Робинзон - Под покровом тайны
От прикосновения стеснение почему-то прошло, и я понемногу разговорилась.
В первую очередь узнала, где у Саши остальные вещи. В ответ он махнул рукой в сторону пляжа.
— Да, я их оставил там, на берегу, пусть лежат, ничего там нет особенного.
— Ага, а откуда у тебя такие брюки, я таких не видела, это спецодежда такая? Да еще с заклепками.
Саша глянул вниз и пожал плечами.
— Ты, что джинсов никогда не видела. Их же все носят.
Я засмеялась.
— Саша, может там, откуда ты приехал, эти брюки и носят, но у нас в городе их точно нет. Мне и название это незнакомо, никогда такого не слышала. А погоди! Вспомнила! При мне папе знакомый моряк говорил, что в Америке какие-то новые штаны в моду вошли, это не они?
— Точно, они — согласился Саша и продолжил, — что-то мы не о том говорим. Расскажи лучше немного о себе.
Я глубоко вздохнула, собралась с духом и выпалила:
— Я перешла в девятый класс, отличница, комсорг класса, и мой папа еврей.
После этого впилась глазами в лицо своему собеседнику.
Саша продолжал смотреть на меня, нисколько не изменившись в лице.
— Ну, что же замолчала? — сказал он, — значит ты отличница, ну, если папа у тебя еврей — это понятно, а кем он работает?
— А тебя не волнует, что ты гуляешь с еврейкой? — спросила я дрожащим голосом.
— Странная ты какая-то, — удивленно сказал Саша, — если еврейка, так не человек что ли? Мне, честно сказать, это до лампочки. Но зато я понял в кого ты такая красивая.
Мне вновь захотелось убежать, скрыться, и там кричать и плакать. Но локоть спутника ловко прижал мою руку, не давая ее вырвать.
— Лена, ты куда ринулась? — шепнул он мне в ухо, — я опять что-то не то сказал? Но ты же действительно красива, у тебя такие глаза зеленые, длинные ресницы, фигура классная, я сразу тебя заметил, когда вы на пляж с подружкой пришли.
Говоря все это, он пристально смотрел мне в глаза, и я тонула, тонула в его голубых радужках.
В голове зашумело, а ноги стали подкашиваться.
Тут сильные руки подхватили меня и понесли, как пушинку. Сашино лицо было рядом с моим, и я чувствовала его дыхание, пахнущее молоком и почему-то малиной. Он сел на скамейку и посадил меня на колени.
— Господи! Что он делает со мной, — думала я, мне совсем не хотелось устраивать скандал, наоборот, хотелось сидеть у него на коленях и чувствовать его поднимающуюся плоть.
— Не надо, — тихо сказала я, — не надо, отпусти меня, пожалуйста.
Я говорила правильные слова, а в душе просила:
— Не отпускай, мне так сейчас хорошо.
Но Саша послушался того, что бы произнесено вслух, и легко посадил меня рядом с собой. Сделал он это вовремя. Потому, что почти сразу мимо прошли три бабули, которые с любопытством нас разглядывали.
— Совсем молодежь распустилась, — посетовала одна из них, — дите еще, а уже по скамейкам с парнем обжимается.
— Прости, это я виноват, — сказал Саша, когда после этих слов моя кожа покраснела от макушки до самых пяток, — больше так не буду делать.
— Чего не будешь делать? — спросила я, — носить на руках не будешь?
— Нет, — слабо улыбнулся он, — не буду наваждение наводить.
Я засмеялась.
— Какое еще наваждение? Что за сказки, ты же знаешь, что я комсомолка, и в суеверия не верю,
В ответ на эти слова, Саша пропел короткий стишок —
Ох, сама не верю я
в эти суеверия
Я засмеялась и спросила:
— Ты сам сейчас эти строчки придумал.
Саша странно посмотрел на меня и ответил:
— Ну, да, только что сочинил, — и после этого засмеялся.
Я встала со скамейки и тоже засмеявшись, сказала:
— Все, больше никаких наваждений и скамеек, прогулка закончена, пошли на пляж.
Обратная дорога оказалась не в пример короче, потому, что мой язык развязался, и я выкладывала своему новому знакомому свои немногие тайны со страшной скоростью.
Саша внимательно слушал и в нужных местах сочувственно кивал головой.
— Ну, вы и гулять! — воскликнула Валя. Она уже оделась и ждала нас у выхода из парка.
— Вот любопытная! — возмутилась я про себя, — шла бы себе домой потихоньку, так нет, надо ей все выяснить, что да как. Сейчас пристанет с расспросами.
Мы втроем прошли до места, где Саша оставил свои шмотки. Я очень боялась, что их уже украли. Но, как ни странно, все было на месте. Притом, я заметила роскошное махровое полотенце и странную майку с рисунком, только когда мы подошли к ним вплотную.
Валька, схватила большие темные очки лежащие на полотенце и начала их разглядывать.
— Ух, ты, Саша, у тебя очки импортные, и надпись на наклейке — Том Форд. Они американские?
Тот пожал плечами.
— Понятия не имею, купил в ларьке, — ответил он равнодушно.
— Хотела бы я попасть в этот ларек, — завистливо протянула Валя.
— А ты откуда к нам приехал? — продолжила она свой допрос.
— Из Калининграда, — ответил собеседник.
— А, тогда все понятно, — вздохнула Валя, — там, рядом Польша, оттуда наверно что-нибудь привозят иностранцы.
Саша быстро оделся после чего мы снова поднялись в парк и направились к выходу. Там, почти у самых ворот, стоял небольшой ларек, в котором продавали мороженое.
— Хотите пломбир? — внезапно спросил наш спутник.
Я стеснительно молчала, зато Валя энергично закивала.
Саша вытащил из кармана брюк свернутые банкноты. Отделив красную бумажку, он встал в короткую очередь.
Валька поглядела на меня круглыми от удивления глазами.
— Кто он такой? — шепотом спросила она, — в жизни столько денег не видела, у него там, наверно, рублей пятьсот.
Мне пришлось признаться, что я ничего о своем новом знакомом не выяснила, а только говорила о своих радостях и заботах.
Валя укоризненно покачала головой.
— Очень подозрительный тип, — вновь шепнула она, — приемы всякие знает, денег куры не клюют. Странный парень, по виду не скажешь, что уже работает. Больше на студента похож.
— Почему ты думаешь, что он работает, — спросила я.
— Гайзер! Ты чего? У тебя с головой все в поряде? Тебе родители столько денег доверят с собой таскать? А студенты все нищие, у них вечно денег нет.
До меня дошло, конечно, никто из родителей не доверит нам таких денег, просто поносить в кармане.
— Так, что тут только два варианта, — заключила Валя, — или он работает, или эти деньги где-то стырил.
— Ты, что! — возразила я, — он не такой.
— Ох, Ленка, — хихикнула Валя, — романтик ты наш, тебе только «Алые паруса» читать. Я помню, как ты над ними ревела в прошлом году.
