Инна Кублицкая - Карми
— И тебя задело… — торжествующе протянул Маву. Он исчез и скоро вернулся, таща под мышкой доску и размахивая увесистым мешочком с фигурами. Стенхе, чтоб не лишать девочку удовольствия, до конца доигрывал уже проигранную партию.
Причудливо расчерченную доску для игры в ирранхо принцесса уже видела не раз; фигуры неизменно ее забавляли — она относилась к ним как к куклам. Теперь же Стенхе расставил все фигуры по местам и стал объяснять правила. Он говорил так, как говорил бы взрослому, не сюсюкая; правила в его изложении больше напоминали какой-то высокоученый трактат.
— Ну, Стенхе, — сказал Маву укоризненно, — она же ничего не поймет.
Савири, однако, как будто понимала. Иногда она спрашивала, что означает то или другое слово, но Стенхе знал, что она мало что запомнила из всего того обилия терминов, которое он вывалил на нее.
— Впрочем, лучше давай попробуем играть. На доске тебе будет яснее…
Первую партию Стенхе, в сущности, играл и за себя, и за принцессу. Он показывал, рассказывал, объяснял, ничуть не сомневаясь, что Савири почти ничего не запоминает.
Но ошибся. Савири, правда, то и дело спрашивала, верно ли поступает, но все же в общем запомнила хорошо. Эту партию она, конечно, проиграла, но, когда они взялись за вторую, Стенхе опять почувствовал странную сильную манеру игры. Девочка, в точности следуя первому правилу ирранхо, которое гласило: «Не думай долго, но томи противника ожиданием», — очень быстро позагоняла фигуры Стенхе в умело подготовленные ловушки.
Маву, чтобы не раздражать Стенхе, отошел и присел в сторонке: успехи малолетней принцессы его уже не веселили. Маву уловил, что Стенхе в растерянности, а растерянного Стенхе юноше никогда еще не доводилось видеть.
Сбитый с толку, старый хокарэм стал понемногу нарушать первое правило, задумываясь все чаще и надолго. Маву нетерпеливо ерзал. Савири же эти паузы ничуть не мешали: она рассматривала фигуры, водила пальчиком по узорам доски и вдруг подала голос.
— А кто это — Альео Тавра Ану Сим? — спросила она, старательно выговаривая имя.
— Богиня удачи, — машинально ответил Стенхе, потом удивился и оторвался от размышлений. — А где ты услышала ее имя? — спросил он с интересом. — В этих местах ее не почитают, она из гортуских поверий.
— Я не слышала, — отвечала Савири и указала на надпись по краю доски: «Не досаждай просьбами Альео Тавре Ану Сим, игрок, надейся на холодную голову и горячее сердце». — Вот тут нарисовано, правда?
— Правда, — отозвался Стенхе, но привычка к наставлениям и тут дала о себе знать. — Написано, а не нарисовано, — поправил он. — А ты что, разве читать умеешь?
— Умею, наверное, — неуверенно ответила девочка.
— Ну-ка, — он протянул ей свой нож, — что тут написано?
— «Верен, как пес», — бойко прочитала Савири надпись на рукояти. — Правильно, да?
— Да, — отозвался удивленный Стенхе. — Кто ж тебе буквы показал?
— Никто, — на этот раз удивилась девочка. — И я не буквы читаю. Я просто смотрю и вижу, как говорить.
Стенхе перевел взгляд на Маву. Маву привстал, готовый куда-то бежать и что-то делать. А что же делать, мальчик? Пользы от Маву никакой не было, да и быть не могло…
— Твой ход, — напомнила Савири.
— Ах да, — спохватился Стенхе. Его ход… Но какая могла быть теперь игра? Стенхе сказал: — Знаешь, госпожа, я все равно уж проиграл, а тебе и есть пора.
По знаку Стенхе Маву растолкал няньку.
— Ах, задремала я на солнышке, разморило меня, а дитя некормленое, голодное, — захлопотала, причитая, та, уводя девочку.
Стенхе проводил Савири взглядом.
— Ну? — спросил он Маву. — И что бы это значило? Маву за собой никакой— вины не чувствовал.
— Умная у нас хозяйка, вот что это значит, — легкомысленно заявил он.
— Давно она тебя стала обыгрывать?
— Недели две назад. Даже, пожалуй, чуть больше.
— Так, — сказал Стенхе. — А что с ней еще происходило за эти две-три недели?
Маву пожал плечами:
— Разве что капризничать стала больше…
— Капризничает? А то, что она сомлела вдруг на той неделе?
— Головку напекло, — неуверенно высказал догадку Маву.
— Кашлять начала…
— С дневной жары холодной воды напилась, — ответил Маву.
— Спит плохо…
— Набегается вечером и угомониться не может, — дал объяснение Маву.
— Будто сглазили ее…
— Ты в сглаз веришь? — удивился Маву. Они помолчали.
— Бусы еще нашла, — вспомнил Маву. — Грошовые бусы, — видно, какая-то крестьяночка потеряла.
— При чем тут ее бусы? — поинтересовался Стенхе.
— Не знаю, — признался Маву. Бусы… Ох, Маву, Маву…
— Где они сейчас? — спросил Стенхе просто так, чтобы хоть что-то сказать.
— На кукле навешены.
— Принеси-ка, пожалуй.
Менее всего Стенхе думал, что в чем-то виноваты бусы. Маву он отослал единственно для того, чтоб поразмышлять в одиночестве и придумать, с чего бы это вдруг маленькая принцесса невесть как научилась грамоте. Кто бы мог обучить ее грамоте? То, что он сам не учил, Стенхе знал точно. Маву это тоже в голову никогда бы не пришло. Ну а секретарь или писец принца Карэны? Нет, никак Стенхе не мог поверить, чтобы эти степенные люди решили вдруг учить грамоте маленькую девочку.
Так что же, в замке есть еще грамотные люди? Стенхе перебирал в мыслях всех, кто имел доступ к принцессе, но никто не возбуждал подозрений.
Маву скоро появился. Он сбежал во двор по ступенькам, раскручивая бусы вокруг пальца.
Бусы… Стенхе хмыкнул. Эти бусы он уже видел мельком две недели назад, но тогда к ним не присматривался. Сейчас же он взял их в руки и, размышляя, стал рассматривать каждую бусину. Его мысли были далеки от этих простеньких грошовых бус, и, совсем не ожидая ничего подобного, он вдруг заметил нечто, заставившее его вскочить на ноги.
— Ты присматривался к ним? — спросил он Маву, уже зная, что услышит отрицательный ответ. Разумеется, Маву и в голову не приходило присматриваться к бусам: так, дешевая безделушка, разве что сгодится в подарок знакомой служаночке.
— Ну-ка глянь, — подал ему бусы Стенхе. Маву небрежно повертел их в руках.
— Ого! — вдруг протянул он. — И где ж мои глаза были? Что это такое, Стенхе?
— Амулет, — коротко ответил Стенхе.
Хокарэмы не верят в могущество амулетов. Вера в силу петушиной или волчьей лапы, собачьей шерсти или пепла жабы смешила их и вызывала желание использовать эту веру в своих целях.
Услышать же, что Стенхе называет таинственные бусы амулетом, было неожиданно для Маву — он помимо воли рассмеялся.
— Амулетов не бывает, Стенхе, — весело сказал Маву. — Не ты ли мне это говорил?
— Нет, не я, — ответил Стенхе. — Я никогда не отрицал возможности существования Настоящих Амулетов. Я называл шарлатанством все эти малоаппетитные штуки, которые дурни носят в ладанках. А Настоящий Амулет…— Стенхе подумал, подыскивая слова. — Настоящий Амулет — это, с точки зрения новейших знаний, такая вещь, которая оказывает явное действие, оставаясь непонятной по своей природе. Подобным Амулетом в свое время были игральные кости святого Кавустэ.
