Наталья Баранова - Нель
Я помню, как тебя удивил мой дар, мы стояли на перекрёстке, ты ждал меня, а я шла к тебе. Ты помнишь того офонарелго водилу, что выскочил на красный свет, и нёсся на меня. Я помню твоё побелевшее лицо, Ник. Помню выражение отчаяния и боли, когда ты понял, что ничто не сможет меня спасти. А я, я не сразу поняла, что случилось. Только мир вокруг меня качнулся и поплыл неторопливо, не было звуков, стих гул голосов, эта многоголосица, что присуща большим городам. Время вокруг тянулось медленно. Очень медленно. Единственная, кто сохранила свою прежнюю скорость, была я. Я видела как плавно и неторопливо скользит по земле автомобиль с затемнёнными стёклами, так в далёком детстве медленно, неторопливо и величественно мимо меня скользила молния — змея, тягучая и густая, похожая на каплю мёда, стекающего с ложки, вся золотистая и фиолетово-синяя. Я видела тебя и других людей. Я махнула тебе рукой и крикнула, что всё в порядке. Но ты не услышал, ты просто не мог услышать, но я не сразу это поняла. А ноги несли меня к тебе, находясь в этом застывшем мире, я не прекратила начатого движения. Я очнулась, только ступив на тротуар рядом с тобой. И тогда мир вновь навалился на меня. Возникли из небытия звуки, задвигались люди. Я помню твоё ошеломлённое лицо. Помню, как ты смотрел на дорогу, начиная осознавать, что меня там нет, что я — вот она, рядом. Потом я сказала, что не помню, как оно вышло. Я солгала. Я помнила всё, даже лицо человека за рулём. То был Афанасий, но я тебе этого не сказала. Он был нужен тебе тогда, я не знала, могла ли в тот день дать тебе больше, чем он. У меня самой не было тогда слов и знания, было только чувство. Чувствование в кончиках пальцев. А за день до этого у меня и Афанасия был конфликт. Я усомнилась в его словах, и это слышали некоторые его ученики. Тебя среди них не было. Тебя не было рядом тогда, иначе б ты увидел, что злоба полыхнула в глазах этого святоши, как в глазах охотящейся кошки. Именно с того самого дня он и я — враги. Он не простил того, что кто-то посмел усомниться в его всезнайстве. Наверное, мне не стоило его тогда провоцировать, Ник. Беда в том, что тогда и я сама не понимала, что я делаю. А он стал присматриваться ко мне. Особенно, когда мне удалось уйти с траектории движения его автомобиля.
Напряжение. Уже на следующий день между нами возникла напряжённость. Он, видимо, пытался меня проучить, но понял, что я собой представляю, гораздо больше, чем он может понять. А потом, я уже говорила, что он смотрит на солнце через печную заслонку. Наверное, интуитивно он почувствовал это и сам, и так же почувствовал, что все его знания, сила и авторитет ничего не значат. Ведь всё, чему он может научить вас — это так же смотреть на солнце, как смотрит сам. И тогда он начал свою охоту. Мне жаль его, Ник. Я его жалею потому, что у него сил отбросить свои заблуждения и начать всё с самого начала. Именно поэтому я не могу поднять на него руки. Хотя… возможно, так было б намного проще, Ник. Было бы проще, если б он перестал топтать эту землю. И… всё равно не могу. Это не моё решение и не для меня, хоть гипотетически я не раз могу вернуться к этой мысли. Я даже не могу мечтать его убить. И не убью. Никогда.
Мы долго играли в кошки-мышки. Я и Афанасий. Когда на меня первый раз обрушилась беда, я не подозревала, что это он. Но, но за всеми моими бедами стоит именно этот человек. И это — не паранойя. У меня есть куча доказательств, но приводить их не буду. Всё это слишком долго и нудно, Ник. И лишено смысла. Будет похоже, что я оправдываюсь, а мне оправдываться не в чем. Мир осудит меня, если я не права. Мир, но не люди.
Ты всегда смеялся надо мной, говорил, что я заражена вирусом мессианства. Может оно и так. Но…, Ник, я никогда не говорила об этом тебе, всегда уходила от этого разговора, а теперь, мне, наверное, стоит тебе это сказать, я не могла не думать тогда, в своём далёком детстве, что тот факт, что я ушла от молнии не случайность. Я думала над этим слишком долго и часто и не могла забыть, что это — было. Хотя, я почти забыла сейчас, как это было. Как бы то ни было, но это маленькое чудо, позволившее мне выжить, стало отправной точкой в моём пути. Его началом. Я начала думать — зачем я? почему я? И для чего я. Я начала искать себя. Искать своё место в мире. С детства. Почти что с чистого листа. И пришла к выводу, что всё не случайно. Наши поступки и события вокруг нас делают нас теми, кто мы есть, а из всего вокруг и с нами происходящего мы, несомненно, выбираем и запоминаем то, что ближе нашей душе и нашему пути. Если конечно даём себе шанс задуматься об этом, а не жить под копирку, потому что так живут все.
Да, все мы люди, схожи. Но мы и различны. Схожи и индивидуальны. В этом есть свой особый смысл. И есть баланс между индивидуальностью и общественной необходимостью. Лезвие бритвы. Как у Ефремова. Помнишь, я любила читать его книги, ты читал их тоже, потому, что я просила тебя. Знаешь, он прав. Лезвие бритвы, оно везде в этом мире, куда не посмотри. Мир прост и сложен одновременно. И мы все балансируем на лезвие бритвы. Не только люди, не только животные. Не только живые.
Живой мир, Ник, подразумевает не только двигающихся, питающихся, думающих существ. Древние были много более правы, наделяя душой всё сущее в этом мире. Они были куда ближе к Вселенной и звёздам, нежели теперь находимся мы. А знаешь почему? Они не называли себя царями природы и вершиной эволюции и интуитивно знали, знали без доказательств необходимых современной науке, что эволюция не ограничивается созданием сложных организмов.
Эволюция это не только процесс появления и роста жизни, как понимаем её мы. Ник, где была б наша цивилизация, если б не было Солнца? А Солнце не первичная звезда. И что-то было до звёзд. Кто-то ломает головы, пытаясь понять, отчего элементарных частиц не меньше, чем неэлементарных. А жизнь любит разнообразие. И выживает не сильнейший и необходимейший, а любой, кто вписывается в законы этого мира. Приспособленный к существованию в нём. Знаешь, Ник, Вселенной нет разницы между атомом, частицей, человеком, звёздами в галактиках и самими галактиками. Это всего лишь структурные этажи. Виды, занимающие каждый свою нишу. Эволюция идёт, шла, будет идти везде. Наверху и внизу и мир будет бесконечно меняться, потому, что это живой мир.
Древние предки это знали, а знали, оттого, что верили чувствам и, чувствуя, не умели обманывать себя. В нашем восхождении к вершинам, мы, люди, утратили эту способность, — чувствовать и не обманываться в чувствах. Возможно, иначе быть просто не могло. Возможно, иначе не созрел бы наш, людской разум. К сожалению, мы люди всё больше и больше не вписываемся в этот мир. Мы уходим от него, от своей природы и от самих себя, мы поддаемся самообману. Мы потеряли нечто очень важное, но мир устроен так, что в нём ничто не происходит зря. И потому сейчас мир в нас пытается нас найти и вернуть нам. Сложно? Путано? К сожалению, я не могу объяснить иначе. Вселенная полна парадоксов, ведь она гениальна. И только сжившись с её парадоксами, приняв их, почувствовав, можно хоть что-то понять. Для тех, кто не может смириться с парадоксами и принять их, — этот мир в его разнообразии и стремлении к изменениям — только горячечный бред сумасшедшего. А ведь это не так. Всё выверено и взвешено и идеально сбалансировано.
