Денис Субботин - Огненный дождь
-Га-га-га! – как жеребцы заржали воины. Даже с борта галеры свесились – узнать, что случилось.
-Так ты поддался или нет? – пристал Яросвет. – Нет, мне-то ты говорил, что поддался!
-А ты сам попробуй, узнаешь! – огрызнулся Ярослав. – Отстань!
Как же! От дальнейших шуточек его спас только гостинник, спустившийся с корабля и велевший грести к следующему. Был он сильно удивлён и поведал, что груза почти что и нет. Корабли, обладавшие к мощному вооружению ещё и вместительными трюмами, шли налегке, почти пустые. Странно это…
То же самое оказалось и на других галерах – почти пустые трюмы, уклончивые ответы моряков… Полные боевые экипажи…
-Странно это! – бормотал всю дорогу Пушта, щипая себя за выбритую на торингский манер губу. – Странно… Ну, война у вас там – хорошо. Так ведь оружие нужно! Кони опять же! Люди – наёмники… Почему же ничего на продажу не везут? Кому там сейчас их вина и горшки потребны?! Странно…
Его удивление вызывало ухмылки воинов, но дальше ухмылок дело не шло. Слишком устали, нагреблись досыта и лишь мечтали теперь поскорее добраться до небольшой, но уютной молодечной, где спят сейчас их товарищи…
Уже когда подходили к пристани, Яросвет, по прежнему сидевший на кормиле, заржал в голос:
-Ярослав, любимец ты наш Лады! К тебе!
Ярослав коротко обернулся через плечо, на миг выпав из ритма гребли и тихо, безнадежно выругался. На пристани стояла, издалека видная благодаря своей не мелкой фигуре Тилла, дочь воеводы Тверда. У ног остроглазый Ждан различил лукошко…
-Пирог, поди, принесла! – радостно возвестил Яросвет на всю гавань. – Вот если бы с клюквой!
Ярослав застонал и чуть за борт не бросился:
-Лель[5] это, не Лада творит!
-Пусть Лель! – не стал спорить Яросвет. – Зато какова любовь! Мне бы так!
3.Ярослав и Тилла. Холмградская гавань. Седьмой день месяца Липеца.
Ушкуй ударился бортом о причал и дружинники, уставшие и хотя бы потому шумные, полезли на берег. Каждый считал своим долгом обойтись без лестницы а желательно – и без рук. Двое поплатились за это купанием в не самой чистой воде гавани. Зато весь десяток разом поднял на смех Яросвета и Пушту, поднимавшихся по лестнице, с кряхтением и стонами. Впрочем, про Яросвета было давно известно – притворяется. Как и то, что Пушта по-другому не может. Слаб…
Ярослав не торопился. Устало привалившись к мачте, он закрыл глаза и так сидел до тех пор, пока Яросвет, голос которого был полон неприкрытой издевке, не призвал воинов не мешать сотнику… отдыхать! А потом ладья заметно покачнулась, доска в днище скрипнула…
-Ярослав! – раздался густой и даже красивый, но вызвавший у него немедленное раздражение голос Тиллы. – Ярослав, ты не рад мне?
-Здравствуй, Тилла! – мрачно сказал сотник, раскрывая глаза и недовольно глядя на неё. – Нет, ну что ты! Устал просто!
-Ты и устал? – рассмеялась девушка, высоко задирая курносый нос и показывая два ряда белых крепких зубов. – Не верю! Витязи не устают!
Когда она смеялась, огромная грудь, которую и грудью-то назвать язык не поворачивался, колыхалась в такт дыханию и сотник, хоть и не впервой это видел, зачарованно смотрел на это движение. Словно ждал, что чуга треснет под таким напором и грудь обнажится…
-Ты не любишь меня! – тихо и устало сказала девушка, садясь на скамью подле него и ставя в ногах корзинку со снедью. – Ну прости, я не хрупкая и нежная, я такая какая есть. Трудно у отца-воеводы, при трёх братьях, с младости бредящих подвигами, вырасти тихой и нежной рукодельницей… Как Умила! Да, веретену я предпочитаю сулицу а спицам – меч! Но разве плохо вяжу? Ты ведь сам носишь рубаху, моей рукой вышитую! И того не стесняешься!
-Так добрая рубаха! – пожал плечами смущённый Ярослав. – Отчего ж не носить?
-Вот! – жарко поддержала его Тилла, подсаживаясь ближе. Ярослава даже через кольчугу обжёг жар её крепкого тела.
-Тилла! – трудно сказал он, вставая. – Тилла, я на службе! Ты ж сама – дочь воеводы, понимать должна! На службе я, мне следить за порядком положено!
Тилла, похоже, поняла это по своему… правильно поняла.
-Ты меня брезгуешь! – спокойно сказала девушка, вставая так резко, что ушкуй опасно качнулся. – Что ж…
-Тилла! – Ярослав побоялся вскочить и удерживать её пришлось за подол расписной понёвы. – Тилла, не говори глупости! Я вовсе даже…
Он запнулся, не договорил. Девушка, стоявшая с задранным к звёздному небу лицом, чего-то явно ждавшая, резко рванулась из его рук. Гашник, поддерживавший понёву, треснул, не выдержав напора…
-Докажи! – внезапно потребовала Тилла.
Ну как ещё можно доказать девушке своё хорошее отношение?! Ярослав неловко привлёк её к себе… И час доказывал хорошее отношение. Ему даже понравилось, хотя после, уже откинувшись на днище и тяжело выдыхая раскалённый воздух из лёгких, ощутил себя редкостным скотиной.
-А мне не жалко! – тихо сказала Тилла. – Любый мой… Хоть раз, а моим был!
Ярослав не успел ответить. По брёвнам пристани прогрохотали подбитые железом сапоги и Яросвет тревожно проорал:
-Сотник, ты живой?! – он запнулся, видимо узрев два тела на днище корабля, голос из встревоженного стал ядовитым. – Ага!
-Что ага? – Ярослав резко встал во весь свой немалый рост, прикрыв собой девушку, пока он не слишком торопясь одевалась. – Что – ага, я тебя спрашиваю!
-Да ничего, ничего! – выставив ладони вперёд и часто моргая сказал друг. – Так просто… Смотрю я и нарадоваться на вас не могу! Лель над вами летает, друзья мои!
Ярослав тихонько скрипнул зубами…
Тилла же не спешила не только уходить, но и даже отойти от сотника. Наоборот, тихонько привалилась сзади, устроив свою голову на плече Ярослава, а круглыми, не по девичьи сильными руками обхватив за пояс. Хотела за грудь, но такую бочку не обхватишь меньше чем вдвоём…
-Ну, ладно! – помолчав немного и не дождавшись внятного ответа, сказал Яросвет. – Вы тут воркуйте… голубки! Меня служба ждёт!
-Подожди, Яросвет! – быстро сказал Ярослав. – Я с тобой! Прости, Тилла… служба!
-Я понимаю! – тихо сказала, потупив взор, что с дерзкой Тиллой случалось крайне редко. – Ты только…
-Я тебя люблю! – спокойно сказал сотник. – Иди домой. Мать, поди, заждалась!
-Мать и не узнает! – возвращаясь в обычное своё состояние, усмехнулась Тилла. – Я – воин и умею передвигаться незаметно!
-Ты – баба! – грубовато одёрнул её Ярослав. – И должна думать, прежде чем переть в Гавань через весь город! Или у нас уже ухорезы и шишиги перевелись?!
-И верно, бабой стала! – без особого сожаления в голосе согласилась Тилла. – Надо же, как оно получилось…
Она ушла, а Ярослав ещё долго стоял, прислонившись к мачте и пытаясь разобраться в себе. Разлюбил ли он Умилу? Что заставило его согласиться с предложением Тиллы? Ведь он не любит её!
