Антон Грановский - Сияние богов
Один из молодых купцов, сопровождавших Онгудая (их было двое, и Глеб до сих пор не смог запомнить их имен, поскольку оба казались ему на одно лицо), нагнал Глеба и поехал рядом, переведя свою каурую крепконогую кобылу на шаг.
– Можно тебя спросить, Первоход?
– Спрашивай, – нехотя разрешил Глеб.
– Твоя жизнь наполнена приключениями, большинство которых были крайне опасными. Многие молодые купцы тебе завидуют, но я… Я не знаю, хотел бы я себе такую жизнь, как твоя, или нет.
Несколько секунд они ехали молча, потом Глеб спросил:
– Так в чем вопрос, купец?
– Нравится ли тебе такая жизнь, Первоход? Доволен ли ты ею?
«Похоже, что болтливость Онгудая заразна», – с неудовольствием подумал Глеб. А вслух сказал:
– Я не выбирал эту жизнь. Она сама выбрала меня.
– Но ты можешь ее переменить?
Глеб покачал головой.
– Нет, не могу. Каким бы ни был мой путь, я должен пройти его до конца.
Молодой купец обдумал слова Глеба, потом снова с любопытством посмотрел на него и уточнил:
– И куда ведет твой путь, Первоход?
Глеб усмехнулся.
– Подозреваю, что никуда.
– Тогда почему ты по нему идешь?
– Потому что я ходок, а не купец и не землепашец.
Молодой купчик улыбнулся, затем прищурил любопытные глаза и заявил:
– Быть может, у меня больше никогда не будет возможности поговорить с тобой, великий Первоход. Ты ответил мне в шутку, но я хочу услышать, что ты думаешь на самом деле. Для меня это важно.
Глеб на мгновение задумался, потом сказал:
– Что ж… Пожалуй, я могу ответить серьезно. Я иду по своему пути, потому что мираж, который я вижу впереди, внушает мне больше надежд, чем темная неопределенность, которую я оставляю за спиной. Хотя, скорее всего, все будет ровно наоборот.
Молодой купец на всякий случай обернулся, опасаясь, по всей вероятности, увидеть за спиной «темную неопределенность», о которой говорил Первоход, потом нахмурился и вздохнул:
– Боюсь, что я не понял ни слова из того, что ты сказал, Первоход.
– Понял ты или нет, это ничего не изменит, – отчеканил Глеб. – Ни в твоей жизни, ни тем более в моей.
Однако любопытный купчик не намерен был сдаваться. Он улыбнулся, давая понять, что оценил юмор ходока, а потом в третий раз повторил свой вопрос:
– И все-таки, ходок, что будет в конце твоего пути?
Глеб почувствовал раздражение. Скосив глаза на купца, он ответил:
– В конце пути нас всех съедят, друг. А задашь еще хоть один вопрос, я сам тебя сожру.
Угроза подействовала, и любопытный купчик, нахмурившись, осадил лошадку и отвязался от Глеба.
Проехав полем, они снова углубились в тенистый лес. На душе у Глеба становилось все тревожнее. Он стал внимательнее всматриваться в лес и прислушиваться к его шорохам, но не видел и не слышал ничего подозрительного. Это должно было успокоить Глеба, но странным образом растревожило его еще больше.
Он чувствовал – что-то должно случиться, но не мог определить, откуда ждать беды. На всякий случай Глеб пустил коня в рысь и обогнал обоз, чтобы встретить опасность первым, если таковая появится.
Не успел он проехать и двадцати метров, как резко осадил коня и вскинул руку кверху, призывая караван остановиться. Знак этот был обговорен заранее, и караван послушно встал. Кто-то из купцов окликнул было Глеба, но он подал новый знак – «Всем молчать!».
Затем внимательнее пригляделся к тому, что лежало на дороге. Это было человеческое тело, и выглядело оно ужасно. Птицы и мелкие грызуны изрядно над ним потрудились. Судя по всему, оно лежало тут не первые сутки.
Глеб не торопился делать выводы. Он вновь пристально оглядел деревья и кустарники, навострил слух и долго вслушивался в звуки леса, стараясь вычленить из них что-то чуждое и необычное. Но и на этот раз он ничего не почуял.
«Уж не изменяет ли мне моя интуиция?» – пронеслось в голове у Глеба.
Он нахмурился и осторожно пустил коня вперед, но конь, пройдя пару шагов, остановился как вкопанный и возмущенно и испуганно захрапел, не желая идти дальше.
«Конь что-то чувствует, – подумал Глеб. – А я – нет».
Он быстро и бесшумно спешился, подвел коня к ближайшему дереву и закинул узду на торчащую кверху ветку. Затем стал медленно и осторожно приближаться к телу, оглядывая ближайшие кусты придирчивым, недоверчивым взглядом.
Наконец, он остановился возле тела, присел на корточки и оглядел его получше. Это была девушка. Молодая и когда-то красивая. Судя по состоянию тканей, уже тронутых тлением, она и впрямь была мертва не меньше суток. Горло бедняжки было перерезано от уха до уха.
Мертвый и ограбленный странник – зрелище довольно обычное для большака. В былые времена разбойники оттаскивали убитых в кусты, но то было раньше. Нынешние душегубы со своими жертвами не церемонились.
Однако чаще всего на пути попадались мертвые купцы или путешественники, но молодая, красивая девушка… Как могла она забрести в такую глушь? Отправилась в лес за грибами? Одна?… Да и не походила она на деревенскую простушку. Одежда на ней была небедная и почти роскошная. Такую одежду носят дочки оборотистых купцов.
Глеб еще раз оглядел кусты и деревья и снова перевел взгляд на мертвую девушку. У него неприятно засосало под ложечкой. Что-то во всем этом было не так.
Поначалу Глеб не понял, что именно его встревожило, но через несколько секунд догадался. Мертвая, тронутая тлением, объеденная животными и поклеванная птицами, девушка совсем не источала смрад. Она вообще не пахла – никак и ничем, словно была не мертвецом, а глиняной куклой.
И вдруг покойница открыла глаза и уставилась на Глеба. От неожиданности он попятился и едва не упал.
Девушка улыбнулась и сказала:
– Привет!
– Кто ты? – хрипло спросил обалдевший Глеб. – Кто ты такая?
Девушка прищурила черные, чуть раскосые глаза и тихо пробормотала, подражая голосу Глеба:
– Кто ты? Кто ты такая?
Лицо ее стало быстро преображаться, и вот уже на Глеба смотрело его собственное лицо, только гораздо моложе и миловиднее, чем оно было на самом деле.
Первоход тряхнул головой. «Надо завязывать с водкой и олусом», – подумал он. А вслух растерянно пробормотал:
– Что все это значит?
Девка снова стала девкой, улыбнулась и ответила:
– Это значит, что ты попался! Доставай кошель, купец! И гляди мне, потянешься за мечом – убью!
Острие кинжала ткнулось Глебу в шею.
2
Сжимая в одной руке кинжал, другую девушка поднесла к лицу, сунула два пальца в рот и громко свистнула. Послышался громкий треск, и из леса высыпала ватага разбойников, вооруженная мечами, луками и топорами.
Купцы, их помощники, а также трое охоронцев, с которыми Глеб за всю дорогу не перекинулся ни словом, соскочили с телег, закричали и выхватили мечи. Все произошло быстро, почти молниеносно. Еще несколько секунд назад лес был тих, а большак спокоен, и вот уже на большаке, вокруг стоящих телег, завязалась кровавая бойня.
