Марина Колесова - В плену королевских пристрастий
— Вы думаете, кто-то мне поверит, мой государь? Вы вызываете опального придворного, обручаете его с женой казненного заговорщика и начинаете осыпать их подарками и благодеяниями… Не покажется ли это странным?
— Кому бы что не казалось, ты будешь свидетельствовать об обратном!
— Мой государь, — герцог склонил голову, — Я все понял и постараюсь, чтобы добродетели моей супруги не вызывали ни у кого сомнений. Я даже могу распустить слухи о том, что это я предупредил Вас о заговоре герцога Риттенберга, влюбившись в его супругу. И то, что Вы отдали ее мне в жены — награда за мою бдительность и верность.
— А ты умен, герцог… и хитер… Я подтвержу это… скажу, что ты спас мне жизнь, именно поэтому и Телдом, и герцогиня, и должность первого советника, и орден, и еще сотню воинов, пожалуй, для солидности добавлю. Но знай, после моих слов у герцогини появится еще один повод ненавидеть и презирать тебя.
— Одним больше, одним меньше… Какая разница, государь?
— Алекс, я все больше и больше убеждаюсь в твоей преданности, — удовлетворенно проговорил король.
На следующий вечер, выйдя из свадебной кареты у ступеней Телдомского замка, герцог Тревор подал руку своей теперь уже супруге, и та впервые за все это время посмотрела ему прямо в глаза. Сердце герцога прерывисто забилось, но он не подал вида. А потом когда она, так что слышал только он, тихо спросила: "Все, что сказал сегодня король на церемонии венчания — правда?", сумел совершенно бесстрастным голосом так же тихо ответить: "Правда еще более отвратительна, чем то, что сказал сегодня он, герцогиня".
В то же мгновение он почувствовал, как вздрогнула и сжалась в его руке рука его супруги, после чего она тут же отвела взгляд. Герцог облегченно вздохнул, поняв, что научился противостоять ее обаянию.
Поднявшись с ней под руку по ступеням центрального входа вдоль строя склонившихся слуг, он остановился и, окинув их презрительным взглядом, проронил:
— До завтрашнего полудня все свободны. Чтоб ни одной живой души в замке не было. Я хочу остаться наедине с моей супругой…
— Да, Ваша Светлость, никто не посмеет Вас беспокоить, — слуги, кланяясь, стали поспешно спускаться и пятиться к воротам замка.
А дворецкий поспешил внутрь замка, чтобы предупредить, всех, кто был там, о воле герцога.
— Прошу Вас, герцогиня, теперь это Ваш дом, — тихо произнес герцог Тревор, распахивая перед супругой дверь.
Та едва заметно кивнула и вошла. Молча пройдя по коридорам в центральную залу, где стоял уставленный различными яствами стол, накрытый на две персоны, а вдоль стен горели свечи, она в нерешительности остановилась перед столом.
— Что ж Вы остановились, герцогиня? Извольте откушать, — произнес вошедший следом за ней герцог.
— Но Вы отпустили слуг… — герцогиня с сомнением взглянула на него.
— Я с удовольствием буду служить Вам, — улыбнулся он.
Герцогиня села, и герцог, встав у нее за спиной, склонился к ней:
— Итак, что бы Вы хотели, миледи?
— Немного овощей.
— Как я понимаю, вина Вы не желаете? — положив ей в тарелку овощи, осведомился герцог.
— Вы правы, милорд, — кивнула она.
— А вот я, пожалуй, выпью, — он сел напротив нее, налил себе большой кубок вина и, проговорив: — Ваше здоровье, Ваша Светлость, — залпом выпил.
Герцогиня молитвенно сложила руки:
— Благодарю, Господи, за хлеб наш насущный, и благослови трапезу сию.
В это время в залу вошел дворецкий.
— В замке, кроме меня, никого не осталось, Ваша Светлость. Мне уйти?
— Да. Лишь покажи, где спальня, — кивнул, не поднимая на него глаз, тот.
— На втором этаже по коридору направо. Там невозможно заблудиться. Весь пол к ней усыпан лепестками роз, — подобострастно склонился перед ним дворецкий.
— Пойдем, я запру за тобой ворота, — герцог налил себе еще один кубок, выпил, а затем поднялся и вместе с дворецким вышел из залы.
Вскоре он вернулся. Дождавшись, когда он вновь сядет за стол, герцогиня подняла на него глаза:
— Я могу узнать, зачем Вы удалили слуг, милорд?
— Алекс, просто Алекс, герцогиня, так будет лучше, — герцог вновь взялся за кувшин с вином, налил себе и выпил.
— Хорошо… как хотите… Так зачем Вы удалили слуг?
— Скоро сюда приедет король. Нашу первую брачную ночь Вы проведете с ним, миледи. Я не хочу, чтоб об этом знал кто-то, поэтому и удалил всех слуг.
— Вы не посмеете, герцог! — герцогиня вскочила из-за стола, голос ее звенел, — Вы не посмеете, так поступить со мной!
— Уже посмел, миледи. Это вопрос решенный, — герцог Тревор мрачно усмехнулся и снова осушил очередной кубок.
— Нет!
— Здесь некому жаловаться и некого звать на помощь, Ваша Светлость. Не согласитесь сами — перед его приходом я свяжу Вас.
— Если Вы… если только Вы посмеете сделать это… — голос герцогини прерывался, она прижалась спиной к стене, — я… я…
— Ну и что Вы сделаете, герцогиня? Покончите с собой? Так это противоречит христианским заповедям. Вновь откажетесь есть? Я буду кормить Вас насильно, и Вы будете выглядеть посмешищем для всего замка. Что еще Вы можете сделать?
— Вы поклялись… поклялись в церкви, Вы не сможете, — в ее глазах засверкали слезы.
— Еще до этого я поклялся, что отдам Вас ему, так что вся эта церемония в церкви была не больше, чем фарс для окружающих. Вас кстати, по отношению ко мне, она тоже ни к чему не обязывает, Ваша Светлость.
— Алекс, я молю Вас… — герцогиня шагнула к нему и опустилась на колени, по щекам ее текли слезы, — молю… не надо, не делайте этого… я буду верной женой… он же не смог сломить Вас тогда, много лет назад… Я знаю об этом. Почему Вы пообещали отдать ему меня?
— Встаньте, герцогиня, не надо так унижаться. Это все равно ничего не изменит. Кстати, моя первая жена тоже побывала в его постели, правда, в отличие от Вас, по своей доброй воле. Я силой заставил ее уехать, узнав об этом. Поэтому до сих пор точно не знаю, кто отец моей третьей дочери: я или король… Однако сейчас у меня есть они, три моих дочери, и плевать, что, может, последняя и не моя… все равно жизнь любой из них мне дороже Вашей чести. Можете презирать меня, можете ненавидеть… мне все равно. Я согласился быть Вашим мужем, и я буду потакать любым Вашим желаниям, терпеть все Ваши капризы. Вы можете делать все, что захотите… и помыкать мной как Вам заблагорассудится… но все это будет только завтра. Сегодня Вы будете принадлежать ему.
— Герцог, он сказал, что убьет Ваших дочерей? Вы только поэтому согласились? — герцогиня схватила его руку, и в ее огромных, синих глазах, влажных от слез, вспыхнула надежда. — Так мы не позволим ему… мы сейчас же уедем… В конюшнях наверняка есть прекрасные скакуны, а сегодня он не посмеет устроить погоню… Мы заберем ваших дочек и отправимся в Троицкий горный монастырь… Нас там примут… там живет мой духовный отец, он обязательно поможет нам, и король не сможет причинить им зла… Я все сделаю для этого, клянусь.
