Юлия Фирсанова - Божественная некромантия, или Тайны Океана Миров
— Конечно, любимая, — охотно согласился Лейм.
— Да, — покорился Нрэн, готовый исполнить любой приказ прекрасного командира. С какой радостью он бросил бы к прелестным ножкам возлюбленной сотни завоеванных миров или головы врагов, вот только, увы-увы, они были Элии совершенно ни к чему.
— Ну вот, — досадливо цокнула языком принцесса, — теперь-то что хмуришься?
Воитель вздохнул, чувствуя так, будто угодил с головой в ледяную полынью и жерло извергающегося вулкана одновременно и выпалил:
— Ничто из того, что я мог бы дать, тебе не нужно. Вдобавок, я опять, не в пример Лейму, выставил себя дураком, понес чушь.
— Я не задаю вопросов только потому, что хочу просто быть счастливым, а не докапываться до сути того, почему мне выпало счастье, — серьезно и почти сочувственно объяснил старшему кузену принц прописную истину.
— Ничего не можешь дать? Вот глупый, — покачала головой богиня, подхватывая обоих мужчин под руки и выходя навстречу свежей юности весеннего сада. — Совсем недавно вы двое спасли мою жизнь, силу и душу, помогли и продолжаете помогать восстановлению баланса структур. Не будь вашей любви, столь сильной и жертвенной, что оказалась способна на чудо, уже не было бы во Вселенной меня самой. А ты, Нрэн, еще смеешь утверждать, что ничего не можешь мне дать только потому, что я не играю в те же игрушки, с какими привык возиться ты? Если чего-то нельзя убить или оценить в коронах, еще не значит, что этого не существует! Перестань искать материальные доказательства своей необходимости!
— Не могу, — честно признался бог. — Я воитель, а не романтик.
— Почему же тогда ты любуешься цветущим садом, вместо того, чтобы прикинуть, насколько пригодны деревья для заградительных сооружений? — «коварно» уточнил Лейм, подначивая брата, чтобы окончательно не потерять головы от созерцания дивных туфелек шествующих по шелковистой зелени тропы и очертаний изящных лодыжек, изредка показывающихся из-под юбки самым дразнящим образом. Да, весенний сад был чудесен, но ничто не могло соперничать с красотой Богини Любви в глазах безумно влюбленного бога.
— Это иное, — снова мотнул головой Нрэн, задел макушкой ветку вишни и рой цветочных лепестков осыпал светлые волосы бога.
— О нет, Лейм прав, это как раз то же самое, тонко чувствовать красоту ты умеешь не хуже Богов Эстетики, — наставительно возразила Элия и оживилась: — Кстати, дорогой, если говорить о сближении материального, романтического и возможных подарках. Мне будет приятно, если ты составишь, наконец, сборник своих чудесных стихотворений и преподнесешь мне.
— Я не пишу стихов, — нахмурился Нрэн, выбрав из всех возможных правдивых ответов наиболее обтекаемый.
— Вот-вот, не пишешь, только декламируешь тайком, — обиженно надула губки женщина, на несколько секунд опустив головку на предплечье любовника. — А давно пора! Только не говори, что не помнишь ни одного, все равно не поверю. У тебя абсолютная память!
Бог сурово нахмурился, понимая: его мастерски загнали в угол. Элия, давая передышку кузену, на несколько мгновений отвернулась, ласково выбирая из черной шевелюры Лейма белые и розовые лепестки, занесенные игривым ветерком. Свободной рукой молодой бог поймал ладонь возлюбленной и нежно поцеловал. Она одарила его теплой улыбкой, повернулась к Нрэну и, умильно захлопав ресницами, попросила:
— Подари, пожалуйста!
— Ты действительно этого хочешь? — недоверчиво уточнил воитель.
— Хочу! Будь иначе, не стала бы просить, — энергично подтвердила богиня. — Мне не нужно напитка откровений, чтобы говорить тебе правду, дорогой.
— Ох-х, хорошо… — мотнул головой Нрэн, принимая решение куда более героическое, чем бой в одиночку против многотысячной армии. Какие-то удивительно низкорослые деревья окружали тропинку в саду Лельтиса, и светлая шевелюра воителя вновь оказалась под обстрелом лепестков.
Богиня замерла, завороженно глядя, как они падают, падают на светлые пряди мужчины, его одежду. Сами собой возникли из ниоткуда и сорвались с губ слова:
Это было давно, или может недавно,
Мы бродили с тобой по заросшему саду,
Белый дождь лепестков устилал наши плечи,
Это было когда-то в прошедшую вечность…
— Экспромт, Элия? — уточнил Лейм, захваченный простой прелестью четверостишья.
— Н-н-нет, скорее воспоминание об экспромте, — помедлив, ответила принцесса. — Ты же знаешь, я стихов действительно почти не пишу.
— Альвион? — переспросил молодой бог, догадавшись, что кузина имеет в виду прошлую, трагически оборвавшуюся инкарнацию семьи.
— Кажется, нет, что-то еще более древнее, — слепо глядя в никуда ответила женщина. Реальный мир Лельтиса не то чтобы побледнел, скорее, лег пластом на память о каком-то другом весеннем саде, о другой прогулке, о случившемся когда-то очень давно.
— А дальше, еще что-то помнишь? — жадно заинтересовался Нрэн, ловя намек на то, что некогда он был связан с Элией, что-то значил в ее жизни.
— Вот, кажется, дальше. Переводить трудно, другой язык. Я не знаю его ныне… — промолвила богиня. — На лоулендском будет звучать немного коряво, примерно так:
Это было давно, или может недавно,
Мы бродили с тобой по заросшему саду,
Белый дождь лепестков устилал наши плечи,
Это было когда-то в прошедшую вечность
Только сердце хранит эту память как чудо,
Тень улыбки твоей, чуть затронувшей губы,
Лепестки в волосах, свежий запах весны,
Свет в глазах золотой, как сиянье росы.
Мои пальцы в ладони твоей задержались,
И сплетался над нами бело-розовый кров,
Вишни кланялись нам, одаряя цветами,
Ветер пел средь ветвей, восхваляя любовь.
Птичий щебет им вторил, взлетая над садом,
Солнце в кружево листьев метало лучи,
Ты молчал, как обычно, но слов и не надо,
Когда взгляд так пронзительно красноречив.
— Спасибо, — прошептал Нрэн, вслед за принцессой словно шагнувший на несколько мгновений в тот древний сад, отцветший тысячи лет назад, ощутивший вечность и нерушимость уз, соединяющих его с возлюбленной, поверивший пусть всего лишь на несколько секунд, но зато всем сердцем в то, что их связь невозможно разрушить ни смерти, ни разлуке, ни тем паче глупым сиюминутным обидам. — Спасибо, Элия. Я запишу свои бездарные стихи, если хочешь, читай их.
— С удовольствием, — промурлыкала богиня, а Лейм в некотором замешательстве тряхнул головой: — Почему ты так говоришь, брат? Если Элия хочет их прочесть, значит…
