Василий Каталкин - Аксиома счастья (СИ)
Однако радоваться было рано, видимо нападающие имели достаточное численное превосходство, потому что замыкающий отряд охраны так и не смог пробиться на помощь к королю. Это было хорошо слышно по звукам сражения с обеих сторон. Видя, что помощь может не прийти вовремя Элодора приняла единственно верное решение:
— Святой Отец, — обратилась она к Фениану, — берите малышку и немедленно уходите через лес. Пока это ещё можно сделать, вам надо уйти незаметно.
— Мой долг всегда быть рядом с Вами, Ваше Величество. — Возразил служитель церкви.
— Ради Господа, — взмолилась королева, — если нам не суждено спастись, то пусть будет спасена наша дочь. Берите и уходите сейчас же, пока ещё есть возможность, через полчаса станет темно, спрячьтесь где-нибудь, и спасите её, если нам удастся вырваться, мы позже присоединимся к вам. Молитесь за нас, только этим Вы сможете помочь нам.
Фениан хотел опять возразить, но тут на его глазах один из дворян оступился и нападающий достал его своей алебардой прямо в лицо. К чести этого дворянина даже потеряв зрение, он не бросил борьбу, а зарычав от боли, широко взмахнул своей шпагой и, поднырнув под алебарду, бросился в рукопашную, выхватывая из-за пояса стилет. Ряды защитников быстро таяли, а к нападающим наоборот спешила подмога. Осознав, что он может лишить маленькое существо последнего шанса на спасение, Фениан уже не стал возражать, он подхватил ребёнка и, закутывая его на ходу в тёмную накидку, ринулся вглубь леса. Королева с надеждой посмотрела на его могучую фигуру, исчезающую в густых зарослях, сама она не могла последовать за ним, огромное платье было совершенно не приспособлено для лесной ходьбы, и цеплялось абсолютно за всё, за что можно было зацепиться.
Нико дрался отчаянно, против двух, а то и троих противников Его Величество вёл равный бой, порой он специально подставлялся под атаку убийц и когда те принимали это за оплошность и спешили ей воспользоваться, жестоко наказывал их, нанося смертельные раны сквозь узкие щели в доспехах. Опасаясь окружения, защитники продолжали отходить всё глубже в лес, обозначая путь отступления своими и чужими телами, но силы были неравны, сначала их было девять, но уже через несколько минуть осталось пятеро, ещё две минуты и лишь три израненных дворянина отчаянно пытались продержаться до прибытия помощи. Но судьба была сегодня не на их стороне, опять вразнобой тонко звякнули арбалеты и двое последних защитников повалились на землю. Королю арбалетный болт угодил в правую сторону груди, пробив лёгкое, он пошатнулся, переложил шпагу в левую руку и снова поднял её в сторону ближайшего противника. Рана была смертельной, кроме того глубоко засевший в теле болт не позволял ему двигаться с прежней скоростью, боль сковывала любое движение, но позади него находилась королева и он не мог отказаться от борьбы. Тут к нему из задних рядов неспешно вышел один из нападавших, лицо его, как и у всех остальных было скрыто за решётчатой маской, он легко отбил слабый выпад шпаги короля, перехватил её левой рукой и с силой вонзил свой клинок в бок защитнику, достав до самого сердца. Будущее потеряло смысл для Элодоры, только что на её глазах убили счастье, и лишь мысль о малышке не позволила ей сразу лишить себя жизни с помощью узкого длинного кинжала спрятанного в складках пышного платья.
Убийца спокойно вытер окровавленное оружие об одежду поверженного монарха, повернулся в сторону королевы и указал своим подручным на кормилицу, женщина даже не вскрикнула, когда удар в спину заставил её беззвучно упасть вперёд и все вещи, которые она держала, прижав к груди, разлетелись в стороны. Убийца замер, потом сделал шаг и шпагой тронул комок детского белья:
— Ребёнок. Где ребёнок? — раздался сдавленный голос из-под маски.
— Ах, вот оно что, — подумала Элодора, — им нужно убить и дитя, кормилица держала свёрток с вещами, и они ошибочно посчитали его за ребёнка, а теперь поняли, что её дочери здесь нет.
— Где ребёнок? — снова спросил убийца, но, не дождавшись ответа, в раздражении ткнул шпагой Элодоре в плечо.
Что этим он хотел добиться от обезумевшей от горя женщины было непонятно, королева даже не почувствовала боли, настолько велик был её шок.
— Ты будешь говорить? — убийца придвинулся к королеве, схватил её левую руку и стал выворачивать запястье.
В этот момент королева узнала этот голос:
— Это ты Лаверон? Я узнаю тебя. Предатель.
— И что с того? — Рассмеялся герцог, отстёгивая маску, — ты унесёшь эту тайну в могилу, но прежде ты скажешь, где твоя дочь.
— Зачем тебе это знать?
— Просто интересно, возможно я даже не убью её, а продам кому-нибудь как простолюдинку. А если ты будешь упорствовать, мои доблестные воины не откажутся позабавиться с бывшей королевой, — при этих словах Лаверон придвинулся вплотную к Элодоре, — ведь ты не сможешь отказать им?
— Я всегда считала тебя своим врагом Лаверон, но даже не могла представить, как низко ты падёшь. Надеюсь, Господь по достоинству оценит твои деяния.
— Ты всё ещё надеешься, что всевышний на твоей стороне? — Усмехнулся герцог, — Нет. Мой Бог любит сильных и реши…
Лаверон поперхнулся на полуслове, это королева достала кинжал и воткнула его сбоку в узкую щель между доспехами предателя:
— Пусть господь судит тебя моими руками, — произнесла она и, что было сил, налегла на кинжал, поворачивая его в ране.
Герцог зарычал от дикой боли, разум помутился и он, чуть отступив назад колющим ударом, пробил грудь Элодоры.
— Проклятье, — застонал Лаверон, вытаскивая длинный кинжал из своего тела, по всей видимости, рана была смертельна, потому что, кровь обильно хлынула следом. Герцог сорвал застёжки доспехов, просунул левую руку под кирасу и как мог, зажал рану, чувствуя, как кровь толчками струится сквозь пальцы. Да, рана действительно оказалась смертельной и когда подручные кинулись ему на помощь, он оттолкнул их руки и прохрипел, — найдите, и убейте её ребёнка, нужно искоренить весь этот подлый род.
Никто не посмел ослушаться приказа, все кинулись выполнять распоряжение грозного хозяина. Лаверон проводил взглядом исчезающих в лесу наёмников и, слабея, опустился на колени, доспехи не позволяли ему полностью сесть на землю. Глупо. Так бездарно распорядиться своей удачей, он давно завидовал счастью короля и потому решил сам расправиться с ним и его возлюбленной, но жестоко поплатился за минуту слабости. Герцог застонал, но совсем не от боли, как раз её он не чувствовал, ему пришло в голову, что теперь кто-то другой воспользуется плодами его победы, оставив ему лишь роль предателя, презрение потомков и злорадные усмешки врагов. Последнее было для него особенно тягостно, и тут его взгляд упал на неподвижное тело королевы, по непонятной прихоти всевышнего она упала рядом с супругом, причём голова её оказалась на его руке, даже после смерти они оказались вместе. Странно, но на её лице замерла лёгкая улыбка, и только тогда до герцога дошёл весь ужас его положения, он хотел увидеть её унижение, страдание, а получилось совсем наоборот, королева приняла свою смерть с радостью, она снова соединилась с супругом, их ждёт вечность счастливой небесной жизни. А что теперь уготовано ему, страдания души и муки ада?
