Дэвид Эддингс - Последняя игра
— Разумеется, вы ничего и не знаете, — заверил его Белгарат. — И, пожалуйста, не воспринимайте всерьез замечания Эмбара. У него саркастический склад ума, и подчас он говорит то, что на самом деле не думает, поскольку ему нравится злить людей. Когда-нибудь вам доведется узнать его поближе, и он не покажется вам таким уж скверным.
Малгер посмотрел на Силка долгим суровым взглядом, но оставил сказанное без замечаний.
— Удачи вам во всем, что бы вы ни делали, — ворчливо сказал он больше из учтивости, нежели побуждаемый искренними, добрыми чувствами.
— Мы в долгу перед вами, достопочтенный Малгер, — добавил Силк с насмешливой любезностью. — Ваше гостеприимство было поистине исключительным!
Малгер снова вперил взгляд в Силка.
— Вы мне действительно не нравитесь, Эмбар! — резко сказал он.
— Это ужасно! — осклабился Силк.
— Перестань! — оборвал его Белгарат.
— Я делал все, чтобы он полюбил меня, — запротестовал Силк.
Белгарат повернулся к нему спиной.
— Я серьезно, — сказал Силк, обращаясь к Гариону, но глаза его таили насмешку.
— Я тоже не верю тебе, — ответил Гарион.
Силк вздохнул.
— Никто меня не понимает, — пожаловался он. Затем рассмеялся и поехал вверх по дороге, удовлетворенно насвистывая.
Выехав из ущелья, они покинули Малгера и через завалы из валунов и упавших деревьев стали пробираться влево от караванной дороги. На гребне нагромождений камня остановились, чтобы поглядеть, как медленно идут мулы Малгера, и стояли так, пока те не скрылись из виду.
— Куда же мы направляемся? — спросил Силк, искоса взглядывая вверх на гонимые ветром облака. — Я думал, мы едем в Яр Горак.
— Ну да, — ответил Белгарат, поглаживая бороду. — Но мы обогнем город и въедем в него с другой стороны. Точки зрения, высказанные Малгером, делают путешествие с ним несколько рискованным. Он может не вовремя ляпнуть что-нибудь. Кроме того, нам с Гарионом следует кое о чем позаботиться, прежде чем мы попадем туда. — Старик поглядел вокруг. — Вон там нам нужно кое-что сделать, — сказал он, указывая на узкую зеленую долину у дальнего склона хребта. Указав путь в долину, Белгарат спешился.
Силк, ведя в поводу единственную вьючную лошадь, остановился около небольшого родника и привязал лошадей к засохшей коряге.
— Что же мы должны сделать, дедушка? — спросил Гарион, соскакивая с седла.
— Твой меч слишком бросается в глаза, — заметил ему старик. — Если мы не хотим всю дорогу отвечать на вопросы, нужно с ним что-нибудь сделать.
— Ты собираешься сделать его невидимым? — с надеждой спросил Силк.
— Что-то вроде этого, — сказал Белгарат Гариону. — Открой свой разум Оку и дай ему просто поговорить с тобой.
— Не понимаю, — нахмурился Гарион.
— Просто расслабься. Око сделает все остальное. Оно очень волнуется за тебя, поэтому не обращай особого внимания, если оно начнет тебе что-нибудь предлагать. У него крайне ограниченное понимание реального мира. Расслабься же, и пусть твои мысли текут спокойно. Мне нужно поговорить с Оком, а я могу сделать это только через тебя. Око не станет слушать никого больше.
Гарион прислонился к дереву и через мгновение обнаружил, что его мозг наполнился какими-то странными образами. Мир, который представился ему, был окутан слабым голубым туманом, и все представлялось каким то угловатым, как бы построенным из плоскостей и острых кристаллических граней. Гариону представилось видение самого себя с пламенеющим мечом в руках, во весь опор скачущего против целой орды безликих людей, убегающих с его пути.
И тогда в мозгу резко прозвучал голос Белгарата: «Перестань!» Эти слова, как понимал Гарион, были сказаны не ему, а Оку. Затем голос старика перешел в шепот, наставляющий, объясняющий что-то. Реакция того, другого, кристаллического сознания, казалось, таит в себе раздражение, но в конце концов, по-видимому, было достигнуто какое-то согласие, и тогда рассудок Гариона прояснился.
Белгарат с унылым видом тряс головой.
— Это иногда походит на разговор с ребенком, — сказал он. — У него нет никакого представления о числах, и он даже не может понять значение слова «опасность».
— Он все еще там, — несколько разочарованно заметил Силк. — Я все еще вижу меч.
— Это потому, что ты знаешь, что он там, — сказал ему Белгарат. — Другие люди не увидят его.
— Как же можно не увидеть такое огромное? — возразил Силк.
— Это очень сложно объяснить, — ответил Белгарат. — Око просто не даст людям видеть это, то есть меч. Если они станут присматриваться вблизи, то увидят только, что Гарион носит на своей спине что-то, но они не будут настолько любопытны, чтобы пытаться выяснить, что же это такое. По сути дела, лишь немногие люди заметят самого Гариона.
— Ты хочешь сказать, что Гарион сам будет невидим?
— Нет. Просто он окажется незаметным. Но давайте же поспешим: в этих горах ночь наступает очень быстро.
Яр Горак был, вероятно, самым безобразным городом, который приходилось когда либо видеть Гариону. Он протянулся по обе стороны мутного желтого потока, и его пыльные немощеные улицы подымались по крутым склонам длинного оврага, который поток проложил среди холмов. Склоны оврага за пределами города были лишены всякой растительности, а ближе к холмам темнели штольни и большие глубокие котлованы. Пробивавшиеся в них ключи несли по склонам свои мутные воды к широкому грязному ручью. Город казался построенным на скорую руку, и все его постройки отличались неказистостью. В качестве строительного материала по большей части использовались бревна и необработанные камни, а некоторые дома достраивались даже с помощью парусины.
Улицы кишели высокими темнолицыми недраками, многие из которых были явно пьяны. Когда путники появились в городе, около дверей таверны возникла отвратительная драка. Им пришлось остановиться, пока, наверное, дюжины две недраков барахтались в грязи, пытаясь изувечить друг друга.
Солнце уже склонялось к закату, когда в конце грязной улицы они нашли гостиницу. Она представляла собой большое квадратное здание, первый этаж которого был возведен из камня, а второй построен из бревен, причем сзади были установлены подпорки. Путники расседлали лошадей, сняли комнату на ночь и затем спустились в общую залу, похожую скорее на амбар. Скамьи в ней были расшатанными, а скатерти засаленные, все в крошках и пятнах. Сверху на цепях свисали коптящие масляные светильники, а над всем господствовал запах подгоревшей капусты. В зале ужинало много купцов из разных стран света — людей с настороженными глазами, сбившимися в небольшие тесные кучки.
