Евгений Лукин - Труженники зазеркалья
Интересно, сколько времени можно продержаться, не подходя к зеркалу? Год? Два?.. Во всяком случае, не больше…
Отражение # 3
Из тягостного раздумья Егора вывел голос дяди Семена.
– Ну, что? – задумчиво промолвил ветеран, поглядывая на заметно сместившийся сплюснутый шар биржи. – Мнится мне, что Васятку нашего забрали надолго. Пойдем, Егор, кое-что покажу… – И, встав, направился к серой коробке павильона.
Егор растерянно посмотрел ему вслед.
– А бугор вернется? – напомнил он.
– Вряд ли, – не оглядываясь, отозвался ветеран и шагнул в павильон прямо сквозь стенку.
…Отражение комнаты было и вправду мутновато. Если бы не старый стеллаж с пропылившимися книгами – типичная берлога алкоголика: строй готовых к сдаче пустых бутылок под окошком, свесившийся с дивана матрас, затоптанный и прожженный в нескольких местах ковер…
– Да, – с сожалением констатировал дядя Семен. – Со стеклышком он, конечно, того… зря…
Изнанка новенького зеркала смотрелась удручающе: двойные размашистые разводы, оставленные влажной тряпкой, успели засохнуть – и теперь отражение воздуха в пограничном зазеркалье казалось слоистым.
– Ну вы, ребята, совсем обнаглели! – жалобно проскулил кто-то из невидимой обслуги. – Куда ж вы в павильон? Да еще сквозь стену! Не положено ведь… Дядя Семен! Ну ты-то вроде постарше! Нам же за вас влетит…
– Примолкни, – вполне дружелюбно посоветовал дядя Семен – и жалобный голосок примолк.
Егорка боязливо поглядывал на пустой прямоугольник зеркала. Дико ему было и непривычно находиться в павильоне просто так, не видя напротив своего двойника, все движения которого следует незамедлительно угадывать и повторять.
– А чего мы сюда, дядя Семен? – спросил он полушепотом.
Вместо ответа тот нагнулся, кряхтя, и извлек из-под стола отражение крупного зеркального осколка, похожего на лезвие ятагана.
– Эх ты! – сказал Егор. – Это откуда? Дай глянуть!
– Все, что осталось от старого зеркала, – пояснил дядя Семен. – Я так думаю, что Васька его незадолго до нас долбанул. Остальное-то стекло вынесли, а это – вроде и на виду лежит, а проглядели…
– Вот попомни мои слова… – злобно шептались в пустом углу. – Нарочно потом на место не положит…
Там колыхалась похожая на рваный чулок паутина.
Бережно приняв зеркальный ятаганчик обеими руками, Егорка с трепетом заглянул в него – и увидел свою сведенную гримасой физиономию.
– Слушай… – потрясенно выдохнул он. – А нас-то там кто отражает?
Дядя Семен крякнул, поскреб в затылке.
– А хрен его знает! – ответил он со всей искренностью и забрал стекло. – Штору задерни… А сам в угол отступи. Вон в тот, в правый…
Егор повиновался. В комнате совсем потемнело. Сиял лишь прямоугольник настенного зеркала. Окошко в реальный мир.
Дядя Семен передвинул стул и, сев к зеркалу спиной, стал смотреться в осколок. Смотрелся долго. Губы его шевелились.
– И чего? – спросил наконец Егор.
Ветеран недовольно на него покосился, но стекло опустил.
– Значит, так, – сказал он, поднимаясь. – Вот загулял твой Егор, вторую неделю носа не кажет… Тогда что? Тогда приходишь сюда, когда нет никого, закрываешь штору, садишься и смотришь… А сам ругай его, ругай по-всякому… Понял?
– И что будет?
– Иногда ничего. А иногда, глядишь, и объявится вскоре.
С огромным сомнением юноша взял осколок и сел. В зеркальной плоскости ятаганчика обозначился темный очерк коротко стриженной головы с оттопыренными ушами.
– Ты! Козел! – неуверенно сказал Егор своему отражению.
Тут же заподозрил, что дядя Семен просто его разыгрывает, хотел было встать, как вдруг стекло подернулось рябью – и Егор увидел прямо перед собой исковерканное злобной радостью незнакомое женское лицо. Отпрянул. Лицо исчезло.
– Чего там? – с интересом спросил дядя Семен.
Егорка моргал.
– Баба какая-то… – пробормотал он.
– Баба? – озадаченно переспросил дядя Семен. – Хм… Любопытно. Ну-ка, дай…
Каждый повторил опыт по разу, но ликующая фурия в осколке так больше и не появилась.
– М-да… – разочарованно произнес дядя Семен. – Зазеркалье, зазазеркалье… Черт ногу сломит!
Положил осколок на стул и, покачивая головой, двинулся к выходу.
– Видал? Нет, ты видал, что творят? – прошелестело в углу. – Раскидали все – и пошли, будто так и надо…
– Дядь Семен! – растерянно окликнул Егор.
Тот обернулся.
– Слушай! – Юное отражение, таинственно округлив глаза, тыкало пальцем в светлую изнанку настенного зеркала. – Мы-то думаем: реальность, тоси-боси… А вдруг они там тоже кого-то отражают?
Ветеран задумался на секунду.
– Да наверняка, – бросил он, покидая коробку павильона.
Отражение # 4
Впечатлительный Егор долго не мог прийти в себя. Карты из рук валились. Мысль о том, что кто-то в зазеркалье-2 точно так же подшутил над ним, как он сам прикололся под Рождество над суеверной старушенцией, явившись ей в качестве суженого, честно говоря, наводила оторопь.
– Дядя Семен, – спросил он с неловкостью. – А сколько вообще зазеркалий?
– До чертовой матери и больше, – компетентно отозвался тот. – Помню, беседовал я в Александрии с отражением одного гностика…
– Чего? – не понял Егор.
– Ну так зазеркалье-то крохотное было, не то что теперь! – тоже не уловив сути вопроса, пояснил ветеран. – С каждым общаешься запросто, вроде как в деревне. Так вот он мне все это, Егор, оч-чень подробно изложил… До чертовой, говорит, матери, Деметрий! Меня тогда Деметрием звали… Или Проклом? – Нахмурился озадаченно. – Нет, все верно, Деметрием. Проклом – это раньше…
Егор хотел выспросить о веренице зазеркалий подробнее, но тут что-то заставило обоих собеседников вскинуть глаза.
– Вот он, наш гастролер, – промолвил дядя Семен – и ошибся.
Стремительный цветной блик, метнувшийся к ним из размытых глубин сумеречного мира, обернулся вовсе не Василием, а приятным мужчиной лет опять-таки сорока – лысоватым, с бородкой, в очках.
– А, дядя Леня… – приветствовал его Егор. – Ну и как там, на бирже?
Вновь прибывший, горестно прищурясь, оглядел картежников, затем перевел глаза на металлически отсвечивающий павильон, внутри которого таилось отражение комнаты, принадлежащей отсутствующему в данный момент Василию Полупалову.
– Да ужас какой-то! – вполне искренне ответил он, снова поворачиваясь к собратьям по ремеслу.
Это было отражение Леонида Витальевича АрчедЫ, еще одного задушевного друга того же Василия.
Как ни странно, но труппа состояла всего из четырех персоналий. Случай, надо признать, уникальный. Дело в том, что единственное зеркало, украшающее собой комнату недавно овдовевшего Василия Полупалова, было подарено ему под Новый год (то есть месяца три назад) другом детства Семеном. Распаковывали и обмывали покупку вчетвером: хозяин, даритель, Леонид Витальевич и Егорка. И вот с тех самых пор, кроме них, в зеркале этом не отразилась еще ни одна зараза.
