Пирс Энтони - Голубой адепт
Ирония судьбы заключалась в том, что в момент, когда могла исполниться заветная мечта Нейсы родить детеныша, Клятва Верности стала препятствием на ее пути. Клятва обязывала Нейсу-единорога уберечь Стайла от ловушек и западней в незнакомом ему мире, помочь избежать опасностей, вражды Недруга.
На единорогов не действовали многие заклинания. Лишь колдовство Внешних Магов могло разрушить магический барьер, создаваемый единорогами. Не без основания полагая, что главным Недругом был Адепт, Стайл надеялся, что его собственные силы, подкрепленные преданностью единорога, помогут одержать победу в схватке с могущественным противником.
Леди на прощание сказала, что, по ее ощущениям, у враждующего Адепта нет охранника-единорога и это дает Стайлу дополнительный шанс победить.
Единороги поскакали легким аллюром, а потом, когда размялись, перешли на галоп. Скачка была превосходной, превосходной была и музыка, льющаяся из рогов. Сопрано гармоники и альт саксофона — этот редкий дуэт — сопровождал четкий ритм, отбиваемый копытами. Стайлу захотелось присоединиться к дуэту, но он побоялся обнаружить себя.
Гибельные зловещие тени исконно таились в мирном с виду пейзаже, недобрым дышали топкие болота, редкие прогалины. Однако в эти минуты злые силы дремали: не было смысла вводить в соблазн Адепта, все равно он не заплутал бы в коварных топях, ибо единороги хорошо знали тут каждую тропу, к тому же слыли храбрыми бойцами.
Клип указывал им направление. По велению Жеребца табун единорогов перебирался с одного пастбища на другое по гладким долинам, обрамленным с двух сторон грядами высоких гор. Чужеродные табуны пасутся на других равнинах здесь не принято уходить за пределы своих пастбищ. Люди считали эти места владениями Адепта, но лесное зверье знало, что они принадлежат единорогам. Свои собственные потаенные ниши занимали в лесах оборотни-гоблины. И каждая тварь мнила себя Главной Силой в кишевшем нелюдью царстве.
Адепт водил дружбу с обитателями этих мест. Здесь, на Фазе, мирное сосуществование было более-в почете, чем в другом, немагическом мире. К тому же Стайл с неподдельной искренностью относился к лесным и горным существам. Когда-то, к примеру, оборотни очень помогли ему, а теперь вся их стая была связана Клятвой Верности с Нейсой.
Единороги мчались на запад. Вот они миновали места, где когда-то Стайл впервые встретился с Нейсой. Эти места были дороги для них обоих.
Стайл припал к шее кобылицы в невидимом объятье; она ответила ему — запрядала ушами, гладкая лоснящаяся шкура ее покрылась мурашками и мелко задрожала, точно Нейса стряхивала с себя мех.
Это невидимое общение было особенно драгоценно тем, что свершалось в тайне от всех. Даже от Клипа.
На юге тянулась Гряда Пурпурных Гор, на севере — Белая Гряда. Адепту хотелось побывать там, горы манили его, в горах он мог узнать о Фазе несравненно больше, чем в долинах, но время для этого, он знал, еще не пришло. Когда Стайл встретится с Главным Недругом и одолеет его, только тогда он продолжит исследование Фазы, а сейчас ему остается только гадать: что же прячется за таинственным горизонтом?
Уже два часа скакали единороги, покрыв расстояние более двадцати миль. Мир Фазы пользовался своими единицами измерения, имевшими скрыто-магическую природу. По наиболее знакомому Стайлу счету эти двадцать миль составляли примерно тридцать два километра.
Стайл и сам без помощи единорогов мог бы за это время одолеть подобное расстояние — он преуспевал в марафоне, но для этого потребовалась бы неимоверная трата магической энергии, он израсходовал бы запас ее на несколько дней вперед. Для единорогов же двадцать миль — приятная, без напряжения, пробежка. На длинных дистанциях эти животные идут в два раза быстрее, не говоря уже об экстремальных обстоятельствах, когда скорость увеличивается многократно.
Лучи заходящего солнца слепили глаза. Наступило время пастись. Единороги не были беговыми автоматами — подобно лошадям им необходимы питье и сочная вкусная растительность. Стайл мог бы без особых усилий сотворить нужное количество овса, но единороги, гордые и независимые, предпочитали самостоятельно добывать себе корм.
Нейса замедлила шаг, заметив на голом склоне зеленый островок, приблизилась к нему и стала сосредоточенно щипать сочную траву. Стайл спрыгнул с кобылицы, чтобы дать ей возможность спокойно насытиться. Та не обращала на него внимания и хотя не видела, но точно знала, где он находился. Мягкий травяной покров заглушал его шаги, потому любой, случайно появись здесь, не смог бы заподозрить присутствие человека, но чутье единорога было сверхъестественно тонким.
Стайл вез для себя провиант. Леди позаботилась об этом. Стоило ли с риском обнаружить себя прибегать к колдовским коротким заклинаниям, чтобы сотворить пищу? Основной предосторожностью является заповедь: не растрачивать заклинания особой силы, употреблять короткие.
Адепт отыскивал подходящее местечко для трапезы. Спускаясь с крутого каменистого склона, он заботился о том, чтобы центр тяжести тела не приходился на колени. Колени, как научил горький опыт, излечиваются не так быстро, как хотелось бы. Конечно, можно опять прибегнуть к заклинаниям, но это в силах сделать лишь посторонний, сам Адепт не в состоянии вылечить себя от недуга. Но как знать — не окажется ли тот, кого он попросит помочь, тем самым Главным Недругом?
Больные колени все же позволяли Стайлу быстро ходить, ездить верхом, он научился спрыгивать из седла на землю, не особенно сгибая колени. Конечно, его акробатические способности малость пострадали, но навыки-то остались!
Пощипав траву, Нейса боком прислонилась к скале и задремала. Стайл взобрался на ее спину и тоже заснул, положив голову на теплый зад кобылицы. Она была очень уютной, приятно пахла лошадью, и вряд ли нашлось бы другое место, где Стайлу было бы так хорошо. Разве только в объятиях Голубой Леди… Однако это было бы наградой, великой наградой, которую он пока что еще не заслужил. Леди сохраняла верность своему покойному мужу. Стайл был дублем, двойником того человека, но Леди никогда и никоим образом не перепутала бы их.
Утро следующего дня застало их в пути. Мягко, пружинисто шли единороги, пока, наконец, не повстречали табун. Он пасся на широком солнечном склоне, спускавшемся к болоту. За этим болотом, как помнил Стайл, находился дворец Оракула, который ответил на один-единственный, самый главный вопрос в жизни Стайла.
«Познай самого себя!» — посоветовал Оракул Стайлу, и, несмотря на кажущуюся расплывчатость, этот совет, действительно, явился ключом к существованию Стайла на Фазе. Тот, кого Стайл распознал в себе, стал Адептом, магом, чародеем.
