Людмила Ример - Ветер с Юга. Книга 1. Часть вторая
Они подняли чаши с белым вином десятилетней выдержки и выпили за здоровье присутствующих. Грасарий с аппетитом накинулся на угощения, от души нахваливая кулинарные таланты местной кухарки. Енария вяло пожевала ножку цыплёнка, отщипнула кусочек сливового пирога и удовлетворённо отвалилась на подушки, внимательно наблюдая за гостем.
– А как здоровье матери будущего Наследника?
Мужчина поперхнулся и закашлялся. Запив кусок оленины добрым глотком гахарского, он утёр слезы и удивлённо посмотрел на хозяйку:
– До вас тоже дошли слухи, что она совсем неважно себя чувствует?
Енария ехидно улыбнулась и поправила складочку на одеяле:
– Если вы думаете, что два дня пути от Остенвила – это уже полная глушь, то весьма заблуждаетесь, молодой человек. Не успеет ваша кухарка продрать глаза и отправиться в погреб за продуктами, а мы здесь уже знаем, что она будет готовить на завтрак!
Грасарий в крайнем изумлении уставился на старуху. Он знал, конечно, что Енария Вермокс всегда была в курсе всех событий во дворце, но ему и в голову не приходило, что дворец настолько наводнён её соглядатаями.
Он обиженно поджал губы, что не ускользнуло от глаз хозяйки.
– Этого ещё не хватало! Стоило переться в такую дыру, чтобы обижаться на беспомощную параличную старуху! – Енария посерьёзнела. – Я знаю очень много, но мне важно услышать твоё мнение обо всём, что произошло. И увидеть твоё отношение к событиям. Вот теперь мы и дошли до главного… Ты очень хочешь стать Повелителем, но между тобой и троном стоит очередной оболтус и пьяница. При этом имеющий кучу своих собственных наследников.
Грасарий внимательно посмотрел в лицо собеседницы. В этом беспомощном, угасающем теле жил острый ум самого великого игрока, когда-либо рождавшегося в стране. Появись она на свет мужчиной, то совершенно точно нашла бы способ усесться на трон, даже если бы тот со всех сторон обступил целый десяток полноправных претендентов.
– Убивать брата в твои планы не входит.
Её полувопросительная интонация заставила Грасария напрячься. Он ещё не задумывался всерьёз, насколько далеко готов пойти в своей борьбе за власть.
– Кровь есть кровь, и тяжкое проклятье падёт на голову того, кто прольёт хоть каплю родной крови, – тихий голос не давал ему времени ответить. – Но кровь и проклятия ваш род Корстаков никогда не пугали. Может, потому все мужчины рода и умирают, не дожив до преклонных лет. Но самое страшное не это… Убив Рубелия, ты откроешь путь к трону настоящему демону, а это точно тебя погубит.
– Патарий? Племянничек, конечно, имеет дурной характер, но…
– Не разочаровывай меня, молодой человек! При чём здесь твой племянник? Я говорю о Мирцее. Гахарская гадюка спит и видит, как дорваться до власти. А уж она-то, будь уверен, намертво вцепится в неё своими ядовитыми клыками!
Грасарий задумался. Енария была права: старший сын Рубелия боготворил мать и, став Повелителем, вряд ли примет хоть одно решение, не посоветовавшись с ней. А коварная и безжалостная Мирцея сделает всё, чтобы он, Грасарий, со своим сыном скоренько переселились на нижний этаж Главной пирамиды. В компанию к скучающему там Палию.
– Тебе нужны союзники, которые встанут на твою сторону, когда придёт время Патария. И которые смогут на чём угодно поклясться, что он не сын Рубелия…
– Не сын? Но ведь…
– Надеюсь, ты услышал меня! Думай! Думай быстрей! Он что, вылитый отец?
Грасарий замотал головой, лихорадочно соображая.
– Тогда, кто может с полной уверенностью сказать, кроме самой матери, разумеется, что этот ребёнок рождён именно от этого мужчины?
Гость ошарашенно молчал. Это было настолько очевидно, что спорить было не о чем.
Старуха поднесла чашу ко рту и сделала большой глоток вина.
– Я больше тебе скажу. Праведница Мирцея с превеликим удовольствием наставляет рога твоему плодовитому братцу. И кто знает, есть ли среди его потомства хотя бы один его собственный ребёнок. Но только ты сам должен добыть этому доказательства. Да ты пей, пей, вино чудесное… а то я смотрю, у тебя аж во рту пересохло…
Грасарий машинально схватил чашу и осушил её одним глотком, не сводя глаз с хихикающей старушки. Мысли бешено проносились в голове, но у него никак не получалось сложить из рождавшихся смутных образов картинку, нарисованную хозяйкой.
– И… кто этот счастливчик? Или их было много?
– Не думаю, что много, – раньше Рубелий и сам вполне справлялся с обязанностями мужа. А вот последние несколько лет то ли инструмент поизносился, то ли баба стала не в меру похотлива, но его частенько стали замещать в супружеской постели…
Взволнованный Грасарий не замечал, что Енария откровенно наслаждается его нетерпением и растерянностью.
– Кто? – Голос прозвучал хрипло и не в меру резко.
– Бриллиантовый балбес, которого едва не обвинили в том, что он ублажал жену одного Корстака, хотя он в это самое время кувыркался в постели с женой другого. Бывает же такое… Надеюсь, хоть твоя-то корова не от него понесла?
Грасарий подскочил и заметался по комнате, стараясь унять охватившее его возбуждение. Если ему удастся доказать, что Мирцея путается с Галиганом Освелом, то можно заставить некоторых членов Совета усомниться в том, что Патарий является Корстаком и, следовательно, Наследником трона. А это уже было серьёзно.
Мужчина остановился и посмотрел на старуху. Долгая беседа утомила её, она откинулась на подушки и закрыла глаза. Не отрывая глаз от её лица, Грасарий сел на скрипнувший стул. Енария приподняла веки и прошелестела:
– Армия – это хорошо… но тебе нужен Главный сигурн… Делай, что хочешь, но жени своего Динария на Осмиле… А теперь уходи, милок… и прощай…
Когда дверь за гостем закрылась, старуха вздохнула и сложила на груди свои тонкие, почти прозрачные пальцы.
«Недалёк… а с виду казался умнее… Но клюнул же… Глядишь, и другие члены Совета не удосужатся сосчитать, сколько было лет Галигану, когда он мог стать Патарию отцом… Вряд ли больше двенадцати… – На её бледных губах застыла язвительная усмешка. – Проклятая немочь! Как не вовремя свалила меня с ног… Что ж, придётся издали наслаждаться предстоящей заварушкой. Надеюсь, этот бычок последует моим советам и быстренько начнёт рыть землю вокруг гадюки… если не рогами, то копытами уж точно…»
Никита
Скрючившись так, что коленки касались подбородка, Никита тесней прижался спиной к лежавшему рядом Дарту. Но это помогало мало, и парнишка дрожал от холода под куском грубого холста, служившим одеялом всем троим. Ледяной ветер, уже вторые сутки дувший с моря, легко пробирался сквозь трещины в каменных стенах сарая и свободно разгуливал внутри, шурша подвешенной у самого потолка вяленой рыбой.
