Абрахам Меррит - Лесные женщины
— Что же мне сделать? — Маккей встал, беспомощно оглядываясь по сторонам. — Научите меня.
Пение стихло, танец прекратился. Над рощей нависла тишина. Маккей почувствовал, что все взгляды устремлены на него. Женщина протянула ему руки. Прикосновение их было прохладным, и странная сладость потекла по венам…
— Там живут три человека. Ты видел их, — сказала она.
— Они ненавидят нас. Скоро мы все вот так, как она, — увянем. Они поклялись в этом. И они сдержат свое слово. Если только…
Она замолчала. Маккей почувствовал странное беспокойство. Лунные мотыльки в ее взгляде сменились на красные точки. Они почему-то привели его в глубокий ужас, эти красные точки.
— Три человека? — В его затуманенном мозгу всплыло воспоминание о Поле и двух его крепких сыновьях. — Три человека, — тупо повторил он. — Но что такое для вас три человека? Ведь вас так много! Что могут сделать три человека против ваших рослых рыцарей?
— Нет, — она покачала головой. — Это наши… мужчины как раз ничего не смогут. Никто ничего не может сделать. Когда-то мы веселились — и днем и ночью. Теперь мы боимся — ночью и днем. Они хотят уничтожить нас. Нас предупредили наши родственники. Но они не в силах нам помочь. Эти трое — хозяева лезвия и огня. Мы беспомощны против лезвия и огня.
— Лезвие и огонь! — как эхо подхватили остальные. — Против лезвия и огня мы беспомощны.
— Они нас обязательно уничтожат, — прошептала женщина. — Мы все увянем, как она, или сгорим… Если только…
Неожиданно она обхватила белыми руками шею Маккея. Прижала к нему свое гибкое тело. Ее алый рот нашел его губы. По жилам Маккея пробежало быстрое сладкое пламя, зеленый огонь желания. Он схватил ее, обнял…
— Ты не умрешь! — воскликнул он. — Нет, клянусь Господом, ты не умрешь!
Она откинулась, посмотрела ему в глаза.
— Они поклялись уничтожить нас, — сказала женщина, — и очень скоро. Лезвием и огнем они покончат с нами, эти трое… если только…
— Если только? — яростно повторил он.
— Если только ты не убьешь их раньше, — ответила она.
Холод охватил Маккея, притушив зеленое сладкое пламя желания. Он опустил руки, оттолкнул от себя женщину. Она задрожала перед ним…
— Убей их! — услышал он ее шепот. Женщина исчезла. Призрачные деревья задрожали, их очертания стали плотнее, контуры оформились. Зеленая прозрачность потемнела. На мгновение Маккей почувствовал головокружение, словно при переходе из одного мира в другой. Он закрыл глаза. Головокружение скоро прошло.
Маккей стоял на обращенном к озеру краю маленькой рощи. Не было никаких мелькающих теней, не было ни следа белых женщин или смуглых, одетых в зеленое мужчин. Под ногами — простой мох; исчез мягкий золотой ковер с голубыми звездами цветов. Вокруг него толпились березы и пихты. Слева росла мощная пихта, на ее игольчатых ветвях лежала увядающая береза. Это была та самая береза, которую так бессмысленно и жестоко срубил сын Поле. На мгновение он увидел в пихте и березе призрачные очертания одетого в зеленое мужчины и стройной умирающей девушки. На мгновение береза и пихта, девушка и мужчина слились в его сознании в один образ. Маккей сделал шаг назад, и руки его коснулись гладкой прохладной коры другой березы, растущей справа от него.
И ему почудилось прикосновение длинных стройных рук женщины с алыми губами. Оно не принесло того нечеловеческого восторга, но оно помогло ему прийти в себя. Призраки девушки и мужчины исчезли. Перед ним была крепкая пихта и упавшая на ее ветви вянущая береза.
Маккей помотал головой, как человек, проснувшийся после странного сна. Легкий ветерок пошевелил листву стоявшей рядом с ним березы. Листва зашумела, вздохнула. Ветер стал сильнее, и листья зашептали.
— Убей! — услышал он шепот. — Убей их! Помоги нам! Убей их!
И это был голос женщины с алыми губами!
Гнев, быстрый и беспричинный, вспыхнул в Маккее. Он побежал по роще — туда, где, как он знал, стоит старая хижина, в которой живут Поле и его сыновья. Ветер дул все сильнее, и громче и громче шептала листва:
— Убей! Убей их! Спаси нас! Убей!
— Я убью! Я спасу вас! — Маккей задыхался, и пульс колотил у него в ушах, как бы отвечая на этот все более громкий, все более настойчивый приказ. У него было теперь только одно желание — добраться до горла Поле и его сыновей, сломать им шеи; стоять рядом с ними и смотреть, как они увядают; увядают, как та стройная девушка в объятиях одетого в зеленое мужчины…
С криком выбежал он из рощи на залитое солнцем поле. Пробежал еще сто футов и понял, что шепот прекратился, что его больше не преследует гневный шорох листьев. Казалось, он освободился от заклятия, разорвал колдовскую паутину. Маккей остановился, упал на землю, зарылся лицом в траву.
Он лежал, собираясь с мыслями, приводя их в порядок. Что он намеревался сделать? Наброситься, как сумасшедший, на этих троих в хижине, убить их? А за что? Из-за того, что его попросила об этом волшебная женщина с алыми губами, чьи поцелуи привиделись ему в березовой роще?
И из-за этой фантазии он собирался убить трех человек!
Что же такое эта женщина, и ее сестры, и одетые в зеленое кавалеры? Иллюзии, фантомы, рожденные гипнотическим действием клубящегося тумана, который настиг его на озере? Такие случаи встречаются. Маккей сам знал людей, которые, глянув широко раскрытыми глазами на движущиеся облака, создавали в воображении фантастический мир и долго жили в нем; знал других, которым нужно было лишь посмотреть на гладкую падающую воду, чтобы оказаться во власти галлюцинаций; были и такие, кто погружал себя в сон, глядя на сверкающий хрустальный шар, а некоторые находили источник видений в блюдце с черными чернилами.
Не мог ли этот странный туман протянуть такие гипнотические пальцы в его сознание? И его симпатия к деревьям, беспокойство, которое он так давно чувствовал, воспоминание о бессмысленно срубленной березе — все это соединилось в его замутненном сознании в сказочные картины. А потом — в потоке ясного солнечного света — очарование растаяло, сознание очистилось…
Маккей поднялся на ноги. Оглянулся на рощу. Ветра не было, листва безмолвствовала. И снова ему показалось, что он видит группу девушек, окруженных рыцарями и трубадурами. Он вспомнил слова женщины с алыми губами: веселье ушло, его место занял страх.
Кем бы она ни была — привидением, дриадой, фантомом — она сказала правду: место веселья занял страх.
Маккей повернулся, в мозгу его начал формироваться план. Что-то в глубине души упрямо утверждало, что происшедшее было реальным. Во всяком случае, говорил он себе, роща слишком прекрасна, чтобы допустить ее уничтожение. Пусть пережитое им — сон, но он спасет рощу хотя бы ради ее удивительной красоты.
