Алисия Клэр - Алые губы со вкусом иллюзий
Все, что я еще мог делать, так это двигать головой и говорить. Я был так рад, что могу хотя бы говорить с тобой, но я был в крайнем смятении, так как не мог понять причины своего странного состояния.
— Я создала иллюзию, которую не мог создать ни один фокусник до меня, — ты посмотрела на меня, и в глазах твоих я увидел безграничную тоску и печаль. На представлении твои глаза напомнили мне горячий шоколад, а сейчас они скорее были похожи на холодные и прекрасные драгоценные камни. — Я создала тебя. Ты — концентрация моих мыслей, ты — мое отражение. Ты никогда не задумывался над тем, что живешь лишь от представления до представления? Конечно, у тебя есть что-то вроде воспоминаний о жизни, но они расплывчаты, словно бы подернуты туманной дымкой.
Я вздрогнул и со страхом посмотрел на тебя. Зачем ты говоришь об этом? Зачем ты придумываешь какую-то ерунду, когда я люблю тебя? Но где-то глубоко внутри, в тех самых чертогах души, в которые я никогда не осмелился бы заглянуть, боясь увязнуть в вязкой жиже своих собственных, — а возможно даже не своих, — мыслей, я почувствовал, что ты говоришь правду. Я попытался вспомнить своих родителей, но лицо отца расплывалось неясными чертами, а черты лица матери причудливо сливались с твоими. Я попытался вспомнить, как же выгляжу я, но понял, что не знаю своего лица так же, как не знаю лица отца. Может быть, это потому, что меня и не существует вовсе? Потому что я — иллюзия, творение величайшего фокусника? Я попытался прогнать эти мысли прочь, но они гремели в моей голове подобно набату. Мне так хотелось закричать, что это не правда, что ты лжешь мне, но вместо этого, вместо всех тех слов, что сейчас вертелись у меня на языке, желая сорваться с него потоком клокочущего пламени, я тихо прошептал:
— Я люблю тебя.
— Я знаю, — тихо ответила ты, чем немало меня удивила. — Я поняла это сегодня вечером. Раньше у тебя возникали подобные мысли, но они исчезали, стоило мне лишь уйти со сцены. Ты был вроде и живым, но в то же время мыслил ты куда меньше обычного человека. Я могла контролировать тебя и твои мысли. А в последнее время я стала замечать, что ты становишься другим, что ты преображаешься в истинного человека. Сегодня я поняла, что пора положить этому конец. Я слишком далеко зашла в своих играх в великого фокусника. Никто не должен играть с жизнями, никто не должен уметь создавать силою мысли людей, — по твоей щеке стекла одинокая слезинка.
— Но я люблю тебя, — вновь прошептал я, потому что я просто не знал, что еще могу сказать. Эти слова стали для меня всем, что осталось в мире настоящего. Эти слова были подобны твердому камню, который простоит еще многие века. «Я тебя люблю» — это было всем, за что я мог ухватиться, растворяясь в этой ночи. А я действительно растворялся. То, что я счел простой игрой света, оказалось правдой. Моя кожа уже так побледнела, что я мог видеть сквозь себя ступени цирка. Серые, безликие ступени, на которых мне суждено окончить свою жизнь.
— Я понимаю и знаю это, но ты никогда не сможешь существовать без меня, понимаешь? У тебя никогда не будет твоей жизни, поэтому я должна прекратить все это, — твой голос был полон решимости, он утратил запах ванили, теперь в нем чувствовался соленый аромат морских волн и горечь крепкого черного кофе.
— Я и не хочу существовать без тебя, — прошептал я. — Я мечтаю прожить всю жизнь с тобой рядом.
— Зато я не хочу этого, — ты посмотрела прямо на меня, и твой взгляд ранил меня, словно стальной клинок. — Я не хочу жить вместе с тобой. У меня есть моя жизнь, к которой я должна вернуться, а для этого мне надо избавиться от иллюзий, от всей той липкой паутины иллюзий, что я наплела вокруг себя, возомнив себя всемогущей.
Ты встала со ступенек, и я заметил, что к тебе подошел, быстро спустившись по ступеням, юноша с темными, словно сама ночь, волосами. Он был одет в черный костюм, так что казалось, что стоит ему захотеть, и он растворится в ночи, подобно видению. Он улыбнулся тебе и протянул руку, как джентльмен, приглашающий на танец леди. Ты кивнула и вложила в его ладонь свою маленькую ручку с ярко-алыми ногтями. Он не обратил на меня ровным счетом никакого внимания, словно бы меня и не было. Ты тоже. Вы пошли по улице, и ваши силуэты освещал свет фонаря. Я увидел, как он нежно поцеловал тебя, а ты даже не оглянулась, чтобы попрощаться со мной. Вскоре вы растворились во тьме — мужчина в черном костюме и девушка в белом платье в красный горошек, а я так и остался сидеть на ступенях, глядя тебе вслед. Мне казалось, что там, где ступала твоя нога, по серому асфальту протянулась цепочка бледно-серебряного света, похожая на лунную дорожку на поверхности воды.
Невольно я вновь задумался о том, какой же вкус у твоих губ. Я завидовал тому юноше в костюме, потому что он мог не гадать об этом, а просто поцеловать тебя, чтобы узнать. Мне же приходилось вспоминать все самые прекрасные вкусы на земле, но ни один, даже самый изысканный вкус не подходил к твоим губам, становясь простым и блеклым на их фоне. Догадка поразила меня неожиданно, словно молния среди ясного неба. Именно так обычно и появляются гениальные мысли — они, словно падающая звезда, неожиданно срываются с небесной темноты и падают в раскрытые ладони жидким светом, что озаряет все вокруг своим сиянием. У твоих алых губ был вкус иллюзий. У них не было вкуса вовсе, но одновременно он и был. Вкус твоих губ был иллюзорен, как и ты сама.
Я посмотрел наверх, на звездное небо. Сейчас я действительно почувствовал, что вижу его в последний раз. У меня не было больше причин не верить тебе. Тот камень, который я считал вечным, крошился в моих руках, превращаясь в прах, потому что нет ничего вечного на земле. Я чувствовал себя иллюзией, обманом настолько реальным, что я сам умудрился когда-то в себя поверить. Наверное, каждый человек иногда чувствует себя иллюзией и растворяется в воздухе, чтобы вновь собраться и продолжить идти по натянутой струне жизни, создавая свою собственную мелодию, но я растворялся, чтобы навсегда исчезнуть.
Я почувствовал, что звездное небо тянет меня в свои объятия, засасывает меня, словно огромная труба. На этот раз чувства меня не обманывали, и я действительно растворялся в звездном свете, чтобы отпустить тебя, но никогда не забывать, чтобы утром остатки иллюзии, которая была когда-то мной, растаяли в солнечном свете, а на двери цирка появилась табличка: «Представлений Анжелы Блендверк в этом сезоне больше будет».
