Илона Романова - Иллюзия обмана
Войдя в общий зал, Хаймер увидел висевший на самом почётном месте портрет дюка, неуловимо смахивавшего на того, давешнего. И едва не забыл, зачем пришёл. Он, наконец, смог внимательно рассмотреть странное лицо, одновременно похожее и на человеческое, и на лошадиное, и на волчье. Удивительнее всего, что оно не вызывало ни неприязни, ни страха, несмотря на странный раскосый разрез глаз с почти вертикальными зрачками, — слишком мудрым и печальным было их выражение.
Хозяин заметил заинтересованный взгляд гостя и подмигнул ему:
— Кушайте, господин, а попозже, когда я освобожусь, позвольте пригласить вас пропустить стаканчик-другой местного винца, а оно здесь превосходное, да посудачить о столичных новостях.
ЗНАКОМСТВО
I
Немногочисленные посетители уже разбрелись, так что у хозяина и гостя была уйма свободного времени, чтобы побеседовать. Прихватив из погреба пару бутылок вина, Рёдоф позвал Хаймера в небольшую комнатку рядом с кухней. Каморка, судя по всему, была для старика личной вотчиной, куда допускались очень немногие. Здесь было душновато, но очень уютно.
После того как они со вкусом опорожнили по стаканчику, старик первым начал разговор:
— Ну, как оно там, в Мэниге?
В ответ Хаймер чуть не охрип, пересказывая хозяину столичные байки, сплетни и казусы. Старик слушал с почти детским восторгом и даже некоторой ностальгией. Оказалось, что он никогда не бывал в Мэниге, но вырос в одном из ближайших пригородов, а потом женился на амграманской красотке и, не задумываясь, переехал на её родину. Жена давно умерла. Вместе с ним жил взрослый сын Мисмак, который сам был уже женат, растил сыновей и помогал отцу управлять гостиницей.
— Почему же ты не вернулся домой?
— Я уже привык. Да и вообще… — замявшись, кивнул он в сторону кухни, где, напевая, заканчивала уборку расторопная улыбчивая толстушка, лет на десять моложе Рёдофа, — Сын вырос, считай, местным. Суеты здесь меньше. Да и дюки рядом. С ними поспокойнее, — проговорил хозяин с какой-то затаённой нежностью. — Вот поживёте здесь у нас маленько, попривыкнете — сами увидите.
Первооткрыватель решил, что сейчас самый подходящий момент, и как бы невзначай спросил:
— Слушай, объясни ты мне, кто такие дюки? То, что про них в книжках пишут — просто бред какой-то. Да и Император их быт изучить просит…
Неожиданно старик взорвался:
— Этого только недоставало — давненько в Мэниге дюками не интересовались, — глаза его блеснули недобрым огнём. — Император, говоришь? — хозяин больше не церемонился и перешёл на "ты". — Что же… он тебе не рассказал, отчего дюки только в Дросвоскре живут?
— Н-нет… — выдавил из себя молодой человек, потрясённый и услышанным, и разительной переменой в Рёдофе, который уже не казался простоватым добряком.
Первооткрывателю показалось, что хозяин начал расти. Несколько минут он сидел. Мрачно сверкал глазами. Прихлёбывал вино. Потом уже спокойно, хотя и настороженно, спросил:
— Давно ты на службе?
— Восьмой год… — рассеянно пробормотал Хаймер.
Он не был обязан отчётом этому грозному старику, но нутром чувствовал, что от того, насколько точно и откровенно будет отвечать на вопросы, зависит всё дальнейшее пребывание в Дросвоскре.
— Первооткрыватель — должность почётная… А ты молод и, судя по всему, не так уж и знатен…
— Многие из моих предков служили при дворе.
— Не перебивай! — цыкнул Рёдоф. — Каковы бы ни были заслуги твоего рода перед Короной, без протекции ты не смог бы получить это место.
Молодой человек удивился осведомлённости собеседника, но промолчал. Спокойно дожевал кусок мяса. И только потом произнёс:
— Ты прав. Мне помогли.
— Родственник?
Хаймер помотал головой:
— Друг, — он сделал пару глотков. Потом печально прибавил. — Бывший…
— Рассорились?
— Да нет… Просто пошли разными путями. Он делал придворную карьеру, я — учился. Потом странствовал. А недавно он умер…
— Понятно… — тон хозяина стал вполне миролюбивым. Старик подлил обоим вина и сменил тему. — Где ты успел побывать за эти годы?
— Практически весь Сударб облазал. Только вот здесь впервые.
— А кому посылал отчёты?
— Лично Его Бессмертному Величеству.
— И сейчас тоже?
Хаймер кивнул.
— Скажи-ка… — Рёдоф что-то обдумывал. — Раньше… Ну, в других путешествиях ты выполнял подобные задания?
— Да нет… В основном, природу изучал, карты составлял, обряды описывал, — неохотно ответил молодой человек, раздосадованный собственной несообразительностью. — Я и на этот раз был уверен, что Государя дюки интересуют из чистого любопытства. Всё-таки существа почти мифические. Да и потом… — он нерешительно замолчал.
— Да? — с искренним участием спросил Рёдоф.
— Видишь ли… Я привык к тому, что официальное назначение — это всего лишь скучная церемония. К тому же, если честно, мысли мои были заняты совсем иным. Не знаю, насколько я был дорог своему благодетелю, но для меня его смерть стала невосполнимой потерей. Несмотря на то, что последние лет пять мы почти не общались… Я никак не мог поверить, — он сделал несколько судорожных глотков и вздрогнул от внезапной догадки. — Представляешь… мне даже Йокещ показался похожим на Арнита. Не лицом, а скорее повадкой. Да и слова он последний раз выговаривал на кридонский манер. Конечно, мне примерещилось… — поспешно добавил он, заметив, как насторожился старик.
— Вот как… Арнит из Кридона… — неопределённым тоном пробурчал тот.
— Да. А что? — удивился Хаймер.
— Пока не знаю… Он когда-нибудь рассказывал о себе?
— Очень мало. Он не любил откровенничать. Я — задавать вопросы…
Ещё некоторое время прошло в полном молчании. Наконец Рёдоф шумно выдохнул и вынес свой вердикт:
— На шпиона ты явно не похож. Подставляют тебя, парень, так-то! Ладно, послушай, что расскажу. Надеюсь, что дюкам не повредит в любом случае. Это, конечно, даже не легенда, а так — байка, но в неё в наших краях все верят. Ты уж сам разбирайся, что здесь правда, а что вымысел…
II
Давным-давно один Художник увидел гладиолус невероятной красоты и решил его нарисовать. Но карандаш, обычно послушно танцевавший по бумаге, на этот раз отказывался повиноваться хозяину и никак не желал повторять вычурные лепестки. Мастер оказался человеком весёлым, поэтому не сильно огорчился и просто шутки ради пририсовал к своему неудачному детищу удлинённые глаза, нос, гриву. На бумаге появилась весьма загадочная физиономия, немало позабавившая своего случайного создателя. Ещё больше понравился "портрет неизвестного" Одинокому Волшебнику, тому самому, который как кот ходит сам по себе, внезапно и чуть ли не одновременно появляясь то в одном, то в другом конце Империи. Поговаривают даже, что этот чудак шатается и по другим мирам и коллекционирует всякие занятные магические казусы, весьма оживляющие серые будни. И вот этот-то Волшебник, приятельствовавший с Художником, уговорил своего друга подарить рисунок, затем принёс его в Сударб, что-то такое сделал с изображением. Оно ожило и превратилось в дюка.
