Константин Плешаков - Богатырские хроники
И змея Упирь прошелестела Мокоши:
— Давай сойдемся снова, потому что иначе солнце уйдет, а новое нам взять неоткуда, потому что скрылась от нас Зга.
— Ты опять будешь меня мучить! — сказала Мокошь.
— Нет, — отвечала Упирь, — Вилы-то еще говорят.
И Мокошь снова сошлась с Упирью, и живот ее стал расти, и заметалась она и закричала:
— Жжет, жжет!
И змея Упирь сказала Перуну:
— Освободи брата, потому что, если он не родится, мы все погибнем.
И Перун метнул молнию в живот Мокоши и распорол его, и оттуда выскочил горящий Даждьбог, и поднял его Перун на молнии к солнцу, и вытащил Даждьбог солнце из неба, и засияло оно, и снова стало тепло. А Вилы все говорили.
И запóлзала змея Упирь по земле, и стала откладывать яйца, и из яиц вылупились берегини — на каждое место своя, чтоб его хранить. И были берегини женообразны, но могли принимать змеиный лик. Сказала Упирь:
— Теперь земля под защитой. Берегини и дождь и солнце выпросят.
И ходили они все по земле, и скучно им стало, потому что мир среди них был (Вилы-то все говорили), и ничего не происходило.
И сказала змея Упирь:
— Надо сотворить меньших наших, чтобы, как мы, страдали; тогда нам не скучно будет.
И согласились все.
И змея Упирь сотворила змей и ящериц, себе подобных. И разны они были, и некоторые Силой наделены.
Но как ни пытались Перун, Даждьбог и Стрибог что-то сотворить — ничего у них не выходило.
И засмеялась Мокошь:
— Невелика же ваша Сила!
Закричали ей Перун, Даждьбог и Стрибог:
— Так сотвори ты!
— Не стану, — сказала Мокошь, — за меня другой сотворит.
И она собрала цветочную пыльцу, воду и землю, и смешала их, и положила себе в лоно. И скоро родился Велес. Он был волосат и зычен. И, выскочив из лона, он сотворил всю тварь (кроме змей и ящериц, которых сотворила Упирь, змея великой Силы) — и зверей и птиц.
И сказал:
— Мои они теперь. Попробуйте, троньте без моей воли.
— А что будет-то? — засмеялся Перун.
— А то, что духом моих меньших кормиться будете.
Не поверил Перун:
— Это еще почему?
— А потому, — отвечает Велес, — что только Зге, Мокоши и Упири Сила дана от начала самого и до конца. А остальным питаться надо.
И забил Велес для Перуна быка, и тут хохот раздался: Зга хохотала, потому что смерть в мир пришла. Оторопели боги, ну да змея Упирь их утешает:
— Не про вас смерть, покуда питаться будете.
И отведал Перун спешно бычьего духа, и удивился.
— И впрямь, — говорит, — Сила моя прибывает! Дай еще!
— Что, — говорит Велес, — я тебе за подавала такой? Другого ищи.
А тут и Даждьбог, и Стрибог загалдели: «И мне, и мне!»
И решили они: надо кого-то такого сотворить, чтоб звериный дух им подавал. Говорят Упири:
— Ты самая хитрая, подскажи, что надо!
А та косится на Мокошь и молчит.
Побежали боги к Мокоши:
— Мать, дай нам есть!
Долго смотрела на них Мокошь. Думала. И Згу вспоминала. И решила: хоть и поднял на нее Перун руку, а все ж таки сын.
И остригла Мокошь ногти свои, и в воде омочила, и к солнцу подняла, а потом на землю бросила и говорит:
— Мать, а мать! Коли не хочешь, чтобы внуки твои пропали, помоги!
Ничего не отвечала Зга, но только превратились ногти в людей.
Заметались людишки.
И тут Вилы замолчали, и пошли по земле войны.
Боги сначала, как дети малые, обрадовались, глазеют на потеху, толкаются, а потом спохватились: что ж им есть-то не несут?!
А хитроумная змея Упирь говорит:
— А вы отнимите у людей что-нибудь: сами прибегут.
И скрыл Даждьбог от людей солнце, Стрибог дожди прекратил, Перун молнии напустил, а Велес на скот мор наслал. Поняли все люди и жертвы понесли.
Довольны боги.
А людишки и рады стараться: человеков стали умерщвлять и богам подносить.
Не нарадуются Даждьбог, Перун, Велес и Стрибог. А Перун говорит:
— Стойте-стойте, да ведь людской дух получше звериного будет.
А змея Упирь отвечает:
— Еще бы. Мокошь о людях Згу попросила. Вот Зга с ними духом и поделилась.
Задумались боги.
Вдруг Перун молниями ощетинился, как еж огненный, громом грохнул и заревел:
— Моя земля теперь! Мне Сила людская нравится и дух звериный тоже!
И молниями в братьев пустил (Вилы-то молчали).
— Безумный! — зашипела змея Упирь.
И тут земля сотряслась: то Зга смеялась.
А Перун и в Упирь молнией — та задергалась и скрылась до времени.
«А у Даждьбога, Стрибога да Велеса какая Сила против меня?» — Перун думает.
Стрибог дождем все залил — ну да Перуну что в дождь, что в сушь молнии кидать, похохатывает и огненными стрелами мечет.
Даждьбог солнце скрыл, и холод с тьмою настали. Не унимается Перун. Добить хочет братьев и в ливневой темноте одними молниями другим дорогу освещает.
Закричал Велес:
— Скот заморю!
И пал скот на земле темной, водой залитой.
Но ничего не слушает Перун.
Стрибог изо всех сил старается — но не вязнут в ливне молнии. Даждьбог сам едва за солнце держится. А Велес уже все сделал, что мог; стоит, в ладони лицо спрятавши. Стали звать Мокошь:
— Мать! Мать!
Но равнодушна Мокошь и к дождю, и к молниям, и к холоду. Снова обвила ее змея Упирь, и смотрят они на битву безучастно.
— Мать! Мать! Погибло все!
— А мне что, — говорит Мокошь спокойно. — Лучше б я вас вовсе не рожала.
А на земле в это время случились потоп, глад и мор. Все люди молниями побиты, а кто не побит, тот от холода и голода помер или в потопе захлебнулся.
Не стало людей.
А звери дикие забрались на верхушки деревьев — кто мог (ящерицы и змеи первые были), а кто не мог — погибли тоже.
Но стал Перун уставать. И понял он, что Сила его кормиться чем-то должна.
Кончил молнии метать, говорит братьям:
— Ладно, давайте, как прежде, жить, только я теперь среди вас главный.
— Какой же ты главный, — Велес возражает, — когда без скотинки моей пропадешь?
— А потому я главный, — Перун говорит, — что лучше вас всех сожгу, а от своего не отступлюсь и сам погибну.
Подивились братья на первенца Мокоши, Згиного старшего внука. Но тут Вилы заговорили, и снова мир установился.
И говорят Даждьбог, Стрибог и Велес:
— Не знаем, какой ты главный, но старший — ты.
И успокоился Перун. Говорит Велесу:
— Надо людишек вернуть, чтоб животину нам носили.
Велес отвечает:
— Скот-то я верну и зверюгу всякую, а людей творить не умею. Упирь надо с Мокошью.
Заголосили боги:
