Елизавета Левченко - Создан ради тебя
— Хорошо! — радостно возвестила она. — Тогда до встречи, Демм.
Солнца скрылись за горизонтом, унося вместе с своим светом и Алексин.
В моей груди стало как-то слишком пусто.
— Я буду тебя ждать…
Я ждал ее три дня. Искал по всюду от заката до рассвета, летал до тех пор, пока не падал на землю от усталости, но все мои усилия были тщетны. Я не мог найти ее. Из-за этого не мог спать. Не находил покоя ни днем, ни ночью.
Я не понимал своих чувств, своего поведения. Меня охватило какое-то безумие, когда реальность подергивается пеленой, отстраненно воспринимается как сквозь мутное стекло, а непонятные чувства толкают на необъяснимые поступки. Доселе холодный разум отказывался работать, уплывая в самый дальний и темный уголок сознания.
Я превратился в мечущегося зверя. Зверя, что жил внутри меня.
Желудок сводило от голода, у меня была только озерная вода, то которой на второй день уже тошнило.
Наконец, измученный организм смог забыться беспокойным сном, наполненным тревогой и свербящим ощущением пристального взгляда в спину.
Алексин… что ты со мной сделала?..
Легкое прикосновение чего-то прохладного к моему лбу. Я дернулся и резко открыл глаза…
… Чтобы столкнуться с теплым взглядом небесных глаз.
Я так ждал ее… и все же, внезапное появление застало меня врасплох. На мучительно долгий удар сердца все замерло… чтобы сойти с ума.
Она здесь… Рядом.
Я прижался щекой к ее ладони. Убедиться, что она настоящая, что она здесь, рядом со мной.
'Алексин…' — беззвучно шептали мои губы.
Прохлада ее ладони немного остудила полыхающий внутри меня пожар. Этот огонь… хоть он и стал не таким сильным, все равно он продолжал жечь.
Она нежно улыбнулась. Еще никто не улыбался мне так…
— Я вернулась.
Ласковое тепло, нежная улыбка. Я забыл как дышать.
Она прекрасна… Ее глаза, лицо, волосы — все словно светилось своим внутренним светом.
Такая хрупкая… такая нежная…
Хочу, чтобы я был единственным, кто видит эту красоту.
Меня потрясло это желание.
Открытие чего-то важного.
Я перевернулся на бок, спиной к ней.
Тепло ее глаз начало причинять мучительную боль.
Тут я с некоторым опозданием обнаружил, что моя голова покоится на коленях девочки. Лицо залил жар. Я смутился.
По воспитанию моему я должен был как можно скорее отстраниться, но я не стал. Ведь ей не доставляет неудобств такая поза, раз до сих пор не потребовала встать, а я дал себе маленькое послабление и позволил чувствам взять вверх над разумом.
Хотя… разве так не всегда, когда она рядом?
Ее пальцы коснулись моих волос. Я опять дернулся и едва подавил секундное желание отпрыгнуть в сторону. Нет, мне не было не приятно… тут дело в чем-то другом, совершенно непонятном для меня.
— Можно? — ее дрогнувший голос звучал несколько неуверенно.
Получается, также как и я Алексин волнуется?
— Как хочешь, — буркнул я.
Никогда не признаюсь, как сильно я хотел ее прикосновений.
'Мне не позволит гордость'. - хорошее объяснение, но правда ли это? Настоящая правда о моих чувствах?
Я уже сам себе боюсь признаться.
Ее пальцы перебирали пряди моих волос. Я и не подозревал, что это может быть настолько приятно. Наверно потому что никто и никогда так не делал.
Я погрузился в полудрему.
Просто я не допускал к себе так близко ни единого человека, ни сестру. Только Алексин… и я считал это правильным.
Она не воспринималась всем моим существом как посторонний человек, а как нечто родное и очень близкое. Наверно, такие чувства я должен бы был испытывать к собственной настоящей семье…
Значит ли это, что за каких-то четыре дня я настолько привязался и доверился ей, что неосознанно стал опознавать как свою семью?
Так оно и есть.
Люди для меня всегда были врагами. Среди толпы я был предельно собран и каждую секунду ждал удара в спину. Это было тяжело — не давать себе расслабиться и на мгновение. Вот поэтому я старался избегать людей настолько, насколько позволяло мое положение наследника Императора. Это было сложно делать, порой, даже невозможно. И желание избегать людей стало недосягаемой мечтой, которая могла исполниться только здесь, в отражении настоящего мира, живущим собственной жизнью и не пускающим на свою территорию посторонних. Только я исключение.
Я мог провести здесь сколько угодно времени, засыпать без боязни проснуться уже в том, настоящем мире. Пока я не захочу, я не вернусь.
Я наслаждался одиночеством и свободой от всяких ограничений, возможностью снять все эти ненавистные маски и стать тем, кем изначально рожден.
И это так прекрасно…
Из дремы меня выдернул задумчивый голос Алексин.
— А знаешь, у тебя глаза красные только что были.
Так неохота разговаривать… но не оставлять же вопрос висящем в воздухе.
— Я мало спал… — медленно, растягивая слова, ответил я. Язык как будто онемел. Все дело в том, что я жутко хотел спать. Ощущение спокойствия только усиливало это желание.
Ее пальцы замерли. Я с недовольством выдохнул.
— Нет, они сами по себе были красные, прямо алые, а раньше ведь изумрудными были…
С каждым ее словом я все больше напрягался.
Алые глаза… значит, вновь моя вторая сущность демона вышла из-под контроля.
Последний год спустя того, как моя сестра частично сняла печать, удерживающую во мне демона, я учился жить по-новому и скрывать его. Люди меня окружающие, еще хранящие в памяти свежие воспоминания о недавней войне, не должны знать, кем на самом деле является наследник.
Для всех в должен быть человеком. Особенно для нее.
Я не хочу, чтобы она ушла…
— Тебя это испугало?
Я никогда не ждал ответ с таким замиранием.
— Нет, — ее пальцы вновь зарылись в мои волосы. — Это очень необычно выглядит, конечно, и я хотела бы узнать почему… но лучше не надо, верно?
— Почему ты так считаешь?
— Я чувствую как ты напрягся. — Прохладные пальцы мазнули по лбу. — Не надо. Если для тебя так важно оставить это в тайне — я не буду настаивать. Когда будешь готов, тогда и расскажешь. — А после тихо и немного отстраненно добавила. — Но, честно говоря, твое недоверие… мне немного больно… — Она натянуто рассмеялась. Зачем… почему ты смеешься, когда тебе не до смеха? Неужели, ради меня? — Не обращай внимание!
Зачем? Я не понимаю…
Хотя, я ведь сам такой — никогда не показываю свои истинные чувства. Я просто не могу… я боюсь, как другие отреагируют на настоящего меня, боюсь, что мне причинят боль…
