Анджей Сапковский - Кровь эльфов
— Неправда ваша, — сказал Донимир из Тройи. — Нету на стеле ее имени. Это мои края, я не раз бывал на Холме и читал выбитые на памятнике имена. Три чародейки там погибли: Трисс Меригольд, Литта Нейд по прозвищу Коралл… Хм… Имя третьей запамятовал…
Рыцарь глянул на чародея Радклиффа, но тот только улыбнулся, не произнеся ни слова.
— Ведьмак, — неожиданно крикнул Шелдон Скаггс, — тот Геральт, Йеннифэров полюбовник, так уж он навроде бы в земле гниет. Слыхал я, прибили его гдей-то в Заречье. Убивал он чудовищ, убивал, да наконец нашла коса на камень. Так уж оно повелось, людишки, кто мечом воюет, от меча и гибнет. Кажному когда-нить да встретится кто получше, и — железяка в бок!
— Не верю. — Стройная воительница скривила бледные губы, зло сплюнула на землю, с хрустом скрестила на груди покрытые кольчужной сеткой руки. — Не верю, чтобы Геральт из Ривии мог встретить кого-то совершеннее себя. Мне довелось видеть, как ведьмак владеет мечом. Он прямо-таки нечеловечески быстр…
— Хорошо сказано, — заметил чародей Радклифф. — Нечеловечески. Ведьмаки — мутанты, поэтому скорость их реакций…
— Не понимаю, о чем вы, милсдарь магик. — Воительница еще презрительнее скривила рот. — Чересчур уж учены ваши слова. Я знаю одно: ни один фехтовальщик из тех, кто мне знаком, не сравнится с Геральтом из Ривии, Белым Волком. Поэтому и не верю, чтобы его победили в бою, как пытается нас убедить господин краснолюд.
— Фехтовальщик сразу срать, как врагов увидит рать, — громыхнул Шелдон Скаггс. — Так говорят эльфы.
— Эльфы, — холодно заметил высокий светловолосый представитель Старшего Народа, стоящий рядом с прелестным горностаевым током, — не привыкли так грубо выражаться.
— Нет, нет! — запищали из-за зеленых шарфиков дочки комеса Вилиберта. — Ведьмак Геральт не мог погибнуть! Ведьмак нашел предназначенную ему Цири, а потом чародейку Йеннифэр, и все трое жили долго и счастливо. Правда, маэстро Лютик?
— Так то ж баллада была, мазели, — зевнул жаждущий пива гном, изготовитель скобяных изделий. — Кто ж в балладе правды ищет? Правда — одно, а поэзия — другое. Возьмем хотя бы эту… как ее там, Цирю. Знаменитую Неожиданность. Ее-то господин поэт уж и вовсе из пальца высосал. Как же, бывал я в Цинтре не раз и знаю, что тамошний король и королева в бездетстве жили, ни дочки, ни сына у них не было…
— Ложь! — крикнул рыжий мужчина в курточке из тюленьей шкуры, лоб которого был перехвачен клетчатым платком. — У королевы Калантэ, Львицы из Цинтры, была дочь Паветта. Они с мужем сгинули во время морской бури, пучина морская их поглотила. Обоих.
— Ну вот, сами видите, что не вру! — призвали всех в свидетели скобяные изделия. — Паветтой, а не Цирей звали принцессу Цинтры-то.
— Цирилла, кою звали Цири, была как раз дочкой утонувшей Паветты, — пояснил рыжий. — Внучкой Калантэ. И не принцесса она была, а княжна Цинтры. Она-то и была предназначенным ведьмаку Ребенком-Неожиданностью, ее-то, еще до того, как она родилась, королева пообещала отдать ведьмаку, как пел маэстро Лютик. Но ведьмак не мог ее отыскать и забрать, вот тут уж господин поэт разминулся с истиной.
— Разминулся, а как же, — вклинился в разговор жилистый юноша, который, судя по одежде, мог быть подмастерьем, готовящимся к сдаче экзамена на мастера. — Ведьмак разминулся со своим Предназначением. Цирилла погибла при осаде Цинтры. Королева Калантэ сначала собственноручно убила княжну, чтобы та живой не досталась нильфгаардцам, а уж потом бросилась с башни.
— Не так все было, и вовсе не так, — запротестовал рыжий. — Княжну убили во время резни, когда она пыталась убежать из города.
— Так или иначе, — крикнули скобяные изделия, — ведьмак не нашел своей Цириллы! Поэт солгал!
— Но солгал красиво, — сказала эльфка в токе, ластясь к высокому эльфу.
— Дело не в поэзии, а в фактах! — воскликнул подмастерье. — Я говорю, что княжна погибла от руки своей бабки. Каждый, кто был в Цинтре, может это подтвердить!
— А я повторяю: ее убили на улицах, когда она бежала, — упорствовал рыжий. — Я знаю, хоть сам и не из Цинтры. Я был в дружине скеллигского ярла, который поддерживал Цинтру во время войны. Король Цинтры, Эйст Турсеах, родом, как известно, с островов Скеллиге, а ярлу доводился дядькой. А я в ярловой дружине дрался в Марнадале и в Цинтре, а потом, после поражения, под Содденом…
— Еще один ветеран, — буркнул Шелдон Скаггс собравшимся вокруг него краснолюдам. — Сплошь герои да воины. Эй, людишки! Средь вас есть хоть один, кто б не воевал в Марнадале или под Содденом?
— Напрасно ерничаешь, Скаггс, — осуждающе проговорил высокий эльф, обнимая красотку в токе так, что у других соискателей не оставалось никаких сомнений относительно дальнейшего развития событий. — Я, к примеру, тоже участвовал в той битве.
— Интересно знать, на чьей стороне, — довольно громко шепнул Вилиберт Радклиффу.
— Известно, — продолжал эльф, даже не взглянув на комеса и чародея, — больше ста тысяч бойцов стояло в поле во второй битве за Содден, из них не меньше тридцати тысяч полегли или были покалечены. Следует поблагодарить маэстро Лютика за то, что в одной из баллад он увековечил этот великий, но страшный бой. И в словах, и в мелодии его песни я слышал не похвальбу, но предупреждение. Повторяю, хвала и вечная слава вашему поэту за балладу. Она, быть может, позволит в будущем избежать повторения трагедии, которой была эта жестокая и ненужная война.
— Воистину, — сказал комес Вилиберт, с вызовом глядя на эльфа. — Любопытные штучки вы отыскали в балладе, любезнейший. Ненужная война, говорите? Хотели бы избежать трагедии в будущем? Следует понимать, что ежели бы нильфгаардцы ударили по нам заново, вы посоветовали бы капитулировать? Покорно принять нильфгаардский хомут на шею?
— Жизнь — бесценный дар, и ее надлежит хранить, — холодно сказал эльф. — Ничто не оправдывает резни и гекатомб, каковыми были обе битвы за Содден, и проигранная, и выигранная. Обе стоили вам, людям, тысяч жизней. Вы утратили свой гигантский потенциал…
— Эльфова болтовня, — взорвался Шелдон Скаггс. — Глупый треп. Эту цену надо было заплатить, чтобы другие могли жить достойно, в мире. И не позволили Нильфгаарду заковать себя в колодки, ослепить, загнать в северные рудники и соляные копи. Те, что полегли смертью героев, и теперь благодаря Лютику будут вечно жить в нашей памяти, научили нас, как защищать собственный дом. Пой свои баллады, Лютик, пой их всем. Не впустую урок, а пойдет он нам на пользу, вот увидите! Потому как не сегодня-завтра нильфгаардцы ринутся на нас снова. Вот очухаются, залижут раны, и мы снова увидим их черные плащи и перья на шлемах! Попомните мои слова!
