрый план: объявил состязание по красноречию. Главный приз пообещал тому, кто соврёт всех нелепей, но при этом убедительнее. А по периметру площади, на крышах, тайно расставил самых метких лучников с заданием: победителя - сразу же на месте пристрелить. И уши им на всякий случай приказал залить воском.
Соловей понимал, конечно, что это ловушка, но удержаться не мог. Переоделся монахом, прибыл в город, принял участие… А как раз в это же время Безумный Император объявил себя повелителем всего Призаморья и начал рассылать во все концы глашатаев с первыми указами. И вот один такой глашатай на свою беду прибыл в город как раз во время состязания. Его-то и объявили лучшим вруном - ну и поступили с ним соответственно. А настоящий разбойник занял только второе место и ушёл ни с чем, зато живой.
В общем, не было на Соловья никакой управы. Хотели уж объявить его народным героем, но не успели. Случилось вот что: ехал к королю на службу новый шут. Известнейший дурак - шутка про хлопок одной ладонью от него пошла. Да я тебе про него уже рассказывал - Поленом его звали. Так вот, то ли Соловью осёл дурацкий понравился, то ли бубенцы золочёные на колпаке, но вышел он, как обычно, на дорогу, и завёл свой разговор. Дурак, разумеется, и пяти минут не продержался - заплакал и сказал: так мол, и так, добрый человек, вижу, что причинил я тебе много горя и страданий. И чтобы хоть как-то всё это загладить, отдаю тебе самое дорогое, что у меня есть. То, с чего живу. Свою глупость. И отдал.
И всё: был разбойник Соловей - стал никто, и звать никак.
