С. Алесько - О людях и нелюдях
— Не надо, отпусти! — закричала сердобольная девушка.
Пес пару раз тряхнул орущую дурным голосом птицу и разжал пасть. Сорока с возмущенными воплями взвилась в воздух. Где-то в кронах деревьев ей вторили растревоженные товарки.
— Ты за меня вступился, да? — поинтересовалась Винка у сидящего на тропе пса.
Тот раскрыл в «улыбке» пасть, обнажив сахарные зубы и вывалив розовый язык.
— Спасибо! Ты ведь не только от сороки меня защитишь?
Преданный собачий взгляд уверил ее, что да, конечно, не только от сороки, но от сорока сороков всяческих лих, как бело- так и чернобоких.
Винка постучала в дверь хижины, толкнула ее, но та оказалась заперта. Девушка удивленно взглянула на Дрозда. От кого закрывается хозяйка в такой глуши? Пес снова разулыбался. Если и знает, не расскажет, но вид у него странный, ехидный какой-то.
У открывшей дверь Осинницы вид, напротив, был весьма довольный, как и у развалившегося на кровати кошака. Впрочем, Вьюн выглядел еще и томно-утомленным, будто после удачной охоты, подумалось Винке. Осинница, задорно блестя глазами, справилась у девушки, понравилось ли ей озеро.
— Там очень красиво! И вода теплая-претеплая. В Ивяне никогда так не прогревается, даже в заводях.
— А как Дрозд себя вел? — женщина задумчиво поглаживала пальцами полную белую шею, на которой Винка с удивлением разглядела пару ярко-розовых пятен, не замеченных во время знакомства.
— Очень хорошо. На обратном пути чуть сороку не придушил, которая меня напугала.
— Что ж, я рада, что вы поладили. Обычно труднее найти общий язык с кошкой, но Вьюн такой беспардонный котяра… А Дрозд — пес серьезный.
Черный лежал у двери и делал вид, что говорят вовсе не о нем, хотя Винка видела, как повернулись его уши при звуке привычного имени. Вьюн тем временем спрыгнул с кровати, подошел к приятелю, обнюхал его морду, недовольно чихнул и, мяукнув, уставился на хозяйку.
— Ты его прикармливала? — спросила Осинница у девушки.
— Ну, да… чуть-чуть… — замялась та.
— Зря. Тогда его преданность недорого стоит.
Дрозд обиженно заскулил, будто понимая, о чем идет речь.
— Простите, хозяйка, я не буду больше…
— Милая, мне не жалко еды, тем паче ее тут в достатке. О тебе же забочусь. Дашь слабину — эти двое начнут тобой помыкать. Только их и станешь обихаживать. Впрочем, к чему мое брюзжание? Ты — девушка взрослая, наверняка сама жить умеешь. Я прямо сейчас отправляюсь. Хозяйничай. Вернусь — посмотрим, как у тебя получится.
С этими словами Осинница взяла со стола небольшой узелок, помахала рукой Винке, Дрозду и Вьюну, и шагнула за порог. Очнувшись от удивления, девушка кинулась к двери, выглянула во двор, но там уже никого не было, кроме кур и красавца-петуха.
— А ваша хозяйка, часом, не ворожея? — спросила Винка у черно-рыжей парочки.
Пес возмущенно гавкнул, кот вздыбил шерсть и заворчал. Ну и что это значит? Они обижены поклепом, возводимым на Осинницу или тем, что им приходится жить у чародейки? Девушка решила не ломать над этим голову. Проку-то все равно нет. Может, Осинница и ворожея, но в черной волшбе ее никогда не обвиняли. А к Винке хозяйка и вообще отнеслась по-доброму.
Девушка быстро обжилась на новом месте. Хозяйство, хоть и не маленькое, требовало не так уж много забот. Корова была послушна, огород зарастал сорняками на удивление медленно. Может, причина крылась в волшбе Осинницы, а может, в везении юной беглянки. Винка, крутившаяся у отчима с утра до ночи как белка в колесе, вздохнула свободно. Поначалу она немного печалилась из-за отсутствия собеседников, а потом взяла в привычку болтать с Дроздом и Вьюном. Вскоре пес и кот оказались осведомлены обо всех мало-мальски значимых обстоятельствах ее прошлого.
Парочка хозяйских питомцев сильно скрашивала девушке жизнь. Они и впрямь оказались дружны. Винка почти каждый день забавлялась, глядя на игры пса и кота. Куда бы она ни пошла: по грибы, погулять на вересковое всхолмье, искупаться на озеро, Дрозд с Вьюном неизменно сопровождали ее. Присутствие большого сильного пса успокаивало. Все-таки глушь кругом, мало ли что… Прогулки кота поначалу удивляли. Деревенские кошки все больше сидели по дворам, на улицу выбираясь только к ночи. Рыжий гордо расхаживал по лесу, стараясь ни в чем не уступать псу.
Девушка очень скоро забыла наставления хозяйки и начала угощать питомцев едой со своего стола. Зверям хватило пары дней, чтобы избаловаться. Теперь кошак употреблял почти все имеющиеся сливки, а Дрозд ежедневно требовал котелок каши на молоке. Винке казалось, что готовит она, как и прежде, для двух мужиков: отчима и сводного брата. В памяти всплыло предупреждение Осинницы, но слишком поздно. Девушка успела привязаться к псу и коту, ей не хотелось обижать новых друзей, отказывая в человеческой пище.
Все трое любили ходить на озеро. Стоило Винке вспомнить вслух про купание, и Вьюн начинал с нетерпеливым видом кружить у двери, а Дрозд, если хозяйка мешкала, недвусмысленно подталкивал ее мордой на выход.
— Да куда вы так торопитесь? — смеялась девушка.
Кот и пес, придя на озеро, всегда чинно сидели на берегу, взирая на свою теперешнюю хозяйку. Вьюна Винка не трогала: понятное дело, кошак плавать не пойдет, а вот Дрозда однажды зазвала с собой купаться, потом сама была не рада.
Черный плыл рядом чуть ли не впритирку и постоянно норовил лизнуть любую выступающую из воды часть тела девушки. Поначалу ее это смешило, потом надоело. Кончилось тем, что она прогнала пса на берег.
— Давай, Дроздок, купаться по очереди.
Черный понуро выбрался на песок, где его встретил мрачный Вьюн.
Звери будто соревновались за внимание Винки. Стоило одному получить чуть больше ласки, и другой начинал сторониться приятеля. Девушку это смешило. Пес и кот напоминали ей ухажеров, с переменным успехом добивающихся благосклонности своей зазнобы. Она старалась баловать их одинаково, чтобы не вызывать ссор.
Однажды вечером, когда девушка укладывалась спать, рыжий не ограничился обычным отиранием об ее голые ноги, а запрыгнул на кровать. Винка решила, что кот устроится спать в уголке у стенки, как иной раз случалось, но зверь по-хозяйски приподнял головой одеяло и залез к девушке под бок. Она хотела вытолкнуть его, но потом раздумала, уж слишком мягким и теплым оказался котяра, к тому же сразу приятно затарахтевший.
