Александр Больных - Руки вверх, мистер гремлин!
Часовые при входе тщательно проверили удостоверения моих спутников. Завидев же меня, они вытянулись в струнку и отдали честь.
— Что с ними? — шепотом спросил я у капитана.
Тот посмотрел на меня неприязненным взглядом и желчно ответил:
— Не могу знать. Это выходит за пределы моей компетенции.
Проклятая компетенция! Если и мне предложат работать в таких же рамках, я буду вынужден отказаться. При работе с лукавыми бесями никогда не знаешь, с чем столкнешься в следующую минуту, поэтому самоограничения не только не нужны, но и откровенно вредны. Это все равно, что пытаться боксировать со связанными руками.
Когда мы шли по коридору, все встречные бледнели и шарахались в стороны. Неужели я так похож на привидение? Никогда бы не подумал. Конечно, я не успел переодеться после охоты на банного, но ведь драный вид не причина… Поведение моих спутников тоже переменилось. Они всячески выказывали мне свое уважение и почтительность. Это следовало запомнить. Просто так и кошка не прыгнет, а уж эти… Солдатская почта?
Тихо шлепнула дверь лифта, и кабина начала было подниматься, но почти сразу же что-то противно заскрежетало, она дернулась, перекосилась и замерла, как припаянная. Капитан лихорадочно застучал по кнопкам, однако лифт категорически отказался подчиняться.
— Черт знает что, — сказал капитан раздраженно.
— Спокойнее, — тихо проговорил подполковник. А я только хитро улыбнулся. Мне-то все превосходно было понятно с самого начала. Лишь слепой мог оставаться в блаженном неведении относительно происходящего.
— Ведь до сих пор работал безукоризненно, — расстроился капитан.
— Любая вещь однажды ломается в первый раз, — заметил я.
Капитан вместо ответа несколько раз недовольно нажал кнопку вызова дежурного. Динамик невозмутимо молчал. Тогда капитан в сердцах так треснул его ладонью, что решетка хрустнула.
— Спокойнее, — повторил подполковник. И тут же потерял невозмутимый и величавый вид. Динамик тихо, но отчетливо хихикнул. Кабина дернулась и провалилась вниз метра на два. Капитан заметно побледнел.
— Если мы сейчас рухнем… — вырвалось у него.
— Война объявлена, — хладнокровно сказал я.
— Какая война?! — возмутился капитан. — Кем объявлена?! Что за чушь вы порете?! Ой, виноват! — Он вытянулся в струнку. — Ведь если мы не выберемся из лифта, нам придется несладко.
Кабина затрещала и опустилась еще немного. Мы услышали встревоженные голоса и лязг железа. По-видимому, кто-то пытался пробиться в шахту лифта, чтобы вызволить нас.
— Значит, вы говорите война? — прищурился полковник.
— Я совершенно уверен. Вы решили начать противоборство с бесями лукавыми, так неужели вы полагаете, что они об этом не пронюхали? Они проникают везде и всюду, их глаза и уши имеются в каждой комнате, в каждом доме.
— Значит, не только мы, — загадочно обронил капитан.
— Ясно, — протянул подполковник. Это был знакомый ему лексикон, и он сразу понял размеры грозящей опасности.
— Это еще не ответный удар, но уже предупреждение.
Пока я говорил, кабина продолжала опускаться. Я вспомнил, что лифт скоростной, представил, сколько над нами этажей…
— Каков же выход?
— Ждать. Нас захватили врасплох, и нам просто больше ничего не остается. Но даю вам слово, что сполна расквитаюсь с ними за это унижение. Той же монетой.
Лифт задрожал как в лихорадке. Медленное скольжение постепенно переходило в стремительное падение.
— Держись! — взвизгнул капитан.
Кабина со свистом полетела вниз. Я уже приготовился достойно встретить свой конец, совершенно забыв, что минуту назад надеялся на благополучный исход. Однако обошлось. Ремонтники успели взломать дверь шахты и всунули внутрь стальную трубу. Кабина с разгона налетела на препятствие и затрещала. Приличной скорости набрать мы не успели, поэтому полет завершился сравнительно благополучно, если не считать выбитого зуба у капитана и слегка вздувшейся скулы у меня. Сильнее всех пострадал авторитет капитана. По-моему, подполковник не простил ему неприличных визгов и сделал для себя некоторые выводы. А ведь капитан совсем немного опередил меня, еще секунда — и я тоже закричал бы.
Мы кувырком вылетели наружу, помятые и злые донельзя. Когда я поднялся на ноги, то погрозил кулаком разбитой кабине.
— Ну проклятый, погоди! Мы еще столкнемся с тобой на узенькой дорожке.
— Это вы кому? — спросил подполковник.
Самый простой и естественный вопрос вдруг поставил меня в тупик. Действительно, кому я собрался мстить? В доме — домовой, в бане — банный, в овине — овинный, а здесь? Лубянный, что ли? Я растерянно пожал плечами.
— Не знаю. Но когда повстречаемся, я его, мерзавца, сразу узнаю.
Ремонтники смотрели на нас дикими глазами. Наверное, решили, что с перепугу мы все трое слегка рехнулись. Расколотый динамик на прощанье издевательски захохотал. Капитан вздрогнул и скорым шагом бросился прочь по коридору. А мне показалось, что я заметил мелькнувший в шахте голый крысиный хвост.
В очень высокий кабинет мы попали только вдвоем — я и подполковник. Капитан допущен не был, он исчерпал свой уровень компетенции. Однако по его виду нельзя было сказать, что он слишком расстроен, скорее наоборот. Похоже, поединки с бесями пришлись ему не по вкусу.
Кабинет был обставлен со спартанской суровостью и простотой. Длинный полированый стол, несколько жестких стульев, большой сейф в углу, портрет Дзержинского на стене — и больше ничего. Никаких расслабляющих кресел, диванов, ковров, развратных секретарш, японских телевизоров, полных баров. Ни-че-го! И хозяин кабинета произвел на меня очень благоприятное впечатление. Несмотря на серьезный возраст, он сохранил юношескую стройность и подвижность, хотя тяжелая работа избороздила морщинами лицо и запудрила виски сединой. Что мне запомнилось — огромные наклеенные брови. Иногда начинало казаться, что они живут отдельной, независимой от хозяина жизнью. Сами по себе сходятся, взлетают вверх… Генеральская форма изумительно шла ему, он словно родился в мундире.
— Прошу, — генерал-лейтенант вежливо указал на стулья. Но за этой подчеркнутой вежливостью угадывалась стальная воля и непреклонная решимость. Если хотите, даже жестокость.
— Петр Петрович еще не вполне в курсе, — почтительно сказал подполковник, становясь по стойке смирно, как зеленый юнкер. Таково было магнетическое ощущение властности, исходящее от генерала. — Я не счел возможным пока посвящать его во все детали плана.
— Правильно, — кивнул генерал. — Всему свое время.
Я робко присел на краешек стула, подполковник остался стоять. Генерал пристально посмотрел мне в глаза, читая в самых потаенных уголках души. Я просто закоченел под этим строгим взглядом, замер, как лягушонок перед гадюкой.
