Оксана Демченко - NZ
Мама, и почему я не приняла предложение того старого мухомора, друга твоего замшелого грека? Он вполне умильно сопел на мой четвертый размер бюста…
Я стою на тонкой пластине невесть чего. Со всех сторон — темно и тихо, как и должно быть в космосе, наверное. Точно не знаю, прежде мне хватало ума оставаться достаточно близко от дома. Никаких намеков на Медведиц, больших и малых, в звездном беспорядке не наблюдается. Зато совсем рядом топчется двухметровое нечто, помесь богомола с буддийским монахом. Желтые одежды с красным — ну, сами понимаете. И отпадный веревочный поясок. Богомолец — я сразу его обозвала мысленно именно так — сопит и сдирает с себя по моде Фантомаса маску, лишаясь остатков человекоподобия. Улыбается мне во все жвалы.
— Я ваш габариус, — важно клокочет и скрипит он, ни на миг не по-русски, но до изумления внятно. — Требую впредь именовать «высокий носитель Чаппа».
— Чаппи, — кивнула я, с трудом подавляя желание сесть, а лучше лечь и вцепиться в пластину. Пока не унесло меня в этот их универсум. — Высокий.
— Вот, — он поднял длинный острый палец и покачал когтем. — Габбер, идите и служите. Уточняю: у вас нет права на досрочное расторжение контракта, он же упрощенный.
Довольный собой богомолец завибрировал всем телом, хитиново заскрипел смехом. Развернул меня на месте — и часть тьмы разошлась по невидимому шву, распахнула двустворчатый портал в нормальное пространство. Аэропорт, габ-порт, как ни назови, а всяко выйдет куда уютнее, чем черный универсум за спиной. Не знаю, почему Чаппа не назвал всю безумную прорву пустоты космосом. Может, путает земные наречия? Но я уже привыкла и тоже так понимаю слово.
— Высокий Чаппа, — обернулась я, пока он не сгинул. — Почему я? Женщина, не спецназ и не академия наук. Ну, все такое, что по высшему разряду мозгов или реакций…
— Еще не забывай «носитель», важно! Почему ты? Во имя квиппы, что станет понятно, позже, — снова заскрипел он смехом. — Языки даны в базовом курсе. Думанье не дано, тут сколько есть, столько есть, мы не добавляем. Иди. Могу отметить одно. Кислород тут у многих. Дыхание поверхностное. Хорошо.
Он отвернулся и удалился в универсум. Там что-то разок блеснуло. Кажется, этого сволочного богомольца ждал лимузин. И, определенно, правило бесплатного сыра применимо к любым случаям. Впрочем, — я широко улыбнулась и шагнула в габ-порт, — забраться так далеко от своих проблем я не могла и мечтать.
Створки без звука сошлись за спиной. Я стояла теперь на полупрозрачном пружинистом покрытии самого верхнего балкона какого-то титанического сооружения. Ниже кипела бездна. Сновали создания мерзкие и симпатичные, пестрые и тусклые. Носились вверх-вниз платформы типа «лифт опасный, без ограждения». Метались во все стороны бешеными мухами капсулы разных размеров. Солидно ползли, мигая проблесковыми маячками, крупные контейнеры, цистерны и вообще блин — танкеры… Габ-порт жил активно и непонятно, чем мне сразу очень понравился.
Рядом прокашлялись. Я подпрыгнула от внезапности, приземляясь — или вернее пригабляясь? — на мыски и думая: земное тяготение что, универсально и всем удобно? Ну, не могло нам так повезти.
— Габрехт Ифус, с настоящего момента — в отставке, — прогудел здоровенный мужик, нависая надо мной.
Судя по роже, он наслаждался моим замешательством. Не иначе, сам по прибытии скулил почище моего и сейчас компенсировался, говнюк, за прежний вид описавшегося пуделя. Хотя пудель — не про него. Килограммов сто сорок мяса с жирком, ну и дыхание ни фига не поверхностное. Кожа оттенком похожа на тропический закат. Лилово-бурая. Глаза на выкате, рыжие с прозеленью. Мерзость.
— Не прокатит, — мстительно заявила я. Порылась в памяти. — Во имя квиппы… или как тут ругаются? А где опись имущества? А где акт приема-передачи? А ввести в курс и напутствовать бодрым словом? А проставиться?
В их поганом языке, вшитом в мою российскую ДНК, не было слова «проставиться». По-русски закатный Ифус сказанного не понял, но после упоминания квиппы скис, и прочее выслушал подавленно, синея кожей и загнивая взглядом до беспросветной серой тоски. Снова тяжело вздохнул. Перегнулся через перила и ткнул пальцем — шестым, ага — вниз и влево.
— Там седьмой служебный, транспорт на месте, ключ-код вот, принимай. — Он деловито подал мне руку. Надо думать, ДНК тут у всех вроде записной книжки склеротика. В голове щелкнуло и я осознала прием кода. — Жилое помещение в седьмом секторе, сейчас уже заменен состав среды под локальные требования.
— А если я тебя угощу, можно получить советы бывалых неформально? — уточнила я, с ужасом изучая втиснутую мне в руки плитку, от которой чесались пальцы и оставалось невнятное понимание: полную опись имущества при должном усердии дочитают лишь внуки родичей той армянской новобрачной, всем их хреновым колхозом… и то устанут.
— Не-а, — отыгрался он. — Одно скажу, габбер. Про квиппу все подробно поймешь в своем личном деле, оно здесь, в разделе «персонал, полный реестр». Про угостить и того внятнее. Ты без средств. Я был такой же дурак, брякнул да — и выпал мне договор трешка, упрощенный. Он же жизнедеятельность без жалования.
— Блин, — сразу придавило меня пониманием. — То есть дома получу под расчет и не ранее?
— Половину обещанного, еще никому габариус не отдал того, что может вычесть по контракту. — Добил меня отставник, возвращая лицу закатную яркость оттенка и азартно рыжея взглядом. — Но я сегодня добрый. В кладовке поищи коробочку с кнопкой. Инструкция сама всосется при контакте с кожей. Это — на твои карманные расходы. Прощай, я за глупость расплатился. А тебе трубить два срока по пять универсальных циклов. — Он цокнул языком о сплошные пластины зубов или жвал. — Наша служба не опасна, не трудна и даже синту не ценна… так что мирного тебе сна на посту.
Он отвернулся, тронул тыльной стороной ладони выделенный обводкой круг на стене. Створки разошлись, и лиловый лентяй удалился в универсум. Его там ждало какое-то смутно поблескивающее транспортное средство, наверняка служебная доставка до места.
Створки сошлись. Я опять осталась одна под потолком этого синтетического мира. Огляделась внимательно, чтобы никто снова не подкрался и не заставил прыгать от удивления. Села на краю балкона — и стала смотреть. Я видела кучу фильмов про неземное. И, конечно, они были динамичнее. А здесь шумел и жужжал обыкновенный порт. Еще одно его отличие от кино было весьма существенным: он настоящий. Из него нельзя выйти через пару часов, как из кинозала. Если бы хренова новобрачная не кончила у меня на глазах мамину бегонию, я бы не завелась. Если бы Апельсинчик традиционно не завелся, я бы разминулась с фанатом квиппы или хотя бы подостыла к моменту разговора. Если бы мне не нужны были деньги на свечи и высоковольтные провода, я бы не стала слушать бред шизика. Если бы меня не выставили с прежней работы и мне чуть больше нравилась нынешняя, я бы хоть о чем задумалась. Если бы брат не позвонил…
