Джордж Локхард - Ад на двоих
– Лэя, – он поманил меня к костру. – Иди, поешь. Ты сражалась как богиня, я никогда не видел такого мастерства. Мы перебили почти всех солдат!
Чувство неправильности захлестнуло мой разум. Сглотнув, я медленно опустилась в снег напротив Каурана. Он улыбался.
– Что с нами случилось? – спросила я немного дрожащим голосом.
Он встопорщил хохолок перьев.
– После перехода мы получили новые тела.
– Но мы погибли! Нас убили солдаты!
– Погибли? – Кауран удивлённо моргнул. – Мы не можем умереть, Лэя.
Я отпрянула.
– Почему?!
– Не знаю, – он вздохнул. – Только с этим ничего не поделаешь. Иди, поешь – у нас мало времени.
– Мало времени? – переспросила я тихо. Но ещё раньше, чем Кауран ответил, я всей душой ощутила его правоту. У нас действительно мало времени. Надо бежать на север, к упавшей Луне. Туда ведёт Тёмная дорога, скованная вечной мерзлотой.
Там наша цель.
Мы затоптали костёр и наскоро перекусили жареным зайцем. Я первой нырнула в белую чащу. Кауран бежал следом.
***Бежали весь день. Зимний лес вскоре остался позади, вокруг раскинулась заснеженная степь. По левую руку вздымались холмы, плавно перетекавшие в мрачный горный хребет, уносившийся за облака. Дул ледяной ветер.
Нас вновь тянула вперёд неизвестная сила. Кауран был спокоен, он надеялся на меня. А я? На кого надеялась я? Мы бежали по ослепительно-белой равнине, не проваливаясь в снег, поскольку на ногах, между пальцами, у новых тел имелись прочные перепонки. Стоял жуткий мороз, но нам не было холодно. Форма жизни, приспособленная к среде...
Вечером я заметила на горизонте нечто. Кауран сказал, что это не может быть нашей целью – слишком далеко, но я уже чувствовала: нам предстоит добраться туда. Надо поймать снежных антилоп, иначе мы опоздаем. Времени осталось немного...
Поужинали остатками зайца и легли прямо на снег. В новом теле Кауран был обворожителен, несмотря на мороз нам было жарко. Мы долго не засыпали.
Утром я заметила следы снежных антилоп. Мы долго бежали за ними, пока не встретили большое стадо, возглавляемое старым винторогим самцом. Заметив нас, антилопы пустились наутёк.
Кауран успел метнуть самодельное боло, спутав ноги молодой самочке. Её спутник бросился на нас, спасая подругу, и я швырнула его в снег точным ударом под горло. Остаток дня ушёл на приручение животных.
Следующее утро мы встретили в облаке бриллиантовой пыли. Антилопы смирились с пленом и несли нас на север, где белесое зимнее небо рушилось в объятия льда, где танцевали снежинки, никогда не знавшие Солнца. Мы мчались к Луне.
В морозной тиши висело чувство тревоги. Низкое, свинцовое небо давило на разум, солнечный свет остался позади. Вечером третьего дня, когда далёкая тёмная масса превратилась в чудовищный монолит, чьи склоны простирались из центра Земли за облака, нас атаковали гигантские белые птицы. Их было две, похожих на сов, растрёпанных, оголодавших. Мы чудом успели спрыгнуть с антилоп и затаиться в снегу.
Наши измученные скакуны, завидев птиц, в панике помчались прочь. Гигантские совы полетели следом, дав нам шанс тихо покинуть опасное место. Теперь впереди бежал Кауран, он сохранил больше сил.
Монолит приближался. Скоро стали видны кратеры и осыпавшиеся, едва различимые следы давно забытого города. Четвёртую ночь мы провели у подножья Луны, жалкие точки живой материи рядом с непредставимой, колоссальной, подавляющей массой камня. Я сидела, прижавшись к Каурану. Он гладил меня по голове.
– Куда мы бежим? – спросила я тихо. Кауран не ответил.
Ночью пришли видения. Я плавала в море с дельфинами, их песни летели к бездонным глубинам, тревожа сны рыб. Это было прекрасно... Потом появился корабль, матросы принялись стрелять по дельфинам. Я не успела ничего сделать: невероятное существо поднялось из мрака, привлечённое смертными криками. Оно раскусило корабль пополам. Я ослепла от сияния его чешуи.
Чувство глубокого горя, обречённость и отчаяние разорвали мне сердце. Я кричала и не могла остановиться, я кричала и билась в воде, мечтая проснуться, но видя лишь небо, где безмолвно пылала звезда по имени Солнце. Ей было всё равно.
Сквозь сон я почувствовала объятия Каурана. Он понимал. Видение погасло, сменившись другим, теперь я стала деревом, и ветер ласкал мои листья, дождь поил сладкой водой, Солнце наполняло энергией. Я смеялась!
Разноцветные птицы свили гнезда в моих ветвях. Я следила за полётами их птенцов, радовалась каждому рождению и горевала о каждой смерти. В лесу, рядом со мной, жила семья крылатых существ. Они были прекрасны...
Потом в маленькой лодочке приплыл человек с именем птицы. Он убил всех крылатых детей и поработил их родителя, а я смотрела на это, не в силах помешать, у меня не было рук, чтобы остановить его, не было рта, чтобы кричать, глаз, чтобы плакать! Лишь листья мои пали жёлтым одеялом на могилы убитых малышей. Я проснулась в холодном поту и долго не могла опомниться.
Утром пятого дня мы начали восхождение на Луну. Чёрные птицы метались вокруг, предрекая нам гибель, в небе бушевала гроза. Теперь первой шла я.
И мы встретили змею, вмёрзшую в лёд, и посмотрели в глаза, застывшие до начала времени. В них не было счастья.
Тёмные молнии сверкали над нами. Я шла вперёд. Снег покрывал тело мёртвой Луны, белым саваном ниспадал на равнину, ледяные торосы отмечали наш путь. Вдали, среди светлого мрака, пылали глаза вечно молодого мертвеца, не знавшего своего имени. Теперь я понимала, куда мы спешим.
– Я войду первым, – сказал Кауран у пещеры. Но не успел это сделать. Серебряная молния пала с небес, превратив его грациозное тело в обугленный, содрогающийся клочок плоти. Я рухнула на колени.
– За что ты нас проклял?! – крик улетел тучам. Ответа не было.
Сила, тянувшая вперёд, исчезла. У меня осталось десять часов свободы, прежде чем смерть вновь соединит нас с Каураном.
Я не стала ждать.
3: Стархэвен
В грязной воде отстойника отражалось небо, цветом похожее на ржавый бензобак. Вдоль полусгнившей ограды мёртвого завода тянулась широкая полоса мусора, он скапливался здесь годами и гнил, отравляя воздух на мили вокруг. Остовы машин, грязные тряпки, непонятного происхождения обломки, пустые банки и бутылки. Всё, что могло рассыпаться прахом за минувшие годы, давно рассыпалось. Крысы шуршали в останках эпохи.
Я очнулся от грохота. Что-то тяжёлое рухнуло на сгнивший автобус неподалёку, пробив его крышу и завершив путь в облаке ржавой пыли. Сплюнув, я повернулся на другой бок и продолжил спать. Посмотрю утром.
Второй раз я проснулся, когда солнце уже поднялось выше ограды. Вспомнив о грохоте, я помянул божью матерь, выбрался из обломка цистерны, где провёл ночь, и отправился поглядеть на виновника шума.
