Роджер Желязны - Знак единорога
Я сдул пыль с собственных Козырей и попытался еще раз достучаться до него. Как ты мог ожидать — ответа не было. Тогда я организовал себе хороший ночной сон и утром сделал еще одну попытку. Опять ничего. О’кей, ждать больше смысла нет.
Я почистил клинок, потребил фундаментальный завтрак и влез в чуть помятую одежку. Вдобавок я прихватил пару темных поляроидных очков. Неизвестно, как они там сработают, но та караульная тварь была кошмарно яркой… и никогда не вредно попробовать все, что можно придумать. По той же причине я прихватил и ствол. У меня возникло ощущение, что там он будет бесполезным — в чем и оказался прав. Но, как говорится, не попробуешь — не узнаешь.
Единственно, кому я сказал «до свидания», был второй ударник, потому что перед уходом я отдал ему свою установку. Я знал, что он лучшим образом о ней позаботится.
Затем я двинул в ангар, подготовил планер, ушел наверх и поймал подходящий поток. Казалось бы, чертовски хитроумный способ.
Не знаю, пробовал ли ты парить сквозь Тень, но… Нет? Ну, я правил над морем, пока земля не стала лишь блеклой линией на севере. Затем окрасил волны под собой в кобальт, взял выше и распугал птиц. Ветер сменился. Я заложил вираж. Под темнеющим небом я мчал наперегонки с волнами к берегу. Тексорами исчез, лишь только я вернулся к устью реки, обернувшемуся милями болот. Верхом на воздушных потоках я въехал внутрь материка, пересек и еще раз пересек реку на новых витках и петлях. Исчезли пристани, дороги, движение. Деревья стали выше.
Облака сгрудились на западе — розовые, жемчужные, желтые. Солнце меняло цвета от оранжевого через красный к желтому. Что качаешь головой? Видишь ли, солнцем пришлось заплатить за города. В спешке я истребляю население… или, что вернее, иду простейшим маршрутом. С этой точки зрения искусственные предметы отвлекают. Оттенки и структура поглотили меня полностью. Это я и имел в виду, когда говорил, что парение по Тени — особое дело.
Так я держал на запад, пока леса не обволокли поверхность зеленым, что быстро исчез, разбился, рассыпался в бурый, рыжевато-коричневый, желтый. Затем в светлый и неброский, который тут же пошел пятнами. Ценой всему стала гроза. Я отвалил прочь, насколько смог, пока молнии ветвились рядом, и я боялся, что порывы станут слишком сильными для маленького планера. Тогда я быстренько их смягчил, но в результате получил усиление зеленого внизу. И все-таки я вырвался из грозы с желтым солнцем — устойчивым и ярким — за спиной. Но чуть погодя я вновь довел все до пустыни внизу, окоченевшей и холмистой.
Затем солнце съежилось, по его лику хлестнули полосы облаков, мало-помалу стирая огненное пятно. Таким был короткий путь, что увел меня куда дальше от Янтаря, чем я когда-либо бывал.
Затем — никакого солнца; но свет остался, просто яркий и ужасный: без направлений. Это дурачило мои глаза, перспектива выеживалась. Я упал пониже, ограничивая свое поле зрения. Вскоре на глаза стали попадаться большие камни, и я сражался за образы, которые запомнил. Медленно, но — состоялось.
Когда все течет и проминается, результата достигнуть легче, но он начинает будоражить физически. Что сказалось на моей эффективности в управлении планером. Я взял ниже, чем хотел, и почти вмазался в одну из скал. Но в конце концов поднялись дымы и затанцевали те языки пламени, что я запомнил, — не складываясь ни в какой конкретный рисунок, — здесь и там пошли извержения из расщелин, дыр, пещерных лазов. Цвета начали хулиганить, как я и помнил из краткого обзора. Затем пришло реальное движение скал — дрейфующих, плывущих, как лодки без руля и без ветрил, — что исторгали радугу.
К тому моменту воздушные потоки свихнулись. Одни дули из-под других — как фонтаны, — я боролся с ними как мог, но понял, что не смогу больше держаться на этом эшелоне. Я набрал большую высоту, позабыв обо всем на время, и попытался стабилизировать планер. Когда я снова взглянул вниз, это был вид на свободную регату черных айсбергов. Повсюду рыскали скалы, сходясь, расходясь, вновь сталкиваясь, кружась, гуляя по дуге через открытые пространства, проскакивая между товарками. Затем меня швырнуло, дернуло вниз, дернуло вверх — и я увидел, как с треском сдает стойка. Я в последний раз наподдал теням, затем вновь огляделся. Вдалеке возникла башня, и у ее основания расположилось нечто поярче льда или неокисленного алюминия.
Все решил последний толчок. Я осознал это, когда почувствовал, что ветра становятся особенно гадкими. Тут лопнуло несколько тросов, и я рухнул вниз — словно скользнул в водопад. Я задрал нос машины, провел ее низко и дико, увидел, куда мы направляемся, и выпрыгнул в последнее мгновение. Бедный планер размазался об один из бродячих монолитов. И мне стало тошно и плохо — куда хуже, чем от царапин, ссадин и шишек, доставшихся лично мне.
Затем пришлось пошевеливаться, потому что на меня мчался холм. Мы оба отвернули — к счастью, в разные стороны. У меня не было ни малейших соображений, чего ради скалы двигаются, и поначалу я не видел в их движении никакого рисунка. Почва под ногами рывками меняла температуру от горячей до жутко горячей, а вместе с дымом и беспорядочными выбросами пламени из бесчисленных дыр в земле истекали зловонные газы. Я заторопился к башне, следуя по необходимости зигзагом.
Чтобы покрыть все расстояние, времени потребовалось прилично. Насколько прилично, я не знаю, так как отследить его течение у меня способа не было. Хотя к этому мгновению я начал замечать некую интересную закономерность. Во-первых, скалы побольше двигались на большей скорости, чем меньшие. Во-вторых, они вроде как вращались друг возле друга — круг внутри круга, который в свою очередь — внутри кругов, большие вокруг меньших, и ни один не стоял спокойно. Наверное, источником движущей силы была пылинка праха или единая молекула… где-то. У меня не было ни времени, ни желания баловаться поиском центра событий. Утвердившись в этом, я, пока шел, все же ухитрился достаточно понаблюдать, чтобы заранее оценить число их столкновений.
Итак, Чайлд Рэндом к темной башне подошел[2], о да, «пушка» в одной руке, клинок — в другой. На шее болтаются очки. Со всеми дымами и смутным светом я не собирался нацеплять их, пока не возникнет смертельной необходимости.
Так что вот, по какой-то там причине, скалы избегали башню. Несмотря на то что башня вроде бы стояла на холме, я сообразил, приближаясь: в скальной породе прямо перед башней вычерпали огромный ров. Но отсюда было не видно, стоит башня на острове или полуострове.
Я пронесся сквозь дым и камень, клубящиеся плевки пламени, что выпрыгивали из трещин и дыр. В конце концов я вскарабкался по склону, сторонясь прямого пути. Затем на несколько мгновений я приклеился к точке чуть ниже поля зрения из башни. Я проверил оружие, отконтролировал дыхание и надел очки. Все уладив, я перевалил через вал и шлепнулся на корточки.
