Сергей Малицкий - Забавник
Рич потерла запястье. Ранка уже не саднила, но след не исчез, и две вещи Рич знала совершенно точно: утром отметки в виде косого креста на руке не было, и оцарапаться таким странным образом сама она не могла. В другой раз Рич бы и вовсе не обратила внимания на ссадину, мало ли их случалось в том же северном Гобенгене, где, как рассказывал дядя Марик, она впервые встала на ноги. Одно падение в полярную колючку чего стоило, но вот так, чтобы прямо на занятии боль полыхнула по коже и оставила явственный отпечаток, не предъявив ничего, что могло бы послужить причиной боли?! Ладно бы наговор какой-нибудь случился, так ведь не было и наговора! Тот же Лайрис мог сколько угодно укорять Рич в отсутствии усердия, но не он ли перед лицом жреца Бравуса хвалился, что именно несносная девчонка имеет дар абсолютного слуха, то есть слышит магию, как иногда слышит музыку какой-нибудь слепой музыкант?
Кстати, уж чего-чего, а слепоты за собой Рич не замечала, поэтому неосторожность, случайность или обычное наведенное колдовство отвергла сразу. Хотя могла же быть причиной царапины и вовсе какая-нибудь пустяковина — соринка, крупинка? Магии в ней и на чих не хватит, а раздавишь локтем, тут она тебя и укусит. Конечно, и такую соринку она бы не пропустила в обычный день, но у Лайриса как раз теперь на столе был вычерчен, на взгляд Рич, уродливый и совершенно бессмысленный плавающий тринадцатиугольник, над каждым скрещением линий которого мерцали вихри. Вот уж чего нельзя было отнять у Лайриса, так это досконального знания им собственного предмета! Если бы он еще не был столь отвратителен! И зачем, спрашивается, вызубривать все эти пропорции, если их можно просто увидеть? Вот и выходило, что вихри-то она разглядела, а соринку упустила? Что ж, на будущее Рич и такой слабости себе не позволит. И все-таки кто же на нее покусился?
Рич нахмурилась, обернулась и медленно обвела взглядом учебную комнату. Все школяры сидели у нее за спиной — еще Бравус распорядился несносную девчонку сажать в первом ряду за отдельный стол. Что ж, иногда полезно оказаться наедине с недругами. Значит, шестнадцать человек, и никто из них к Рич, старшей дочери Лебба Рейду, кроме надоедливого и приторного пятнадцатилетнего недоростка Жорда Олли, не питает нежных чувств. Да, пожалуй, следовало быть чуть сдержаннее в язвительных замечаниях. И, наверное, некоторые прошлые ее шуточки над соучениками явно были оскорбительными. Ладно, в любом случае поздно расшаркиваться. Да и не дождутся от нее этого никогда! Само все зарастет, или не Марик похвалил ее, сказав, что она наконец начала задумываться над тем, что творит? Ну, задумываться Рич пока еще не начала, но обязательно начнет, как только выявит злоумышленника.
Сначала следовало присмотреться к лицам: нет, никто не опустил глаз, другое дело, что некоторые вовсе не смотрели на нее. Зато прочие смотрели пристально и вызывающе. Вот о них-то и следовало подумать в первую очередь! Прежде всего, о Сайсе Стейча, внучатом племяннике Ирунга, и о Рейле Ойду — младшем сыне богатого тана.
Нет, и кроме этих двоих недругов было достаточно. Чего только стоила Фарисса, одна из самых, как говорил наставник по общей магии Вертус, многообещающих учениц, а по усердию так точно первая. Вот и теперь словно стрелы мечет из зрачков. Херг, у которого воли и ненависти припасено на тысячу сверстников, расплылся в злорадной улыбке. Майка, девчонка из храма Сето с безуминкой в глазах, сморщила носик. Эти пятеро были самыми сильными. Прочие тоже кое-что могли, но именно пятеро были еще и неоднократно обижены Рич, и особенно Сайс и Рейл.
Первого пришлось поставить на место, когда он попытался держать себя в школе, созданной его дядей, маленьким конгом. Никакой магии Рич не применяла, Марик давно уже втолковал ей, что не следует понапрасну пользоваться ворожбой, лучше хранить способности на самый крайний случай. Так что обошлась несколькими тумаками и разбитым носом, да и то без свидетелей, чтобы не ранить танское самолюбие. Самолюбие, может быть, и удалось частично сберечь, зато ненависть в глазах младшего отпрыска дома Стейча теперь полыхала не переставая.
Правда, тот же Марик рассказал, что когда-то гибель двух сыновей Ирунга, которые приходились или должны были приходиться Сайсу Стейча двоюродными дядями, не обошлась без участия матери Рич, но обмолвился он об этом мимоходом и разъяснять что-либо отказался. Рич почти ничего не знала о своей матери, но достучаться с расспросами до Марика пока что так и не сумела.
С другой стороны, и Марика можно было понять! Когда Лебб Рейду давал согласие, что девчонка будет находиться в столице сайдов под присмотром семейства Дари, он повысил голос именно на словах о сдержанности лучшего воина Скира. И чего, спрашивается, отец зубами скрипел? От второй жены у него уже народилось пятеро детей, в том числе трое сыновей, которые тоже пропадали во дворе Марика. Сама Рич в наследственных расчетах семейства Рейду не числилась, о том еще покойная бабка сказала. Да и зачем ей приданое от дома Рейду, когда весь дом Креча, опекаемый нынче самим конгом, перейдет к ней сразу после замужества?
Вот уж кто был героем войны, так это ее дед по матери, Седд Креча! О доблести Лебба тоже немало баллад сложено было, но все-таки ее отцу до предпоследнего конга далеко. Слишком уж он о собственной доблести и славе пекся. Да и до нынешнего конга ему неблизко, хотя и стар уже стал Снат Геба.
Жаль только, что пока еще Рич носит имя Рейду, а не имя Креча. Вот бы она стала танкой без всякого замужества! Стала же танкой мать Жорда Олли. Дед его, Касс Олли, не оставил сыновей. Так ничего — вышли его дочери за сотников. И пусть сын старшей дочери умер, в конце концов у младшей дочери народился Жорд и стал наследником богатого дома, а отец его так и остался дружинным, — не дала ему дочь Касса танского титула.
Может быть, случись подобное с Рич, отец совсем махнул бы на нее рукой и перестал испепелять взглядом, словно она сама убила собственную мать, а не поганые хенны, ворвавшиеся в Скир почти семнадцать лет назад?
Как все-таки странно складывалось все, связанное с нею самой! И эти песенки, которых она никогда не слышала, но которые сами просились на язык. И заклинания, которые всплывали в голове сами по себе. И манускрипты, которые она готова прочитать наизусть, разобрав только две или три первые строчки… Да и внимание того же Сната Геба, который лично присматривал за ее родовым домом, немалого стоило!
Ирунг, когда еще был жив, специально приплывал в далекий Гобенген, чтобы похлопотать о месте для Марика Дари в доме Рейду, да погладить по голове маленькую Рич. Место для Марика было получено, хотя и платил самому северному из всех баль лично Ирунг, но теперь именно родич Ирунга был готов на части разорвать ненавистную девчонку! Нет, неспроста скрипит зубами Сайс Стейча, где бы ни столкнулся с Рич!
